Задача настоящего исследования — выявление традиций употребления тканей в одежде киргизов. Отдельные сведения по этому вопросу имеются в литературе. Однако все упоминания носят общий характер, поскольку в них рассматриваются не столько ткани, сколько сама одежда.
Для изучения тканей киргизской одежды были привлечены различные виды источников. Основными явились коллекции киргизской одежды и тканей, хранящиеся в различных музеях. ГМЭ (Ленинград) располагает обширными коллекциями, составленными из собраний двух музеев — ленинградского Музея этнографии и московского Музея народов СССР, созданного на базе Дашковского этнографического музея. Наиболее ранними являются так называемые «кауфманские» коллекции, собранные по приказу генерал-губернатора Туркестанского края барона фон Кауфмана для Русской этнографической выставки 1867 г. Входящие в эти коллекции предметы относятся к 60-70-м годам XIX в. и потому представляют для нас особый интерес. Однако научная ценность этого собрания снижается тем, что предметы плохо паспортизованы или вовсе не имеют паспорта. Большинство образцов коллекции — предметы одежды казахов — северо-западных соседей киргизов. Употреблявшиеся ими ткани представляют для нас интерес, во-первых, вследствие несомненных культурных связей между казахами и киргизами, отразившихся в одежде, а во-вторых, потому, что в одежде соседних народов могли быть использованы одни и те же привозные ткани. Большое значение для нашей темы имеет также коллекция С. М. Дудина, датированная 1891-1892 гг., с указанием места приобретения образцов одежды. Следующей по времени является коллекция, собранная у киргизов Семиречья Ф. А. Фиельструпом (1924 г.; Каракол). Эти коллекции в фондах ГМЭ пополнились более поздними приобретениями Турди Мир-Гиясова (1928 г.), Б. К. Балакина и Е. И. Маховой (1940 г.), собранными в Тянь-Шаньской, Джалал-Абадской и Ошской областях. Коллекции современной одежды киргизов были собраны в послевоенные годы сотрудницей ГМЭ С. М. Лейкиной в Южной Киргизии (Джалал-Абадская и Ошская области). Образцы старинной киргизской одежды имеются также в фондах ленинградского музея антропологии и этнографии (МАЭ). Из коллекций этого музея можно выделить собрания И. Д. Старыкевич и Н. П. Дыренковой (1928 г.; Нарынский р-н, долины Арпа и Аксай) и К. К. Юдахина (1947 г.).
Богатый материал по одежде киргизов имеется в коллекциях Государственного исторического музея Киргизской ССР (г. Фрунзе) и Ошского областного краеведческого музея, которому в 1955 г. были переданы и фонды бывшего Джалал-Абадского музея. Нами также изучены одежда и ткани в музеях Ферганской долины (г. Фергана, Наманган, Андижан, Коканд). Они интересуют нас также потому, что отражают импорт текстиля в Киргизию из Среднеазиатских ханств и Восточного Туркестана, а в более позднее время — из России.
Помимо подлинных предметов одежды, привлечены изображения тканей в одежде на фотографиях и рисунках, выполненных в конце XIX — начале XX в. в Киргизии. Коллекцию одежды С. М. Дудина дополняют его великолепные фотоальбомы (архив ГМЭ), позволяющие ясно представить одежду южных киргизов (в основном ичкиликов) и употреблявшиеся для нее в конце прошлого века ткани. К материалам Дудина по времени и территории примыкает фотоальбом Б. Л. Громбчевского (также из фототеки ГМЭ), отснявшего типы киргизов Памира во время путешествия в Северо-Западный Тибет в 1889-1890 гг. по поручению ИРГО.
Ценный изобразительный материал, характеризующий киргизскую одежду имеется также в фотоархиве сектора Средней Азии Института этнографии АН СССР (Ленинград). Большой интерес представляет, в частности, хранящийся здесь этнографический альбом художника П. М. Кошарова (1 — см. сноски в конце статьи). Особое место среди изобразительных материалов по киргизской одежде, имеющихся в архиве Института этнографии (г. Москва), занимают богатейшие фотоальбомы и коллекции рисунков, составленные под руководством Е. И. Маховой (1940-1960-е гг.), посвятившей многие годы изучению материальной культуры киргизов (в особенности одежды) (2).
В качестве источника для изучения тканей, употреблявшихся киргизами в конце XIX — начале XX в., был привлечен также полевой этнографический материал, собранный автором в 1971 г. у киргизов адигине и багышей Ошской и Джалал-Абадской областей (3). Одежда столетней давности у населения, разумеется, не сохранилась. Отдельные фрагменты старинных тканей можно было видеть только на вышивках, выполненных в конце прошлого — начале нашего века, залежавшихся в сундуках, иногда использованных для украшения современной одежды, на подкладке различных декоративных предметов, некогда украшавших юрту. До наших дней дошли настенные панно, сделанные из старинных дорогих халатов. Таким образом, подлинных образцов тканей дореволюционного времени в быту сохранилось немного. В основном же мы пользовались информацией пожилых людей, вспоминавших одежду конца прошлого — начала нашего века; таких людей, кто мог бы сообщить о временах более ранних, сейчас уже не осталось. Поэтому для нас особенно ценны сведения, собранные этнографами в более ранние годы, начиная с конца XIX в. Неисчерпаемым источником таких сведений о киргизской одежде и используемых в ней тканях является обширный полевой материал, собранный и обработанный Е. И. Маховой. Неутомимый исследователь-энтузиаст Е. И. Махова была участницей Памиро-Ферганской комплексной археолого-этнографической экспедиции АН СССР в 1950-1951 гг. и Киргизской археолого-этнографической экспедиции АН СССР и АН Киргизской ССР, проводившей в 1953-1955 гг. сплошное этнографическое обследование Киргизии. Автору этой статьи она предоставила возможность использовать свои полевые записи и не раз давала консультации (4).
Наконец, ценным источником для исследования вопроса послужил «Киргизско-русский словарь» К. К. Юдахина, в котором встречается немало терминов по одежде и тканям (5). Все эти материалы дают возможность составить более или менее ясную картину тканей в киргизской одежде конца XIX — начала XX в.
