Предисловие

Хивинское ханство, занимающее оазис в низовьях Аму-Дарьи, теперь одно из самых ничтожных владений в Средней Азии. в древности играло очень важную роль. Мало того: некоторое время (в конце XII и начале XIII веков) было оно и первенствующим, и самым обширным государством в Азии. Границы его определялись Каспийским морем и Индом, берегами Сыр-Дарьи и Оманского залива. Но было и такое время, когда этот оазис, занимающий каких-нибудь 400 квадратных географических миль, годных к культуре, раздроблялся еще на части, одна от другой независимые (в XVIII столетии). И, несмотря на все перевороты, испытанные этим ханством, оно отличается необыкновенной живучестью. Когда падали и возникали соседние с ним владения, когда одно государство поглощалось другим и теряло свою самостоятельность, Хива, точно так же подчинявшаяся силе обстоятельств, почти никогда не утрачивала вполне своей самостоятельности и, при первой же возможности, завоевывала себе независимое положение, делалась самостоятельным государством, как ни в чем не бывало.
Объяснение этого замечательного явления мы находим в условиях местности Хивинского ханства. Степи безводные-бескормные, а потому труднопроходимые, со всех сторон окружают это ханство, делают положение его изолированным и защищают доступ к нему не хуже иных гор. Пользуясь такими, самой природой защищенными, границами, Хива имела полную возможность отстаивать свою независимость. Небезосновательная уверенность населения, в своей недоступности сделала хивинцев крайне дерзкими. Поступок хорезм-шаха Алаеддина-Мухаммеда с послами Чингиз-хана, ответ Хуссейна Софи Тимуру, обращение, наконец, хивинцев с нами, — служат явным тому доказательством. Условия местности сделали Хиву разбойничьим гнездом, на страх и разорение ее соседям.
А между тем, в древности процветала здесь высокая культура и, на сколько в глубь веков хватают наши сведения, государство это имело вполне развившуюся гражданственность. Древнее население Хивинского ханства принадлежало к арийской семье. В этом согласны все новейшие исследователи древней истории Хивы, и согласны не даром. С небольшим десять лет назад обнародованы были, извлечения из сочинения знаменитого математика и астронома эль-Бируни (жившего в конце X и начале XI в.) «Асар-эль-Бакийэ», сочинения известного до того лишь по названию. В нем эль-Бируни говорит, что солнечный календарь Хорезмский есть лучший из всех ему известных, что он вернее греческого и арабского; а ему, как знатоку своего дела, мы не верить не можем. Тут же находим названия 12 месяцев, 30 дней каждого месяца, знаков зодиака и т.д. Вся эта номенклатура служит нам образчиком того языка, которым говорили в Хорезме; все эти названия большей частью зендские и при том — как замечает автор (Роулинсон?) статьи «Central Asia» в форме более чистой той, какая сохранилась в Персии. На основании приведенных нескольких слов древнего языка Хорезма, видно, что язык этот близко подходил к Зендскому, древне-Парсскому и Пехлевийскому; значит, древнее население Хорезма принадлежало к парсскому отделу арийской семьи народов.
Начало развития гражданственности в Хивинском оазисе теряется в глубокой древности. Эль-Бируни, по имевшимся у него сведениям, сообщает, что эра, от которой велось здесь летосчисление древнее селевкидской 980-ю годами; начиналась она, следовательно, за 1292 года до P. X. (селевкидская эра начиналась с 1 октября 312 г. до Р. Х., со дня вступления Селевка в Вавилон). Если мы при настоящих сведениях и не можем решить на сколько указание это заслуживает веры, тем не менее имеем полное право заключать, что культура древней Хивы была и родственна и одновременно с культурой Бактрии; в крайнем же случае развилась из древне-бактрийской.
Да и самая площадь Хивинского оазиса в древности была гораздо шире. Рукав Аму-Дарьи, впадавший в Карабугаз, оживлял всю местность, по которой проходил; это доказывают развалины городов, замков, следы водопроводов по старому руслу Аму-Дарьи. Ныне все это пространство представляет голую степь. А еще в XVI веке и даже в начале XVII застаем мы в западной части хивинского оазиса целую область с важным городом Везирем, бывшим столицей всего ханства. Теперь мы не знаем даже, где лежат развалины этого города. Точно также сократилось пространство оазиса и с восточной стороны. Заречная часть Хивинского оазиса была главной частью его; там находился и главный город его сперва эль-Филь, а потом Кят. В настоящее время там находится несколько незначительных городов и очень много развалин.
