К моменту распространения итальянского влияния на Испанию ткацкое искусство последней успело уже до известной степени выработать свой стиль, опирающийся в основе на две традиции: мавританского искусства и искусства переселившихся в Испанию сицилийских мастеров. В рамках указанных традиций оформились и воплотились в искусстве те эстетические искания и настроения, которые выдвинул испанский феодализм в его постоянной борьбе, но в то же время и в постоянном соприкосновении с мусульманской культурой.
Излюбленными мотивами рисунков для тканей в тот период, когда еще кипит ожесточенная борьба испанских рыцарей с маврами, являются фантастические и реальные животные, цветы, ветви, всевозможные сплетения из растительных и орнаментальных форм, надписи, составленные из нечитаемых букв, и изображения несуществующих гербов (см. рис. 176).
Композиции очень запутаны, напоминают филигранную работу ювелиров, и по характеру рисунка одинаково близки и мусульманскому миру и христианству. Далее, в эпоху так называемой христианской Испании, когда владычеству мавров приходит конец, элементы христианского и магометанского мира в узорах испанских тканей перемешиваются с изображениями гербов и образуют тот особенный оттенок стиля, господствовавший в испанских тканях XIV-XV веков, который называется mudejar.
Образцом этого стиля может служить одна из парчей Лионского музея. В ней на фоне красного атласа помещены щиты с гербами Кастилии и Леона, исполненные кремовыми и черными нитями с золотом. На этих щитах по диагонали расположены два льва на задних лапах и два замка о трех башнях. Фон между щитами занят мелкими симметричными узорами испано-мавританского характера (см. рис. 177). Ткань эта имеет в ширину 0,42 метра. На другой ткани того же музея, шириною 0,65 метра, узор, расположенный на фоне небесно-голубого цвета, состоит из различных аксессуаров культа: епископские жезлы, раскрытые книги, голубь в круге, митры, раковины, а между ними те же львы и замки с гербового щита Кастилии и Леона.
С конца XV и до середины XVI века Испания быстро разрастается в громадную колониальную державу, обладающую обширной территорией как в Старом, так и в Новом свете, и колоссальным богатством (* см. сноску ниже).
* Считают, что в первой половине XVI века золота и серебра во всей Европе было не более как на 900 миллионов рублей, причем большая часть этих богатств заключалась в церковных сосудах, утвари, столовой посуде, сервировке и пр., а в какие-нибудь пятьдесят лет, после открытия Америки, одна Испания собрала золота и серебра на сумму более четырех миллиардов. R. Сох. «Les soieries d’art. L’Espagne et ses tissus», p. 150.
Грандиозный прилив богатств в руки господствующих классов Испании, в связи с открытием Америки и варварским ограблением колоний, обусловил развитие здесь роскоши и увеличение обслуживающей ее продукции. В это время драгоценные ткани заняли в обиходе испанской знати не последнее место.
Создались, вместе с тем, особенно благоприятные условия для привлечения к обслуживанию Испании и итальянской промышленности, поскольку для нее самым выгодным рынком стал испанский.
Испанские ткани, относящиеся к этому периоду, можно разделить на две группы, равноценные по стоимости затраченного материала, но различные по характеру изображенного на них узора. В тканях первой группы, очевидно сработанных руками итальянских мастеров, независимо от места, где они изготовлялись, — в Испании или Италии, — рисунок поражает своим изяществом и соразмерностью частей композиции. В тканях второй группы, может быть, даже более насыщенных золотом, итальянский рисунок с тонкими и изящными мотивами обременен тяжелыми деталями, придающими всей композиции неуравновешенный вид. Рисунки эти или растительного характера (с цветами ириса, колосьями, гроздьями винограда, подсолнухом и т. п., перемешанными с рогами изобилия и больших размеров испанской короной), исполненные в типичной для Испании расцветке — темно-красный узор на желтом фоне (см. рис. 179), или же орнаментальные, напоминающие благодаря сильной стилизации металлические кованые решетки соборов Италии (* см. сноску ниже), — исполненные все в той же желто-красной гамме (см. рис. 180).