При исследовании используются также опубликованные данные. Наиболее ранние сведения об одежде киргизов и производимых ими тканях встречаются в работах различных путешественников, участников русских экспедиций в Киргизию, осуществлявшихся после вхождения ее в состав России. К сожалению, в большинстве случаев этнографические сведения, содержащиеся в этих работах, случайны и отрывочны, так как их собирали люди, либо малоподготовленные, либо не имевшие возможности систематически наблюдать культуру и быт киргизов. Исключение составляют чрезвычайно ценные материалы — дневники и зарисовки — выдающегося казахского ученого-этнографа Чокана Валиханова, дважды посетившего киргизов Иссык-Куля: в первый раз в 1857 г. с целью топографической съемки в составе экспедиции Семенова-Тянь-Шанского, вторично — в 1858 г., проездом через кочевья бугинцев, по дороге из Верного (Алма-Ата) в Восточный Туркестан. Тонкий знаток народного быта и вдумчивый наблюдатель, Ч. Валиханов в путевых заметках и набросках сумел подметить наиболее характерные черты народного костюма киргизов, в частности употребление традиционных и новых для того времени тканей в одежде бугинцев. Прекрасным источником для нашей темы является также работа Ч. Валиханова о городах Восточного Туркестана (1858-1859 гг.), в которой он подробно описывает ткани, вывозимые из Кашгара в киргизские степи (6).
С конца XIX в. началось более углубленное этнографическое изучение киргизов. Однако специальных исследований, посвященных тканям в одежде киргизов, не было, в изданных работах сведения по этому вопросу крайне фрагментарны. В дореволюционной литературе есть лишь упоминания о шерстяной домотканине, о носимых киргизами пестрых халатах из тканей среднеазиатского производства и о начавшемся проникновении в быт киргизов русских тканей. В современной этнографической литературе сведения о киргизском костюме и тканях для него более подробны. Мы находим их в работах С. М. Абрамзона, К. И. Антипиной, А. Д. Бурковского, Б. X. Кармышевой, Е. И. Маховой, К. Мамбеталиевой, Ю. А. Шибаевой (7). Одежде посвящен целый раздел (с таблицами и цветными рисунками) статьи «Киргизы» в академическом издании «Народы Средней Азии и Казахстана» (8).

Ткани собственного производства

В силу своих исторических судеб, природных условий и особенностей хозяйственного уклада, связанного с кочевым скотоводством, киргизы не могли ни выращивать хлопок, ни заниматься шелководством. Единственным сырьем для ткачества у них была шерсть, являвшаяся продуктом их скотоводческого хозяйства. Поэтому в Киргизии издавна бытовала одежда, сшитая из шерстяных тканей домашней выработки, из шкур и кож животных и из валяного войлока. Нас интересуют лишь ткани.
Ткачество у киргизов являлось исключительно женским занятием. Пряжу готовили из овечьей и верблюжьей шерсти. Пряли на ручном веретене ийик, а ткали на примитивном горизонтальном станке ормек, таком же, как у многих других полукочевых и кочевых в прошлом народов Средней Азии (рис. 1) (9). Для всех киргизских тканей, применявшихся в одежде, было характерно наиболее простое по технике полотняное переплетение. Ширина точи не превышала 26-32 см.

Почти все авторы, описывающие одежду киргизов, отмечают употребление ими армячины из овечьей и из верблюжьей шерсти. Ткань из овечьей шерсти называется у киргизов таар. Она бывала белой, коричневой (цвета овечьей шерсти); вырабатывалась также ткань в белую и коричневую полоску (на юге она называлась ала таар). Таар делали двух сортов: неваляную (сокмо) и валяную (басма). Производство валяного сукна не было повсеместным, и в разных районах различалось но технике. У ичкиликов Ошской обл., по описанию К. И. Антипиной, таар ткали из слабо скрученной пряжи и ткань получалась неплотная. Ее заливали кипятком и, когда вода остывала, разминали ногами, отчего ткань становилась плотной, превращалась в сукно (10). Аналогичный способ изготовления сукна известен и у других народов Средней Азии, например у таджиков Каратегина (11), в Афганистане, у таджиков долины Панджшир (12). Несколько отличный процесс производства валяного сукна для верхней мужской одежды зафиксирован нами у киргизов адигине Ошской и Джалал-Абадской областей, родственных по своей материальной культуре и генеалогическим преданиям северным киргизам Тянь-Шаня и Иссык-Куля. У них также сначала ткали на ормеке неплотную, редкую и очень узкую ткань таар, сшивали ее в две точи, что было необходимо для стана одежды, затем расстилали ткань на циновке, сверху посыпали слоем мягкой короткой поярковой шерсти, которая должна была дать ворс, далее покрывали рядном (сейрек), сбрызгивали крутым кипятком и скатывали тугим рулоном, который потом валяли вручную и топтали, мяли ногами (басат, тевелейт), чтобы вкатать и пригладить ворс. Таким образом, выработка сукна приближалась к кошмовалянию, а одежда из такой ткани — к одежде из войлока — северному кементаю, так как в процессе производства сукна валялась не только сама ткань, но, как и при кошмовалянии, в нее вкатывался слой поярковой шерсти. Не случайно, по К. К. Юдахину, термин тепме обозначает как домотканую материю из поярка, так и тонкий войлок из поярка. Так же валяли сукно киргизы-багыши (подразделение тагай) Алабукинского р-на Ошской обл. Халаты из такой ткани здесь обозначались термином не басма чепкен, распространенным на юге Киргизии, а тепме чепкен.
Производство сукна с применением валяния присуще в основном киргизам Южной Киргизии. Как отмечает Е. И. Махова, у южных киргизов «верхняя одежда из домотканого валяного сукна заменяет кементай» — халат из кошмы, распространенный на севере Киргизии, а на юге встречающийся редко (13). И ткачеством, и валянием сукна у киргизов занимались женщины в отличие от таджиков, у которых сукноваляние было мужским занятием (14).
Сотканная из овечьей шерсти ткань таар шла в основном на изготовление мужских халатов (чепкен) и верхних штанов (шим) (15). Часто халаты из ткани таар имели подкладку из мягкого войлока, прикреплявшуюся к ткани мелкой стежкой.
Халаты из валяного сукна сохранялись в киргизской одежде до недавнего времени. Их носили поверх остальной одежды. В холод и непогоду такой халат был незаменим: не промокал, не продувался ветром, одинаково хорошо защищал от холода и солнечных лучей. Он очень прочен и в качестве повседневной рабочей одежды служил 5-6 лет.