Что же наследовало Хивинское ханство от прежнего своего величия? Наследовало оно только древнее название этой страны, название, которое употребляется в Хиве в официальных бумагах и на монетах: Хорезм. Древние греки называли страну эту Хоразмией; в клинообразных подписях имя ее читается Уварезмийа (в Бегистунской и Персепольской) и Уварезмис (в Накши-рустемской), в Зенд-Авесте она называется Гаиризао. Арабы писали: Ховарезм; а в китайской транскрипции передается через Хо-ли-си-ми-кия (Сюань-Цзан) и Хо-сюнь.
Слово «Хорезм» происхождения несомненно арийского, но значение его объясняется различно. Якут, в своем словаре «Моаджем эль-бульдан», приводя предание о населении этой страны, объясняет название ее следующим образом: ховар — «мясо» и резм — «дрова», т.е. страна «мяса и дров» (Словарь Якута, изд. Вюстенфельдом, т. II, стр. 481). Но кроме того, что предание, приводимое Якутом слишком позднего происхождения, так как тут являются на сцену турки; но оно не верно и этимологически. Бюрнуф производил Quairizèm: от zem «земля» и qairi «есть» (от корня qar); т.е. «земля дающая пищу», «плодородная земля». Вамбери еще менее удачно объяснил это слово. Он производит его от хах (chah) «хотящий», «желающий», и от резм «поле», т.е. «желающий поля битвы», «воинственный». Такому знатоку мусульманских языков, каким по справедливости считается Вамбери, следовало бы знать, что приводимое им сочетание слов не в духе арийских языков. Жаждущий битвы было бы не хах-резм, а резми-хах. Савельев думал объяснить первую половину названия страны Хор, сопоставляя его с древнеперсидским словом Кореш или Хореш «солнце», и переводил: «земля солнца или востока», тоже что Oesterreich. Шпигель производит первую часть от уваре (в новоперсидском хуар, хор) «дурной», «низкий» (в смысле vituperare) и объясняет, что Хорезм значит «дурная земля». Не «дурная» земля следует переводить — была ли в древности она так дурна, как думает Шпигель, это еще вопрос — а «низкая», «низменная земля», «равнина». Так и переводит это слово П. И. Лерх в своей «Khiva, seine historischen und geographischen Verhältnisse».
Показать, как древний Хорезм дошел до нынешнего положения Хивинского ханства, это дело истории. Но написать историю Хивы в настоящее время у нас нет еще средств. Писалось о Хиве много, гораздо больше того, что можно было ожидать; но разработкой, имеющихся у нас сведений, занимались очень немногие. Я взял на себя труд изложить последовательно, в хронологическом порядке, те перемены, какие испытало Хивинское ханство, разъяснить и по возможности разработать тот материал, касательно истории Хивы, который дошел до нас. Имея в виду только эту цель, я избегал, по возможности, всяких географических исследований. Исследования эти повели бы так далеко, что и конец им предвидеть трудно. […]
Еще оговорка. Древняя история Хорезма более обращала на себя внимание ученых, чем новая. […] Поэтому я в своей диссертации обратил особенное внимание на новую историю Хивы, именно с начала XVI столетия, с утверждения в ней Узбеков. Источниками служили для меня, главным образом, те отрывочный известия о Хивинском ханстве, которые оказываются почти исключительно у нас. Эти известия рассеяны в разных путешествиях, журнальных и газетных статьях. Собирать их приходилось капля по капле; склеивать и проверять попадавшиеся сказания было делом не трудным, но кропотливым. Само собой разумеется, что наши известия для одного времени, полнее, для другого скуднее или и вовсе их не имеется; а потому и у меня местами события в Хиве изложены подробно, местами кратко. Сокращать подробности, в видах пропорциональности, я не считал себя вправе, так как мне хотелось показать что мы знаем о Хиве. […]