Здания из жженого кирпича, украшенные орнаментацией из облицовочного кирпича, дошли до нас только с X в.; возможно, что более ранних образцов и не было, так как в более ранний период преобладали постройки из сырцового кирпича.
Памятников Средней Азии, украшенных кирпичной орнаментацией, или сохранившихся до наших дней, или хотя бы и не существующих теперь, но известных нам по старым фотографическим снимкам или рисункам, можно насчитать до двух десятков, но среди них точно датированных дошло лишь пять-шесть. Важнейшие из них мы и рассмотрим в этой главе. Кроме того, мы по мере надобности будем привлекать для сравнения родственные им памятники Ирана.
Датированные памятники Средней Азии относятся к периоду от начала XI в. до начала XIV в. Памятники, не носящие точной даты, но определяемые на основании художественно-стилистических и технологических признаков, относятся и к более ранней эпохе (с конца IX в.); из более поздних, чем XIV в., имеющих художественное значение, ни одного памятника не сохранилось. Можно считать, что этот вид орнаментации после XIV в. уже вышел из употребления.
Памятники с кирпичной орнаментацией не сосредоточены в одном каком-либо месте, а встречаются по всей территории Средней Азии. По своему назначению они представляют собой постройки как светского характера (например рабаты, т. е. каравансараи — гостиницы для путешественников), так и постройки культового характера: мавзолеи (мазары), мечети, минареты.
Перейдем к рассмотрению кирпичной орнаментации этих памятников в хронологическом порядке, выделив для удобства анализа минареты в отдельную группу, которую разберем после других памятников.
Древнейшим из памятников, имеющих кирпичную орнаментацию, является мавзолей Исмаила Саманида в Бухаре (рис. 1). Впервые этот памятник упоминается в печати в статье «По бухарским святыням», напечатанной в газете «Туркестанский курьер» за 1916 г., где в числе других говорится и об «усыпальнице Хозрета падша Исмаил-Самани» и дается краткое описание мавзолея. Первое воспроизведение памятника, названного просто старой гробницей (old sepulchral chamber), помещено в 1911 г. в книге Олуфсена «The Emir of Bokhara» (стр. 408).

За последние несколько лет этот первоклассный памятник среднеазиатской архитектуры, исключительно гармоничный по своим пропорциям, был предметом тщательного архитектурно-археологического исследования и неоднократно подвергался ремонтно-реставрационным работам. Он описывался и воспроизводился в целом ряде трудов советских и западноевропейских ученых. Мазар Исмаила Саманида представляет собой постройку с квадратным основанием в плане. Это тип центрического мавзолея, характеризующегося наличием в плане правильной геометрической фигуры (квадрат, многогранник) и одинаковой обработкой всех фасадов.
В большинстве работ, написанных за последнее время об этом мазаре, время его постройки, по косвенным данным, относят к концу IX в. Народное предание называет этот памятник мазаром Исмаила Саманида, умершего в 907 г. н. э. Есть упоминания о мазаре Исмаила и в старых документах. В родословной саманидов о мавзолее Исмаила сказано следующее (И. Умняков. Архитектурные памятники Средней Азии, Ташкент 1929, стр. 17-18): «Он (т.е. Исмаил) умер 14 сафара 295 г., славная могила его находится в Бухаре, в западной части города». В вакуфном документе, переписанном в 1568-1569 гг. н. э., сказано, что Исмаил пожертвовал земли в пользу мазара своего отца — Ахмеда. Далее говорится, что мазар эмира Ахмеда находится вне древней крепости Бухары, на улице Чехар Гумбезан (т. е. четырех куполов), в западной части города.
На основании этих данных делался вывод, что мазар, где по преданию был похоронен Исмаил Саманид, существовал еще при жизни Исмаила, который, скупив земли, прилегающие к мазару, пожертвовал их в пользу последнего. Исмаил был назначен в Бухару своим братом Насром и прибыл туда ок. 873-874 г. н. э. Таким образом, предполагали, что этот мавзолей, который, согласно вакуфным данным, можно назвать мавзолеем саманидов, был построен не ранее указанного времени.
В 1926 г. в юго-восточном углу мавзолея были произведены небольшие раскопки под наблюдением В. Л. Вяткина, и было обнаружено несколько могил, что является подтверждением сведений, что это был мазар не только Исмаила, но и других саманидов.
Новое открытие дает прочное подтверждение этому и прочно устанавливает эпоху построения мавзолея: в 1937 г. была расчищена от покрывавшей ее штукатурки деревянная доска над восточным входом в мавзолей с надписью куфическим шрифтом (рис. 2). Арабист В. И. Беляев читает в надписи имя «Наср-ибн-Ахмед-ибн-Исмаил» (Наср, сын Ахмеда, сына Исмаила), а это был внук эмира Исмаила Саманид-эмир-Наср, правивший с 914 по 943 г. Таким образом устанавливается, что так называемый мавзолей Исмаила Саманида, правильнее — мавзолей саманидов, был построен в первой половине X в.; похоронены же в нем были, как показали данные произведенных раскопок, несколько лиц.