Из верблюжьей шерсти киргизы вырабатывали плотную и прочную ткань пийази, также идущую на халаты. Такие халаты назывались тоо чепкен или пийази. Их ткали из тонких, туго спряденных нитей, причем для основы бралась пряжа двусторонней крутки — одна нить была скручена в правую сторону, вторая — в левую, вследствие чего получалась еле заметная выработка «в елочку». Уток при тканье сильно прибивался, отчего ткань получалась очень плотной. Верблюжья армячина была более тонкой и не такой теплой, как описанное выше сукно из овечьей шерсти, но мало пропускала воду, поэтому халаты из нее носили в горах в дождливое время. Пийази отличался не только прочностью, но и красотой, и был очень популярен и любим киргизами за светло-бежевый цвет, который давала верблюжья шерсть. Халат из верблюжьей шерсти был не рабочим, а скорее выходным, щегольским нарядом; он стоил очень дорого и был доступен лишь богатым. В рассказах стариков пийази чепкен часто выступает как свадебная одежда жениха. Очень состоятельные киргизы носили также и штаны шым из ткани пийази.
Производство пийази было распространено в Киргизии повсеместно — как на юге, так и на севере. Почти все дореволюционные авторы особо подчеркивают высокие технические качества этой ткани, ставшей со временем, по мере роста товарности полунатурального в прошлом хозяйства киргизов, предметом торговли и даже экспорта; верблюжья армячина «служит предметом вывоза и доставляется на продажу в кусках» (16). В первый период после присоединения Средней Азии к России она использовалась в одежде русских войск для казачьих рубах (17).
Из овечьей и верблюжьей шерсти естественного цвета киргизы ткали также женские и мужские кушаки (белкур, сокмокур), один конец которых орнаментировался поперечными полосами. Овечья шерсть шла на изготовление мужских портянок (пайтава), для чего ткали очень редкую, узкую (24-28 см) полосу из двойных слабо скрученных нитей серой или коричневой шерсти естественной окраски. Готовую ткань мыли в горячей воде, отчего она становилась мягкой и теплой. На юге Киргизии, по материалам К. И. Антипиной, из тонко спряденных одинарных нитей белой овечьей шерсти и из козьего пуха ткали мужские чалмы (около 150 см длиной).
Шерстяные домотканые ткани у киргизов в XIX-начале XX в. были традиционными. Они и по сей день используются в одежде.
Новой и довольно поздней традицией в ткачестве киргизов стала выработка хлопчатобумажных тканей из покупного, а позднее и из своего хлопка. По материалам К. И. Антипиной, на юге Киргизии, преимущественно у ичкиликов, уже в начале нашего века ткали хлопчатобумажную ткань (боз) белого или рыжеватого, как верблюжья шерсть, цвета (малла). С начала XX в., по сообщениям наших информаторов, на юге Ошской обл. (Араванский р-н), киргизы уже освоили хлопководство и стали ткать бумажные ткани из своего хлопка. В отличие от шерсти хлопок пряли на самопрялке чарх и ткали на узконавойном станке с педалями (дукон), заимствованном у узбеков Ферганы. В северные районы Ошской обл. (Джанги-Джол и Алабука), где своего хлопководства еще не было, привозили готовую пряжу из узбекских районов Ферганы, а ткали сами на станке ормек.
Белая бумажная ткань боз употреблялась для нательной одежды. Из рыжеватой ткани цвета малла в прошлом шили мужские, женские и детские верхние халаты. Изготовляли также бумажную ткань в узкую полоску белого и бежевого цвета; она шла на чалмы, легкие халаты пожилых набожных людей и мулл, на молитвенные коврики (намазлык). Более грубая хлопчатобумажная ткань, сотканная из двойной некрашеной нити, употреблялась на мужские штаны шим, а бурая, выкрашенная в отваре гранатовой корки или наростов тутовника, — на мужские стеганные на вате халаты пахта чепкен.
Из окрашенной в разные цвета бумажной пряжи специально для халатов ткали полосатую (аляк) или клетчатую ткань (катак боз). Если узор был полосатый, а уток темный (синий или черный), ткань шла на мужские халаты, а если уток красный — на женские. Аляк была самая трудоемкая и дорогостоящая из домотканых хлопчатобумажных тканей, требующая дорогих завозных материалов — красок и пряжи. Бедняки употребляли на халаты более дешевую катак боз в крупную клетку, которую образовывали узкие цветные поперечные и продольные полоски в одну-две нити. Обычно эта ткань шла на нательную одежду.

Привозные ткани

В настоящее время при наличии в магазинах огромного ассортимента тканей, в том числе и хлопчатобумажных, изготовление тканей для одежды в домашних условиях совершенно изжито.
Но и в дореволюционный период ткани, изготовленные самими киргизами, были далеко не единственными, используемыми в одежде: большое значение имели и покупные ткани. С древнейших времен территория, занимаемая киргизами, была связана экономически с такими центрами оседло-земледельческой культуры, как Фергана и Восточный Туркестан, лежала на пути караванных дорог и сама была ареной, на которой осуществлялся контакт между кочевыми и оседлыми земледельческими народами. Археологические раскопки тюркского периода свидетельствуют о распространении на этой территории еще в те времена одежды из шелковых тканей, конечно, не местного производства. Привозные ткани употреблялись лишь высшими слоями населения. Источник XVIII в. отмечает, что старейшины были одеты в парчу и войлочные шляпы, опоясывались красными шелковыми кушаками, в то время как простой народ носил одежду из грубой шерстяной ткани (18).
О давности бытования в одежде киргизов импортных шелковых и златотканых материй свидетельствует «Киргизско-русский словарь» К. К. Юдахина. Мы находим в нем множество названий тканей, в частности, очевидно, привозных. Эти термины, ныне исчезнувшие из разговорной речи вследствие исчезновения самих тканей, сохранялись в устном народном творчестве, в эпосе. Беренжи означает название материи, а также платье из нее (19), боевое одеяние типа бельдемчи (20). Бута, буулум, телегей — сорта дорогих тканей и одежды из этих тканей. Булдо — название дорогой материи, по-видимому, из шелка (була — шелк, волокно). Термин дуулан в эпосе употреблен как название дорогой ткани (21); курсоко (или куреоке тон) означает халат из златотканой шелковой материи; кээжим — парча, дорогая златотканая материя.