* Изображение подобной ткани можно встретить на портрете Элеоноры Толедской, работы художника Бронзино (1502-1572) в галлерее Уффици, а в натуре она имеется в музее б. Троице-Сергиевой лавры. Ширина ее — 0,57 метра, раппорт рисунка — 0, 93 × 0, 57 метра.
Постепенно изменяясь, узор этот переходит затем в плоскостной орнамент, который своей центральной фигурой отдаленно напоминает итальянские «готические розы» прошлых веков.
Итальянское влияние сказывается и на тканях, изготовляемых в Испании для целей культа.
Наиболее типичной тканью подобного рода является риза, исполненная по заказу королевы Изабеллы Католической, по случаю изгнания мавров из Испании в 1492 году, — для первого епископа Гренады. На ней широкие ленты с коронами образуют ланцетовидные отделения, в которых помещены гербы Кастилии, Леона, Аррагонии, Сицилии и Гренады. Ткань эта, шириною 0,63 метра, из двухворсного разрезного бархата с золотыми аксамиченными петлями (см. рис. 178). Она необыкновенно характерна для этой эпохи. Воинствующий католицизм для нужд культа требовал изображения на тканях религиозных изречений и надписей на латинском языке, символов страстей и целых сюжетов. Все это помещалось среди узоров, являвшихся подражанием итальянским, которые к этому времени достигли высшей степени своего совершенства.
Что касается местных испанских традиций, то в XVI веке они особенно выступают в тканях с необыкновенным обилием золота в их узорах, выделанных притом с применением самых трудных приемов. Узорный бархат с ворсом различной вышины, часто вышитый фон, аксамитные петли различного диаметра, дающие впечатление золотого барельефа, — вот типичные украшения таких тканей. Местом изготовления их являются не только придворные мастерские Эскуриала, но и лучшие мастерские самой Италии, которая в эпоху Карла V входила в состав его колоссальной империи.
При всех своих достоинствах, испанские ткани в художественном отношении все же значительно уступают тканям Италии эпохи расцвета ее искусства. В испанских тканях — за исключением тех случаев, когда их вырабатывали итальянцы, мы имеем дело со слепым подражанием или копией, а в таких случаях всегда отсутствуют элементы творчества, оживляющие композицию и дающие ей гибкость и осмысленность. Копируя итальянские узоры, испанцы перегружают их деталями и эмблемами геральдики, ломая в то же время красивые изгибы кривых. Такая огрубелость рисунка на крупных тканях типа Damas, с фигурами геральдических животных и гербовыми щитами, в преобладающих желтых с красным тонах, определенно указывает именно на их испанское происхождение. Вообще, при рассмотрении узоров испанских тканей создается впечатление, что испанцу было достаточно как-нибудь нарисованного блестящего пятна, которое создает известный эффект на ярком солнце или при трепетном свете восковых свечей в полутемном соборе, а чистота форм и изящество линий общей композиции для него дело второстепенное.
С уменьшением прилива золота, к концу XVI века, падает и промышленность Испании. Напрасно испанская церковь в начале XVII века проводит изгнание из Испании высококвалифицированных ремесленников из крещеных мавров морисков, в расчете удешевить производство, передав его менее квалифицированным испанским ремесленникам-христианам. Мера эта, не достигнув цели, сильно понизила качество продукции.
Местная испанская промышленность вскоре оказалась не в состоянии бороться с конкуренцией других производящих стран, а наплыв иностранцев, с их товарами, которые более успешно удовлетворяли привычку к роскоши, образовавшуюся в период кратковременного процветания Испании, окончательно погубил местное производство (* см. сноску ниже).
* К испанским тканям следует также отнести серию затканных золотом стенных ковров, хранящихся в музеях Мадрида. Но в них мы имеем дело уже не с итальянским, а с фламандским влиянием. По технике исполнения и по характеру рисунка ковры эти следует безусловно отнести к произведениям фламандских художников, но роскошь их выполнения могла быть доступна только испанскому двору: ни одна страна не могла позволить себе такой щедрости в употреблении драгоценного металла. Была ли местом их изготовления Фландрия, входившая в состав Испании, или фламандские художники и ткачи исполняли их на Пиренейском полуострове, решить трудно.