Стены мазара снаружи и внутри декорированы неглазурованными светло-желтыми кирпичами. Снаружи памятник представляет собой четырехфасадный мавзолей с трехчетвертными колоннами по углам. Каждый фасад его представляет следующую композицию: наверху галерея, образующая 10 ниш с открытыми стрельчатыми арками, каждая арка поддерживается двумя колонками (иногда витыми), каждое панно — со вписанной в него арочкой, и вся галерея в целом обведена жгутом с узлами.
Под галереей кирпичная декорация памятника образует раму вокруг портала (на одном фасаде здесь находится входная дверь с перспективно углубленной в два выступа аркой), на остальных трех фасадах размещены соответственно ложные порталы; затем мы видим вторую, узкую раму, из кружков, образованных из восьми выпиленных частей кирпича (промежутки заполнены алебастром). Нa поле тимпана — еще три декоративных элемента: по квадрату по сторонам и треугольник, поставленный на основание над верхом арки входа. Квадраты двойные, обведены рамкой из кружочков сасанидского типа со вставленными ромбами; в ромбы, в свою очередь, вставлены квадраты с вырезанным из кирпича многогранником; углы во всех четырехугольниках и в среднем треугольнике заполнены отрезками растительного орнамента, вырезанного из алебастровой штукатурки.
Внутри мавзолей представляет собой единое пространство, завершенное куполом. Переход от квадрата к восьмиграннику и шестнадцатиграннику, на который поставлен купол, выполнен посредством тромпов со стрельчатыми арками. Пространство между арками заполнено декоративными ажурными частями. Внутренние стены куба, подобно наружным, украшены кирпичной декорацией, только с другим узором, состоящим главным образом из сочетания четырехугольников и ромбов. В кирпичной декорации, как внутри здания, так и снаружи, мотивы орнаментации очень разнообразны. Простейшими средствами здесь достигаются поразительные эффекты; например, узор угловых колонн составлен из чередования мотива четырех кирпичей, поставленных под углом, и четырех, положенных горизонтально; один из главнейших мотивов декорации стены — мотив ритмического чередования трех кирпичей, поставленных вдоль, и пяти, расположенных полукругом боковыми концами вверх, что создает здесь при ярком солнечном освещении удивительно тонкую игру светотени.
Среди сплошной кирпичной декорации мазара Исмаила мы встречаем в двух местах применение другого материала, алебастровой штукатурки, во-первых, снаружи, в вышеупомянутых декоративных квадратах и треугольниках, и, во-вторых, внутри — в угловых нишах восьмигранного перехода к куполу. Оба углубления в нишах, где помещены небольшие оконца, украшены штукатурными обрамлениями с вдавленным орнаментом в виде стилизованных растительных побегов (рис. 3). Аналогии к этому орнаменту и орнаменту наружной стены в подобной технике и том же материале встречаются в постройках (Herzfeld, Der Wandschmuck der Bauten von Samarra, орнаменты 38, 184b, 251, 167; см. также табл. 40, 62, 70).