Импортные ткани для одежды киргизов привозили из разных мест. Как свидетельствуют литературные данные, музейные и полевые этнографические материалы, во второй половине XIX — начале XX в. большую роль играли здесь ткани восточного происхождения. Усиленный импорт в Киргизию материала и готовых изделий из Кашгара в середине и конце XIX в. отмечают все русские путешественники и наблюдатели того времени. М. Венюков писал, что из Кашгара доставляют разные бумажные материи, «особенно идут бязи и бумажная армячина желтого, черного и коричневого цветов» (22). Н. А. Северцев, наблюдавший быт киргизов во время путешествия по Туркестанскому краю, вспоминает о встрече с небольшим кашгарским караваном, который шел с тюками халатов и бязи на вьючных лошадях (23). В «Материалах для статистики Туркестанского края» отмечалось, что через Иссык-Кульский уезд пролегал главный караванный путь в торговле Джитышара с Кульджой (24). С. Р. Конопка в 1913 г. писал, что все товары из Кашгара шли через Киргизию (перевал Терек-Даван) и через г. Ош (25). Ч. Валиханов в 1858 г. сам проделал путь в Кашгар и прошел туда под видом купца с караваном через Заукинский перевал (перевал Джуука) мимо озера Чатыркёль. В отчете о городах Восточного Туркестана на 1858-1859 гг. (26) он подробно описывает ткани, производившиеся в Кашгаре для торговли с киргизами. Эти сведения приобретают большую конкретность благодаря зарисовкам его современника П. М. Кошарова (1857 г.) и фотографиям С. М. Дудина (1901-1902 гг.), на которых изображены люди в одежде из тканей, бытовавших в то время.
Как свидетельствуют путевые заметки Ч. Валиханова, а также альбом художника П. М. Кошарова и подписи под его рисунками, большое значение в одежде северных киргизов в начале второй половины XIX в, имела кашгарская белая бумажная материя типа бязи, называвшаяся даба и являвшаяся «главным отпускным товаром шести городов». «Дабу, — писал Ч. Валиханов, — вывозят в киргизскую степь, в Кульджу и иногда в Коканд и Ташкент… Даба употребляется киргизами обоего пола, от владельца до черного народа». В основном эта ткань шла на мужские, женские и детские рубахи и штаны. «Кашгарская бязь, — отмечал Ч. Валиханов, — пользуется у кочевников особым предпочтением по своей прочности и доброте».
Из перечисленных Ч. Валихановым сортов бязи в памяти информаторов для конца XIX — начала XX в. сохранились три: кок-джиек, шан-мата и шиша. Их сообщения позволяют отождествить кок-джиек с тканью кок куйрук мата (синехвостая), которая, по сведениям Е. И. Маховой, имела зеленую кромку и употреблялась для мужских и женских рубах, штанов, поясов (кур) и вышитых нагрудников на женские платья (онуров). Шан-мата характеризуется Ч. Валихановым как «особенный род тонкой бязи». По полевым материалам Е. И. Маховой, из этой ткани у северных киргизов шили мужские рубахи и женские платья, украшенные вышивкой онуры и женские шапочки, надевавшиеся под чалмообразный головной убор (элечек). Шиша, по Ч. Валиханову, производилась в Аксу. Наши информаторы, потомки переселенцев из Кашгара, рассказывали, что это была белая бязь, лощенная до зеркального блеска. Она употреблялась на мужские и женские рубахи. Среди хлопчатобумажной продукции Алтышара Ч. Валиханов называет также китайку — крашеную бязь. Значительное место в импорте Кашгара занимал и кашгарский бумажный холст чекмень серого, коричневого, желтого или темно-синего цвета. Ч. Валиханов отмечал: «В Еркенде делают тонкие сорта этого холста, который употребляется на верхние кафтаны и стоит до 20 тянга». Можно предположить, что именно из такой ткани коричневого цвета сшита одежда, представленная на цветных акварелях художника П. М. Кошарова, относящихся к тому же периоду. Покрой этой одежды и отделка на груди пестрыми шнурами позволяют думать, что это готовая, привозная из Кашгара одежда. По-видимому, из такого же грубого холста сшиты однотонные мужские и женские халаты киргизов на фотографиях С. М. Дудина (27), а также привозные кашгарские халаты (кашгардык карачапан), бытовавшие, по сведениям, записанным Е. И. Маховой, в Северной Киргизии в конце XIX — начале XX в.
В середине прошлого века, по сообщению Валиханова, популярны были у киргизов также готовые кашгарские халаты из бумажной материи в темно-синюю полоску (наподобие нашего тика), называемой тимпа. Из Кашгара привозили, видимо, и ткань баранг, которую К. К. Юдахин характеризует как плотную кустарную хлопчатобумажную ткань. Предполагать это позволяют следующие примеры употребления этого термина, приведенные в словаре: «Баранданг кылган кок чепкен» (из баранга сшитый синий чепкен); «Кашгардын баранг чепкен» (кашгарский чепкен из баранга). Последняя фраза, заимствованная К. К. Юдахиным из фольклора, подтверждает кашгарское происхождение этой ткани.
По сведениям, записанным Е. И. Маховой, у иссык-кульских киргизов конца XIX — начала нашего века женские халаты и полосатые кушаки кур шили также из дешевой полосатой хлопчатобумажной материи кашгарского происхождения, известной под названием комустили. Мужские кушаки из голубой и синей материи, называемые дунго кур, были широко распространены в тот же период у северных киргизов и завозились, по-видимому, также из Восточного Туркестана (28).
Среди кашгарских тканей, ввозимых в то время в Киргизию, следует отметить также набойки, широко применявшиеся в одежде киргизов. С. Р. Конопка, характеризуя кашгарскую набойку, называет ее саргяз и отмечает, что на нее идут лучшие сорта маты, набиваемые простеньким узором в виде арабесок по белому фону, и что она употребляется на подкладку халатов и одеял. Набойка с белым узором по синему фону идет на белье и на халаты (29). Примерно такого качества и расцветки набойки (синие в клеточку, полоску, белые цветочки) мы видим в киргизских коллекциях ГМЭ; из нее сделаны подкладки одеял, детские штанишки и женские платья (30).
