Общий обзор промыслов по обработке шерсти, территориальное и племенное распространение промыслов и причины их возникновения; условия дальнейшего, более широкого развития

Обработка шерсти на Северном Кавказе составляет предмет наиболее распространенных кустарных промыслов. Главным материалом для них служит овечья шерсть, хотя встречаются также изделия из верблюжьей и козьей шерсти, или, вернее, верблюжьего и козьего пуха.
Обработкой шерсти занимаются в Дагестанской, Терской и Кубанской областях, а также в Ставропольской губернии. Она составляет промысел всех без исключения туземных племен, населяющих этот край как в горах, так и степях: дагестанцев (они же лезгины), осетин, кабардинцев, черкесов (черкесами называют до 10-ти различных племен, расселенных в горной и предгорной части Кубанской области, по левой стороне р. Кубани), карачаевцев, кумыков, чеченцев, ингушей, кара-ногайцев и калмыков. Русское население, состоящее главным образом из казаков и крестьян, занимается обработкой шерсти менее туземцев (этим термином мы для краткости обозначаем, хотя может быть и не вполне точно, все те племена, которые в обычной речи у нас называются кавказскими, в отличие от казаков и русских, живущих на Кавказе), приобретая шерстяные изделия для своего потребления частью из России (черные фабричные сукна — на черкески, а солдатское серое сукно и верблюжье на верхнюю одежду), частью на местных рынках из рук туземцев (бурки и сукна). Туземцы же не только удовлетворяют все свои потребности исключительно собственными изделиями, но и продают эти изделия на сторону в значительных количествах, и не только в пределах производства, но и далеко за ними. По сравнению с русским населением Северного Кавказа, у большинства туземных племен кустарные изделия из шерсти выше развиты, не только в отношении техники производства и качества самого продукта, но и со стороны количественной. Самые формы обмена готового товара являются более совершенными: русский производитель изделий продает их прямо на местных ярмарках и базарах, не выходя далеко из пределов производства, туземное же население, занимаясь кустарно известным промыслом, иногда поголовно в целых селениях и даже округах, отправляет нередко свои изделия целыми караванами на дальнейшие рынки — в места наибольшего их спроса и при этом товар или прямо приобретается потребителями, или же покупается как сырой материал для швейного, красильного и других переходных промыслов, или, наконец, поступает в оптовые лавки, через особых скупщиков, и доходит до потребителя через вторые или третьи руки.

Так как туземцы Северного Кавказа являются главными производителями шерстяных изделий, то и промысел шерстью развит шире в тех местах, где туземного населения больше.
В шерстяном производстве туземного населения есть еще одна отличительная черта, именно, оно составляет занятие исключительно женских рук, тогда как у русских известные процессы производства, например, перебивание шерсти и уваливание изделий, производятся исключительно мужчинами. Туземные женщины изготовляют шерстяные изделия обыкновенно осенью, зимою, весною или ранним летом (нагайки и калмычки) и всегда в свободное время от земледельческих или домашних работ, которых они не оставляют. Поэтому относительно их промысла можно сказать, что он почти никогда не принимает характера ремесла.
Переходя к описанию шерстяных промыслов, следует заметить, что туземные племена в деле обработки шерсти стоят далеко не на одинаковой ступени. Разница в этом отношении между отдельными племенами существует громадная, как по роду изделий, так и по их качеству и количеству. Одни почти вовсе не изготовляют валяных изделий, у других — этот промысел развит по преимуществу, у третьих нет изделий вязанных и т. п. Только шерстяные ткани для верхней одежды, производятся всеми племенами по мере их сил и искусства. При этом замечателен факт, что жители гор, и при том самой высокой, — «альпийской» полосы, заметно превосходят жителей равнин и степей во всех деталях этого промысла.
Ближайшее исследование приводит даже к убеждению, что скалистая, альпийская полоса Северного Кавказа, представляет область наивысшего развития местных шерстяных промыслов как в техническом отношении, так и со стороны экономики, да и самое количество шерсти, обрабатываемой в горах, больше, нежели у жителей равнин. В этом отношении некоторое исключение составляют только ингуши и кумыки. Шерстяное производство ингушей, несмотря на то, что они населяют горную местность, ниже и в количественном, и в качественном отношениях, чем у некоторых жителей равнин: кумыков, казаков и крестьян. Напротив кумыки, населяя равнину, производят шерстяные изделия, которые отличаются более высокими качествами, чем например у чеченцев («Малой Чечни»), живущих рядом с ними в горах.
Вообще, по количеству и технике шерстяного производства, племена, населяющие Северный Кавказ, располагаются в следующей постепенности: дагестанцы, осетины, кабардинцы, кумыки, чеченцы, казаки, русские, крестьяне Ставропольской губернии, ингуши, кара-ногайцы, калмыки, туркмены и другие степные кочевники.
Теперь перейдем к вопросу: почему кустарные изделия из овечьей шерсти занимают первое место между прочими промыслами Северного Кавказа, и почему они развиты преимущественно среди туземного населения и при том, — в горах более, чем на плоскости?