Не позволяя провести особенно близкие аналогии в целом с каким-либо другим памятником архитектуры Средней Азии и Ирана, мавзолей Исмаила в ряде отдельных элементов как своей архитектоники, так и декорации связан с некоторыми известными нам памятниками. Так, характер перехода к куполу, устройство пояса тромпов принципиально весьма близко к иранскому памятнику VIII в. — мавзолею в Сенгбесте (Ср. рис. 5 у Rosintal, Le Réseau, Paris 1937). Можно отметить еще ряд аналогий: верхнюю галерею мазара Исмаила Саманида можно сравнить с аркатурой фасада дворца в Ракке VIII в. (Saladin, Manuel ďart musulman, Architecture, 1907, fig. 251). Мы отмечали черты сходства с более ранними памятниками; можно указать сходные черты и в более поздних, например в детально изученном лишь в последние годы мавзолее Гунбад-е-Сурх в Мараге в северном Иране — 1147-1148 гг. Сходны здесь и квадратный план, и трех-четвертные колонны по углам, и применение в облицовке кирпичной фигурной кладки, и схема композиции входной стены (правда, верхняя галерея в Гунбад-е-Сурх отсутствует) (Athar-i-Iran, т. I, fasc. 1, 1936, рис. 83 при статье A. Годара).
В своей кирпичной орнаментации мазар Исмаила представляет связь с мечетью Талхатан-Баба к югу от Мерва, описанной и опубликованной В. А. Жуковским в его «Развалинах Старого Мерва». Этот памятник относится к XI-XII вв.
И снаружи и внутри мечеть Талхатан-Баба облицована орнаментальным узором из кирпичей. «Здание обращает на себя внимание, — пишет о Талхатан-Баба Жуковский, — своеобразной кладкой кирпича по два сразу один на другой, кладкой узорчатой, с выведением довольно разнообразных рисунков, иногда при посредстве кирпичных же кусочков для мельчайших узоров, которыми покрыты как внутренние стены, и даже купол изнутри, так и наружные». План этой мечети помещен в статье С. А. Судакова «Архитектура сельджуков в Средней Азии» («Социалистическая наука и техника», 1935).
В кирпичной орнаментации мечети Талхатан-Баба, кроме вышеотмоченных, могут быть указаны следующие мотивы: применение кладки спаренными кирпичами в пустой шов, иногда с выточенными из кирпича фигурами в виде буквы «S», узор из повторяющихся ромбов, узор «елочкой», розетками и треугольниками, выточенными из кирпича.
Из числа находящихся в древнем Мерве памятников, относящихся к домонгольской эпохе, но не носящих точной даты, отметим так называемую мечеть Мухаммед-Хананья, описанную еще Жуковским и впервые предварительно изученную Б. Н. Засыпкиным (Б. Н. Засыпкин, в «Вопросах реставрации», II, стр. 231-253, 3 рис. и 1 план). В 1936 г. эта мечеть была реставрирована Н. М. Бачинским.
В расстоянии около 3 км на запад от Султан-Кала стоит этот памятник, относимый Засыпкиным к XI-XII вв. Это здание (вероятнее всего, мавзолей, а не мечеть) представляет собой комплекс из трех разновременных сооружений. Древнейшая часть — это однокупольная постройка, занимающая юго-западный угол этого комплекса. Купол и стены снаружи сильно разрушены и примитивным образом ремонтированы. С северной стороны главного фасада сохранился фрагмент облицовки из жженого кирпича, представляющий чередование больших и малых декоративных ниш. «Тимпаны больших арок выполнены кирпичом решетчатым узором; особенно интересен мотив из треугольников в тимпане малой арки». Несомненна связь этого мотива с арками галереи султана Санджара и декоративными арками в мавзолее в Талхатан-Баба в 36 км от современного Мерва. Внутри интересен ярус арочных тромпов, выполненных с применением тесаных узорных кирпичей и кладкой «в елку». Характер кладки напоминает декорацию мавзолея Талхатан-Баба (Жуковский, Развалины Старого Мерва, стр. 183) и одного из древнейших мазаров в группе Султан-Саадат в Термезе (№ 1 с его узорчатой кирпичной кладкой). Ниже пояса тромпов идет полуразрушенная надпись, выполненная из кирпича в очень глубоком рельефе куфическим шрифтом, по словам Жуковского — религиозного содержания. Ниже и выше фриза с надписью имеются пояски, выполненные в шесть рядов кирпичной кладкой; «два средних сделаны узорной кладкой из закругленных кирпичей. Ниже фриза оштукатурены» (Б. Н. Засыпкин, там же, стр. 252).
Подобного же типа кладка была замечена Жуковским в Серахсе в надгробии Абдул-Фазля Серахского, относимом к домонгольской эпохе.
Есть аналогии в кирпичной декорации мазара саманидов с мазаром № 1 в группе мавзолеев Султан-Саадат в Термезе. Вся внутренняя часть памятника, представляющего собой центрический мавзолей со стенами, расчлененными арками на колоннах (рис. 4), украшена сплошь кирпичной орнаментацией.

Среди мотивов орнамента интересна кладка «елочкой» и спаренными кирпичами со вставленными между ними вырезанными из кирпича фигурами в виде «бантика», звездочки и в виде буквы S. Мавзолей весьма монументален и строг в пропорциях, арочки над углами тромпов (рис. 5) позволяют сблизить его с частями главной мечети Исфахана, датированными 1080 г. Это обстоятельство, наряду с другими данными архитектоники и декорации памятника, позволяет отнести его сооружение также к XI в.

Был очень интересный, также украшенный узорной кирпичной кладкой, мазар Кара-хана в Аулиэ-Ата (Воспр. у Масальского, Туркестан, стр. 759, и штрих. рис. у Кастанье, Надгробные сооружения киргизских степей («Труды Оренб. учен. арх. ком», вып. XXVI)). Теперь старого мазара нет, а вместо него построен новый, ничуть не похожий по типу на старый. Историю разрушения памятника мы выяснили в 1925 г. путем расспроса местного археолога И. К. Калмакова и имама мазарата. Памятник был в 1905 г. разрушен до основания, и на его месте было возведено новое здание на средства ташкентского ишана Саида Бакханова. Судя по снимкам (рис. 6), мазар был сильно реставрирован в новое время; подложена нижняя часть стен, надложен угол, изразцовые минареты, конечно, тоже новые, — но то, что осталось, драгоценно.