Кроме хлопчатобумажных тканей, значительную роль в экспорте Кашгара в Киргизию играли шелковые и полушелковые ткани. Говоря об употреблении шелковых тканей в киргизской одежде начала XX в., Н. Лыкошин подчеркивал, что «шелковые материи носят исключительно женщины, а полушелковые служат также и для шитья мужских халатов» (31). Из таких более дорогих тканей Ч. Валиханов отмечает «очень популярную у киргизов грубую полушелковую материю машру, производившуюся в Хотане», а в «Иссык-Кульских тетрадях» среди других тканей, привозимых кашгарскими купцами, называет «полосатую, вроде парчи», бумажную материю, именуемую машура (по-видимому, то же, что машру). Из Хотана, по сведениям Ч. Валиханова, вывозилась и шелковая дэраи.
Из шелковых тканей восточного происхождения можно назвать также ткань тувар (тубар), которая, по словарю К. К. Юдахина, представляла собой сорт китайского шелка. Так же характеризовала его в устном сообщении Б. X. Кармышева. Полевые материалы Е. И. Маховой свидетельствуют о том, что ткань тувар черного и красного цвета употреблялась северными киргизами для женских шуб на меху (ичик), а красная, желтая и синяя — шла на бешманты и платья. На мужские бешманты употреблялась китайская чесуча чооженча. По полевым этнографическим материалам и словарю К. Юдахина, у северных киргизов была известна также ткань барангсоз. Информаторы сообщали, что это была шелковая ткань, привозимая из Турфана. Барангсоз красного цвета употреблялась на кушаки молодых мужчин, ею обшивали бельдемчи; из барангсоз розового и желтого цвета шили женские платья (тас барангсоз) и делали полосы, перевивавшие головной убор молодой женщины. Наконец, остановимся на повсеместно распространенной в Киргизии шелковой парче кымкап (у других среднеазиатских народов кимхо, кимхаб) красноватых, сиреневатых и розоватых тонов с довольно крупным золототканым узором (32). С кимхабом часто отождествляется парча зарбаб (зарбарак), имеющая почти полностью затканное мелким золотым узором поле, а также одноцветная парчовая ткань тас (напоминающая русский глазет). Эти ткани употреблялись обычно на свадебные халаты невесты и жениха. Халаты из такой парчи имеются почти во всех музеях Ферганы, в Ошском областном краеведческом музее и в Государственном историческом музее Киргизии (г. Фрунзе).
В прошлом златотканые материи часто использовали для обрядовой одежды. По сведениям наших информаторов, свадебный головной убор киргизок шоколо, так же как и свадебные халаты, шили из дорогой парчи. Ее же употребляли на ритуальное покрывало для покойника. В 1971 г. у киргизов Джанги-Джольского р-на Ошской обл. еще было в употреблении такое покрывало, перешитое из свадебного халата. К. К. Юдахиным приводится следующее общепринятое выражение: «Омыть покойника и завернуть его в шелковую материю (кымка)». В быту киргизов до сих пор сохраняются если не сами халаты из кимхаба, то перешитые из них и сберегаемые женщинами красивые дорогие покрывала и настенные панно (туштурдук). Следует отметить, что, хотя информаторы связывают происхождение кымка с Китаем, большинство сохранившихся до наших дней халатов и изделий сшито из шелковой парчи (с атласистым гладким полем и крупным золототканым цветочным узором) явно не китайского, а переднеазиатского и даже скорее русского или западноевропейского производства.
Наряду с кашгарскими тканями в одежде киргизов издавна употреблялись и ткани среднеазиатские — узбекские и таджикские. Распространение их на территории Киргизии было неодинаковым в разные исторические периоды. В середине XIX в. ткани, импортировавшиеся из Восточного Туркестана, доминировали в одежде населения северной части Киргизии, более удаленной от текстильных центров среднеазиатских ханств, в частности Ферганы. О преобладании в Северной Киргизии кашгарских тканей над среднеазиатскими можно судить по статистическим данным. В 1869 г. через Нарынский мост в Северную Киргизию было перевезено одной только дабы кашгарской на 39 639 руб. (по 40 коп. за конец), т. е. более 99 075 кусков, а халатов кашгарских, судя по цене (8 руб. за халат) шелковых, — на 31 552 руб., т. е. 3944 штуки. В том же году из Средней Азии было привезено только 929 халатов, а разных бумажных материй — 2177 кусков (33). Но и в этот период большое значение имел завоз тканей из Средней Азии. В своих путевых наблюдениях 1864 г. Н. А. Северцев отмечал «кокандскую конкуренцию из Андижана, оттеснявшую кашгарцев» (34).
О том, что в одежде северных киргизов употреблялись пестрые шелковые среднеазиатские ткани, свидетельствуют зарисовки П. М. Кошарова и иссык-кульские дневники Ч. Валиханова, относящиеся к 60-м годам прошлого века. Однако на севере Киргизии одежда из дорогих среднеазиатских шелков была в то время, по-видимому, редким явлением. Так, Ч. Валиханов, описывая «пестрые халаты» из абровых тканей среднеазиатского производства, подчеркивал, что такой покупной дорогой халат был на жене бая (35).
Совсем иная картина предстает пред нами на юге Киргизии. Материалы Б. Л. Тагеева по припамирским киргизам (1897 г.) (36), фотоальбом Б. Л. Громбчевского (1898-1899 гг.) (37), коллекции и фотоматериалы С. М. Дудина, относящиеся к 1901-1902 гг. (38), отражают широкое бытование на юге Киргизии в конце прошлого — начале нашего века среднеазиатских тканей. Правда, С. М. Дудин отмечал, что рубахи из «сартовских» шелковых материй носят богатые женщины, но все документы того времени свидетельствуют о широком распространении в Южной Киргизии текстиля среднеазиатского производства (39). Прежде всего наблюдателя поражали пестротой и яркостью красок женские халаты из полушелкового среднеазиатского адраса-башаи (рис. 2).