Богатством и обширности кавказских пастбищ объясняется широкое развитие здесь овцеводства. Смело можно сказать, что нигде в Европе оно не достигает подобных размеров. Независимо от этого, на развитие овцеводства здесь влияет самым благоприятным образом очень выгодное сочетание угодий различного характера. Так: у подошвы Кавказского хребта раскинуты обширные степи, которые иногда уже в конце февраля, а в марте всегда — покрываются первою зеленью; зелень эта вторично возобновляется в октябре и ноябре, в то время, когда в горах все замирает под снегом. В течение декабря, обыкновенно здесь снег еще настолько не глубок, что скот из под него без особого труда добывает себе подножный корм. Иногда в степях Предкавказья бывает целый ряд зим малоснежных и теплых и тогда местные овцеводы держат свои стада 9-10 месяцев на подножном корму. Приволье этих степей для скотоводства увеличивается тем обстоятельством, что они мало заняты земледельческой культурой и потому мало обработаны. Их относительная сухость, обширные поверхности, покрытые налетами поваренной и глауберовой соли, составляли также условие постепенного улучшения местного овцеводства, так как эти соли и солонцевые растения улучшали питание овец, а сухость избавляла их от копытных и других повальных болезней. Степи, к тому же, покрыты низкорослыми злаками из вида овечьей овсяницы и представляют удобные поляны, в необработанных или давно запущенных своих частях; на местах же недавно бывших под пахотою, сложноцветные, крестоцветные, пыреи и костры вырастают выше роста человеческого. Даже при глубоких снегах многие из этих трав торчат над снежной поверхностью и служат для пищи скоту.
При таких удобствах для выкармливания овец, кавказская степь имеет и свои неудобства: летом она высыхает от восточных ветров до того, что на ней могут оставаться из местных пород лишь свыкшиеся с нею степные овцы караногайские и киргизские, а прочие от такой засухи страдают повальными болезнями легких. Кроме того, семена ковыля и некоторых сложноцветных трав засоряют шерсть овец и делаются даже опасными для их жизни. Затем в январе и феврале в степи бушуют вредные бураны.
В виду этого, поздней весною и в начале лета, скот перегоняется на более возвышенные предгорья Кавказа. Там травы лучше сохраняются от засухи, более мягки, сочны и зелены, хотя между ними и не изобилуют злаки и нет овечьей овсяницы. Вообще в это время года травы предгорий очень съедобны и полезны дли овцы; к тому же здесь начинается лесная растительность, которая поднимается по горам до высоты 6000 фут. от уровня моря и выше. Зимою такие предгорья представляют для овец убежище от буранов, а древесные ветви даже в самые глубокие снега служат подспорьем к пище, орехи же бука и лещины, поедаемые овцами с большою охотой, делают их очень жирными и вкусными. Здесь изобилуют — не менее как и в степи, — соли поваренная и глауберова, которою насыщены горные ключи и пропитаны жирные глины. Пышные травы предгорной местности дают скотоводам возможность в течение лета заготовлять на зиму массу сена, которого не доставляет выше лежащая горная полоса (альпийская). Таким образом, овца, поднимаясь, по мере наступления жаров, все выше и выше в горы, достигает в июле альпийской полосы, постоянно пользуясь свежей травяною растительностью и здоровым, не знойным воздухом. В этой высочайшей полосе в самую невыносимую жару, овец не беспокоят ни муха, ни комар, ни овод; питаясь же ароматическими злаками и мотыльковыми растениями и утоляя жажду чистейшею водою, овцы жиреют, ничем не засоряя шерсти во время пастьбы. Пробыв в альпийской местности июль и август, стада овец спускаются постепенно с гор, достигая в октябре предгорий, а в ноябре и декабре — равнин и степей, где к тому времени появляется уже зелень осенняя. С наступлением январских и февральских снегов и холодов овец снова приближают к долинам предгорий, где они находят затишье; а на южных солнечных склонах тепло и подножный корм, а также и запасы сена для маток и ягнят.
После всего сказанного, становится понятным важное значение для овцеводства такого сочетания разнородных угодий: степей, предгорий с лесом и альпийской полосы. Благодаря совокупности этих угодий местные породы горских овец, соединяют в себе достоинства, которые считаются почти не соединимыми, давая вкуснейшее мясо, массовые отложения жира (курдюка), прочную кожу, нежнейшие овечьи меха (курней) и хорошую — по тонкости и завитку — шерсть для сукон и войлочных изделий. В последнем легко убедиться, рассматривая белые дагестанские и осетинские сукна.
Отсутствие подобного благоприятного стечения условий отражается невыгодно на чисто степных породах местных овец. Шерсть этих овец и изделия из нее — более грубы, нежели горные; мясо менее вкусно, а меха жесткие, тяжелые и менее эластичные. Самым типичным видом такого рода овцы представляется долговязая овца караногайская.