Этот же материал шел на женские бельдемчи, камзолы и платья (последние из адраса ак-аркак со светлым утком). У припамирских киргизов, по материалам Ю. А. Шибаевой, из этой ткани делали верх женских шуб (наптичик). Из полосатого полушелкового бекасаба шили или покупали в Ферганской долине готовые мужские, женские и детские легкие халаты. Бекасаб на юге Киргизии употреблялся также на женские бельдемчи. На фотографиях С. М. Дудина мы видим женский халат, по-видимому, покупной, ферганский, из дорогого нарядного банараса — полушелковой алачи серебристо-белого цвета в узкую темную полоску. Среди шелковых тканей, привозимых в Киргизию из среднеазиатских ханств, были также шаи (канаус) — шелковая ткань с мелкими полосками или с пестрым абровым узором, ткань гульбара — более тонкая, легкая и дараи — однотонная плотная ткань, которую авторы XIX в. называют «шелковая бязь» и «шелковая армячина». Судя по их фактуре и расцветке, эти ткани, так же как и перечисленные ниже полушелковые, вырабатывались в ферганских городах — Коканде, Маргелане, а частью — Намангане и Ходженте. Бухарские сорта этих же тканей пользовались меньшим спросом, так как были дороже кокандских.

Из бумажных тканей среднеазиатского производства, судя в основном по фотоматериалам С. М. Дудина, на юге Киргизии были широко распространены полосатые. Они употреблялись на мужские, женские и детские халаты, на женские платья и на подкладку халатов. Их популярность в Киргизии отмечал еще Ч. Валиханов. «Среднеазиатские бумажные товары, — писал он, — хотя крайне грубы, но прочны и поэтому нравятся киргизам, не требующим ни ярких красок, ни ярких узоров, а одной лишь прочности. Бумажный полосатый тик покупается охотнее и дороже полушелковых материй, все родоначальники и богачи носят особый сорт этой материи, называемый каракаска». Лучший сорт ее, чрезвычайно любимый киргизами, делался в Намангане и продавался втридорога: на месте производства пара штук стоила 12 тянга, а киргизы платили до 5 баранов (т. е. 60 тянга).
Простая хлопчатобумажная белая ткань среднеазиатского производства почти не употреблялась киргизами (за исключением южных), так как не выдерживала конкуренции дешевой кашгарской дабы. Из недорогих бумажных тканей среднеазиатского производства у киргизов была распространена набойка, употребляемая в одежде в основном на подкладку халатов, на что указывают коллекции и фотоальбомы С. М. Дудина и материалы К. И. Антипиной по Южной Киргизии, а также материалы Е. И. Маховой по Северной Киргизии.
Материалы С. М. Дудина свидетельствуют также о широком распространении на юге Киргизии (в основном у ичкиликов) узбекских поясных платков, у киргизов называемых жоолык, и мужских тюбетеек «кокандской или маргеланской работы» (40).
О том, насколько среднеазиатские ткани вошли в быт и стали типичны для костюма южных киргизов, писал уже в послевоенные годы К. К. Юдахин. «Полосатый халат, любимая верхняя одежда киргиза Ляйлякского района, бросается в глаза человека, привыкшего к старой одежде северных киргизов… Если встречающиеся в старом киргизском эпосе эпитеты жалан тош (открытая грудь) и ала чапан (пестрый халат) у северных киргизов обязательно ассоциируются с узбеками и таджиками, то для ляйлякского киргиза эти же самые эпитеты абсолютно ничего не говорят, ибо в них он может узнать как своих соседей, так и себя самого» (41).
На севере Киргизии употребление узбекских тканей и одежды до сих пор несравнимо меньше, чем у южных киргизов. Как подтверждают полевые исследования 1971 г., начиная с севера Ошской обл. (б. Джалал-Абадская обл.), где живут киргизы, связанные происхождением с северными, традиционным мужским головным убором является круглая тюбетейка (топпы) из однотонной ткани — красной для молодых, темной для пожилых мужчин и белой для стариков. Широко бытующая по всей Средней Азии «чустская тюбетейка», распространенная в Фергане и у ичкиликов Ошской обл., на севере Киргизии не носится.
Однако современная одежда северных киргизов, тех же бугинцев Прииссыккулья, описанных в свое время Ч. Валихановым, сильно отличается от одежды 60-х годов XIX в. По материалам Е. И. Маховой, и на севере Киргизии в начале XX в. узбекский адрас стал традиционным для женского свадебного халата. Адрасом начали покрывать женские шубы ичик, его употребляли на девичьи шапки — тебетеи. Из полосатого бекасаба шили женские бешманты и халаты узбекского фасона (ала-чапан), бекасабом покрывали женские шубы на меху.
В наше время в Киргизии повсеместное распространение получили узбекские шелковые и полушелковые атласы, идущие на женские платья. Выбор цветовой гаммы этих шелков отразил традиционные эстетические вкусы киргизов: на севере популярны более строгие (в основном двухцветные — бордовые с белым, черные с белым) атласы, на юге — более светлые и яркие. Таким образом, полевой этнографический материал и музейные коллекции современной одежды свидетельствуют о широком распространении и популярности среднеазиатских тканей у сегодняшних киргизов.
С конца прошлого — начала нашего века в киргизской одежде широко бытовали также русские ткани. Если в XVIII в. Россия еще выступала посредником в транзитной торговле тканями западноевропейских государств (в частности, Англии) со среднеазиатскими ханствами, то с развитием своей фабричной текстильной промышленности Россия пытается вытеснить иностранных купцов со среднеазиатских рынков и сделать их своей монополией. Уже в середине XIX в. торговые связи киргизов с Россией привели к проникновению в киргизский быт ряда изделий русской промышленности, в частности тканей, получивших распространение в первую очередь в более зажиточных слоях населения. «В последнее время, — пишет в качестве очевидца Ч. Валиханов, — русские товары стали проникать в кочевья тянь-шаньских киргизов, но не в большом количестве… Бугинцы и сарыбагыши знакомятся с предметами роскоши для них, и женщины их начинают носить русские ситцы, коленкор». В оглавлении к альбому, составленному П. М. Кошаровым, мы находим указания на русские ткани, шедшие на изготовление киргизской одежды и ее отделку: ситец, миткаль, плис, сукно. У М. И. Венюкова также упоминаются русские ткани, продаваемые киргизам («ситцы, нанки, коленкор, миткаль) (42). Из русских товаров, завозимых в Иссык-Кульский уезд в 1869-1871 гг., отмечались «сукна низших сортов, драдедам и ситцы, которые, однако, хотя качеством своим… стоят гораздо выше материи азиатской выделки, но по дороговизне не могут выдержать конкуренции последних и поэтому сбываются в самом ничтожном количестве» (43).
В конце XIX в., после присоединения Киргизии к России, с ростом торговых и экономических связей усиливается проникновение русских тканей в Киргизию — с севера, через Сибирь и Казахстан, и с юга, через Среднюю Азию. В новых рынках сбыта были заинтересованы русские фабриканты, и многие из них стали выпускать специальные ткани для Средней Азии, учитывая спрос на определенные виды изделий, фактуру и расцветку.
Русские ткани довольно полно представлены в музейных собраниях киргизской одежды того периода. Порой на тканях, из которых сшита одежда, встречаются торговые марки некоторых русских фабрик, экспортировавших товар в Среднюю Азию: это прохоровские ситцы, нанки московских и шуйских мануфактур, драп захаровской фабрики. Материалы С. М. Дудина отражают широкое распространение русских тканей в Киргизии начала XX в. В своем отчете он отмечал, что «женские рубахи шьются из русских ситцев» (44). Из них же шили все виды женской и детской одежды (для девочек) и делали мужские кушаки. Ситцы и сатин темных расцветок, в мелкий горошек, с цветочками, употреблялись на мужские стеганые халаты (тон). Как свидетельствуют полевой этнографический материал и коллекции киргизских музеев, на севере Киргизии ситец (чит) с набивным мелким узором растительного характера или в клетку употреблялся в основном на подкладку халатов и мужские пояса. Черный гладкий сатин (лампук) шел на мужские и женские бешманты, им покрывали женские шубы (ичик) и бельдемчи (без вышивки). Из красного сатина (лас) у южных киргизов делали женские пояса с вышивкой на одном конце, красовавшейся сзади, на пояснице. Молодые мужчины также носили кушаки из этой ткани.
Белые хлопчатые ткани русского производства шли в основном на нательную одежду: бязь (боз), полотно (болотнай) и миткаль (ак-суп) употреблялись на мужские и детские (для мальчиков) рубахи и штаны, женские шапочки, надеваемые под чалму элечек, на кушаки пожилых мужчин; из миткаля обычно шили тюбетейки (тепчемы-топы) для стариков; белый коленкор и полотно употреблялись на женские платья традиционного покроя с широкими длинными рукавами. Русская кисея (дака) в большом количестве шла на женские и мужские чалмы; из нее делали саваны для умерших. Из более тяжелых и прочных тканей шили верхнюю одежду. Из темного одноцветного сукна (нооту, маут, манат) шили мужские и женские халаты (чепкен), женские шубы (ичик), покрывала, меховые шапки; зеленое и красное сукно употреблялось для женских бельдемчи, красное — для девичьих тебетеев и свадебных головных уборов новобрачных (шоколо). Популярной была красная бумазея (кызыл манат или урус манат), часто заменявшая сукно и шедшая на отделку бельдемчи и на покрытие девичьих тебетеев.
Темный русский драп (захар трап) шел на изготовление мужских чепкенов, бешмантов, верхних штанов. Плотное серое трико (трайке) для этих же целей употреблялось менее зажиточными людьми. Для нарядной праздничной одежды покупали дорогие парчовые ткани с крупным гобеленным рисунком русского или западноевропейского производства, сделанные с учетом вкусов среднеазиатского покупателя. Большой популярностью у киргизов пользовался однотонный бархат (баркут, макмал), рубчатый вельвет (чий-баркут), а в последнее время — плюш (дукаба). В старину особенно ценился плотный черный манчестер (тас баркут — «плешивый», «лысый» бархат), употребляемый в основном на женские бельдемчи, богато украшавшиеся вышивкой и мехом выдры. Темный бархат использовался для мужских бешмантов, женских халатов (чапан, бешмант), женских и девичьих безрукавок, мужских и девичьих шапок, мужских тюбетеек. Из красного бархата делали девичьи пояса, повязываемые поверх бешманта. В настоящее время наряду с бархатом в киргизской одежде используется вельвет (для мужской) и плюш (для женской) одежды. Темный бархат, вельвет, плюш, употребляемые для верхней одежды, остаются излюбленными в традиционном костюме киргизов, особенно на севере; южные киргизы в своей одежде испытали более сильное влияние узбекской и таджикской культуры Ферганы, для них характерны более пестрые, яркие ткани.
За последние годы ассортимент тканей в одежде киргизов сильно расширился за счет новых современных материалов.
Приведенные выше сведения о тканях конца XIX — начала XX в. раскрыли четыре основных источника их поступления для киргизской одежды: собственно киргизские ткани, отражающие, как любой элемент материальной культуры, уровень развития производительных сил киргизов на рубеже XIX-XX вв. и характеризующие домашнее производство с его спецификой в рамках натурального хозяйства, и привозные ткани — кашгарские, среднеазиатские и русские. Импорт тканей в Киргизию отражал историко-культурные связи киргизов с другими народами.

Автор: Т. Н. Смешко

1) Кошаров П. М. Этнографический альбом дикокаменных киргизов племени богинцев. — АИЭ, Л., № 116; Абрамзон С. М. Этнографический альбом художника П. М. Кошарова. — Сборник МАЭ, 1958, XIV, с. 147-193.
2) АИЭ, Памиро-Ферганская археолого-этнографическая экспедиция. 1950-1951 гг.
3) АИЭ, Предгорный отряд СЭ ИЭ 1971 г. Полевые материалы Т. Н. Смешко.
4) Полевые материалы Е. И. Маховой, АИЭ. См. материалы Киргизской комплексной экспедиции.
5) Юдахин К. К. Киргизско-русский словарь М.: Советская энциклопедия, 1965, с 109, 124, 163, 164, 167, 201, 471, 489, 503, 726, 762 и др.
6) Валиханов Ч. Отчет о состоянии Алтышара или шести городов Восточного Туркестана в 1858-1859 гг. — ЗРГО по отд-нию этнографии. СПб., 1904, т. XXIX.
7) Абрамзон С. М. Очерки культуры киргизского народа. Фрунзе: Изд-во АН КиргССР, 1946; Он же. Этнографический альбом…; Антипина К. И. Особенности материальной культуры и прикладного искусства южных киргизов. Фрунзе: Изд-во АН КиргССР, 1962; Бурковский А. Д. Техника современных домашних промыслов и ремесел в киргизских колхозах: Автореф. канд. дис. Фрунзе, 1951; Кармышева Б. X. Поездка к киргизам Джиргаталя в 1954 г. — Изв. отд-ния обществ. наук АН ТаджССР, вып. 10-11, 1956; Махова Е. И. Материальная культура киргизов как источник изучения их этногенеза. — ТКАЭЭ, 1959, т. VI; Она же. Одежда. — В кн.: Быт колхозников киргизских селений Дархан и Чичкан. М.: Изд-во АН СССР, 1958; Мамбеталиева К. Быт и культура шахтеров-киргизов каменноугольной промышленности Киргизии. Фрунзе: Изд-во АН КиргССР, 1963; Шибаева Ю. А. Материалы по одежде мургабских киргизов. — КСИЭ, 1956, вып. XXV.