Если степная и лесогорная полосы Кавказа дают возможность населению заняться разнообразными отраслями сельского хозяйства (лесным промыслом, земледелием и т. п.), то обширная альпийская полоса вынуждает население исключительно развивать овцеводство или, как здесь называют, «баранту». Под этим названием здесь разумеют стада смешанные, состоящие из овец и коз. В горной полосе, расположенной выше 4 т. фут. над уровнем моря и до пределов вечного снега, характер гор преимущественно скалистый и малолесный или вовсе безлесный. В этой полосе очень мало ровных пахотных мест и, кроме Эльборусского водораздельного кряжа (спускающегося на Пятигорскую и Ставропольскую возвышенность) и Гуниба, — все хребты Северного Кавказа вовсе не имеют плоских ровных вершин; напротив — все они очень узки, остроконечны и состоят из крутонаклонных или отвесно падающих плоскостей; это обстоятельство в связи с коротким периодом лета и отсутствием растительной почвы, которую заменяет лишь порошок невыветрившихся шиферных сланцев, и кристаллических пород, исключает почти всякую возможность хлебопашества. После этого понятно, что овцы и козы должны были составить здесь главную статью альпийского хозяйства. Не требуя помощи человека, они свободно забираются на утесы, собирают разместившуюся в трещинах скал траву и приносят хозяину уже готовые продукты, в виде молока, мяса, кожи и шерсти.
Но в одной альпийской полосе овцеводство не могло развиться до значительных размеров, и этому прежде всего препятствуют невозможность накосить на зимнее прокормление баранты достаточно сена, а также продолжительность зим и большие снега. Поэтому, необходимым подспорьем для альпийского овцеводства служат нижележащие склоны гор, т. е. лесогорная полоса и равнины. Такое взаимное соотношение угодий так важно и значение одной полосы для других настолько велико, что это повлияло на самые формы землевладения, господствующие между туземным населением, и здесь водворилось особое, не предусмотренное русскими законами, обычное право пользования землей. Так: коренное население альпийской полосы, лесогорной и предгорных равнин, не препятствуют друг другу в пользовании подножным кормом и даже сенокосами, не смотря на то, что жители этих местностей иногда принадлежат к разным обществам и племенам или даже различного расового происхождения. В силу этого обычного права жители, например, Кумыкской равнины, кумыки, иногда угоняют своих овец на летнее пастбище в альпийскую Чечню, а чеченцы, зимою, на Кумыкскую плоскость, имея там даже свои кутаны (зимовники). В этом случае жители просто обмениваются взаимными услугами или удовлетворяются известною долей платы натурой (со 100 баранов — известной меркой кукурузы, полосою пахотной земли и т. п.). Но соглашение в этом случае непременно обязательно, и нарушение его или отсутствие соглашения иногда вызывали и вызывают распри, разрешавшиеся подчас даже кровопролитиями. В иных случаях альпийские пастбища (в Кабарде, в некоторых местностях Осетии и Чечни) считаются безусловно принадлежностью нескольких аулов, из коих одни расположены в горах, другие далеко на равнине.
Рациональное разрешение этого вопроса через межевание (когда оно будет произведено), общественных или вернее племенных пастбищ, решит вместе с тем и вопрос для будущего — быть или не быть широкому овцеводству на Кавказе — точно так же, как оно разрешило вопрос о табунном коневодстве в степях.
Все вышеизложенное с достаточной ясностью убеждает, что основная причина широкого развития овцеводства на Кавказе лежит в природных условиях края, чрезвычайно выгодных для этой отрасли хозяйства. Нельзя впрочем утверждать, что развитие овцеводства здесь уже достигло в настоящее время своего апогея. Далеко нет. На Северном Кавказе овцеводство может быть развито гораздо шире, бесконечно больше и лучше, нисколько не мешая земледелию. Это можно видеть из следующего сопоставления некоторых приблизительных данных. В Кубанской области, например, по сведениям, собранным действительным членом местного статистического комитета г. Фелицыным, за 1880 год, числится овец около 2 милл. Население горцев разводит там очень много овцы, равно явились овцеводы Таврической губернии, которые разводят мериносов в степной полосе области. Поверхность же Кубанской области, по данным Кавказского календаря за 1882 год, рассчитывается до 90 мил. десятин. Населения числится в ней до 1 мил. душ обоего пола. Полагая на душу 10 десятин под посев хлеба и сенокос, остается еще 80 милл. десятин свободных, которые могут прокормить до 800 миллион. овец. Следовательно, существующее количество овец оказывается в 400 раз менее возможного, составляя менее 0,3% его предельной цифры.
Дальнейшему развитию мешали до сих пор отсутствие спроса местных шерстяных изделий в Россию (вследствие неизвестности их); отсутствие на Кавказе суконных фабрик (для которых имеются лучшие условия по обилию водяных двигателей и дешевого топлива), а также плохие пути сообщения; затем — отсутствие правильного агентства, которое принимало бы шерсть непосредственно у населения, тогда как в настоящее время она переходит через трое и четверо рук и до фабрик доходит уже с подмесью песка, земли и проч.