8) Народы мира. М.: Изд-во АН СССР, 1963. Народы Средней Азии и Казахстана, II, с. 154-320.
9) Устройство такого станка неоднократно описано в литературе по разным народам. По данной теме см.: Антипина К. И. Особенности…, с. 51-53; Махова Е. И. Одежда, с. 124, 127.
10) Здесь и далее используется работа К. И. Антипиной «Особенности…».
11) Таджики Каратегина и Дарваза. Душанбе: Дониш, 1966, вып. 1, с. 229.
12) Андреев М. С. По этнологии Афганистана. Ташкент, 1927, с. 28-29.
13) Махова Е. И. Материальная культура…, с. 48-49.
14) Андреев М. С. По этнологии…, с. 28-29.
15) Халат из ткани таар имеется в Ошском областном краеведческом музее (КП, № 921/213), шим — там же и в фондах ГМЭ (коллекции Фиельструпа); в наши дни автор зафиксировал их у лесорубов лесхоза Сары-Челек (б. Джалал-Абадская обл.).
16) Лыкошин Н. Чайкумская волость Ходженского уезда: Справочная книга Самаркандской обл. Самарканд, 1906, вып. VIII, с. 149; см. также: Антипина К. И. Особенности…, с. 54; Шибаева Ю. А. Материалы…, с. 31.
17) Кушелевский В. И. Материалы для медицинской географии и санитарные описания Ферганской области. Новый Маргелан, 1891, т. II, с. 194.
18) Кондратьев А. А. Исторические сведения о киргизах в китайских источниках — В кн.: Материалы Первой Всесоюзной научной конференции востоковедов в Ташкенте. Ташкент: Изд-во АН УзССР, 1958, с. 938.
19) В киргизском языке, так же как и в других тюркских языках, название материи, из которой шилась та или иная одежда, часто служит названием и самой одежды и наоборот. Так, вместо кымкап тон, пийази тон, башаи тон и т. п. говорят просто: кымкап, пийази, и т. п., подразумевая халат из соответствующей ткани.
20) Интересно в этой связи бередже, отмеченное К. И. Антипиной на юге Киргизии в качестве праздничного халата особого покроя с короткими и широкими рукавами. У уйгур Восточного Туркестана термин периже употребляется для обозначения летнего халата (Антипина К. И. Особенности…).
21) Е. И. Махова отмечала бытование у северных киргизов свадебного халата из парчи дейильде (АИЭ. Полевые материалы).
22) Венюков М. И. Очерки Заилийского края и Причуйской страны. — В кн.: Путешествия по окраинам Русской Азии и записки о них. СПб., 1868, с. 163.
23) Северцев Н. А. Путешествия по Туркестанскому краю. М., 1947, с. 246.
24) Материалы для статистики Туркестанского края. СПб., 1874, вып. III с. 143.
25) Конопка С. Р. Туркестанский край. Сельскохозяйственный промышленный адрес-справочник и календарь. Ташкент, 1913, с. 213.
26) Валиханов Ч. Отчет о состоянии Алтышара…, с. 462. Далее автор ссылается на эту же работу.
27) ГМЭ, фотоархив, колл. 43, альбом 63.
28) Дунго кур, по свидетельству Б. Орозбаевой, происходит от уйгурского слова лонгу — «полотенце».
29) Конопка С. Р. Туркестанский край…, с. 213; см. также: Валиханов Ч. Отчет о состоянии Алтышара…
30) ГМЭ, колл. 4203-124, 110; 4314-4 (собрание Ф. А. Фиельструпа).
31) Лыкошин И. Чайкумская волость…, с. 107.
32) В европейском и русском обиходе камка — шелковая ткань восточного происхождения. По В. И. Далю, камка — «шелковая китайская ткань с разводами» (Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. М., 1955, т. II). Д. Н. Ушаков толкует слово «камка» как шелковую цветную ткань с узорами (Толковый словарь русского языка / Под ред. Д. Н. Ушакова. М., 1935, т. I). Б. Лауфер считает, что персидское кимхаб восходит к китайскому kim-xwa, означающему «золототканая материя, парча» (см.: Беленицкий А. М., Бентович И. Б., Лившиц В. А. Камчатные ткани с горы Муг. — СЭ, 1964, № 4, с. 112).
33) Туркестанские ведомости, 1873, № 9, 10.
34) Северцев Н. А. Путешествия…, с. 247.
35) Валиханов Ч. Дневник поездки на Иссык-Куль. — Избр. произв. Алма-Ата: Каз. гос. изд-во худ. лит., 1958, с. 268-269.
36) Тагеев Б. Л. Памирские киргизы — Нива, 1897, № 38, с. 896.
37) ГМЭ, фотоархив, № 5431. Альбом Б. Л. Громбчевского. 1889-1890 гг.
38) ГМЭ, колл. 14, 15, 34; Фотоархив, колл. 43, альбом 63.
39) О среднеазиатских тканях см.: Сухарева О. А. Позднефеодальный город Бухара конца XIX — начала XX в. Ташкент: Изд-во АН УзССР, 1962; Она же. Художественные ткани. Вышивка. — В кн.: Народное декоративное искусство Узбекистана. М.: Изд-во АН УзССР, 1955; Махкамова С. М. Абровые ткани Узбекистана конца XIX-XX вв.: Автореф. канд. дис. Ташкент, 1970.
40) Дудин С. М. Фотоальбом и отчет о поездке. — ГМЭ, фотоархив, колл. 43, альбом 63; Архив, № 247, с. 428.
41) Юдахин К. К. Из ляйлякских материалов. Фрунзе, 1948, вып. II, с. 29- 30.
42) Венюков М. И. Очерки…, с. 163.
43) Туркестанские ведомости, 1872, № 42.
44) ГМЭ, архив, № 247, с 428.