Характер расположения украшений в центральной части фасада, тимпан и стены по сторонам арки близко напоминают расположение декорации Айша-Биби, только здесь вся декорация состоит из узорной кирпичной кладки, что роднит его с бухарским мазаром Исмаила — древнейшим памятником среднеазиатской архитектуры.
«Местное предание в нем видит мавзолей над могилой Кара-хана, основателя династии караханидов (X в.), который из тюрков первый принял ислам. Мазар этот находится в черте города и интересен в том отношении, что вход в него — с южной стороны, а гробница имеет направление с юга на север. В конце 90-х годов прошлого столетия он был уже с разрушившимся куполом, но хорошо сохранились два его минарета, украшенных цветной глазурью» (Семенов, Материальные памятники арийской культуры («Таджикистан», 1925, стр. 124)).
Не лишено вероятия, что рассматриваемый мазар сооружен в конце X — начале XI в., тем более, что мазар, как и мавзолей Исмаила, имел первоначально не менее двух украшенных фасадов, как показывают остатки орнаментации на боковом фасаде. Украшение двух фасадов мы видим у Среднего узгенского мавзолея (памятник ранее XII в.), у Исмаила же равномерно украшены все четыре фасада. Фриз с ромбами с крестиками посредине идентичен фризу позднейшего Северного узгенского мавзолея (1152 г.).
Также одной кирпичной весьма несложной геометрической декорацией украшен небольшой мазар (вернее, руины мазара) Кечик-Мекка, расположенный у подножия горы Тахт-и-Сулейман в Оше. Его, вероятно, следует датировать также домонгольским периодом.
К ранним памятникам из числа украшенных кирпичной декорацией относится также так называемый Средний мавзолей в Узгене. Это древнейший в группе из трех мавзолеев, находящихся в кишлаке Узген в Фергане. Узген (Узгент) был местопребыванием владетеля всего Маверанахра, где в XI в. правили караханиды или илек-ханы. Первый илек жил и был похоронен в Узгене.
Два из мавзолеев — Северный и Южный — датированы надписями 1152 г. н. э. и 1186-1187 гг. н. э. Средний узгенский мазар более раннего времени — возможно, XI в. Кон-Винер (Cohn-Wiener, Turan, стр. 18, 35) высказывает предположение, что это мазар первого из караханидов Наср-бен-Али (умер в 1012 или 1013 г. н. э.).
К Среднему мазару вплотную пристроены Северный и Южный мазары. Сохранившаяся передняя стена частично переложена, в старых частях она украшена кирпичной декорацией геометрического типа. Всего отметим три орнаментальных мотива: а) узор из повторяющегося мотива двух кирпичей, положенных на ребро плашмя, в сочетании с одним кирпичом, от которого видны лишь малые ребра, затем б) узор кирпичей, выступающих рельефом на узкой граненой полуколонне с перемычками из трех кирпичей, обращенных кнаружи малым ребром, и, наконец, в) есть еще мотив плетения, образующего восьмиконечные звезды и крестовидные фигуры. Пространство внутри плетения заполнено стуком с сильно стилизованным резным узором. Можно отметить большую близость орнаментации Среднего мазара в Узгене к орнаментации пиштака в Рабат-и-Малике. Б. Н. Засыпкин («Вопросы реставрации», II, стр. 23) замечает: «В Рабат-и-Малике как узор из восьмиконечных звезд, так и рамки всего бордюра выполнены той же техникой, как видимые части портала этого мавзолея, т. е. кладкой рядами из обтесанных кирпичей, где они трактованы пересекающимися и также имеют скошенные углы. Самый узор узгенского мавзолея выполнен из кирпича, но другой техникой, такой, как в Рабате выполнены пояски главной арки и пояски прямоугольных рамок над арочными впадинами стен, т. е. приемом «кирпич на ребро».
Связь с памятником, датированным концом XI в., лишний раз подтверждает датировку XI в. и Среднего узгенского мавзолея. Рис. 8 дает внутренний вид сооружения по поясу тромпов.

Переходим теперь к орнаментации замечательного памятника гражданского зодчества — Рабат-и-Малик (находится в 7 км от железнодорожной станции Малик, недалеко от г. Бухары). В советское время появились две статьи, посвященные изучению этого исключительного памятника (рис. 7): в 1927 г. появилась статья И. И. Умнякова (И. И. Умняков, Рабат-и-Малик (сб. в честь В. В. Бартольда, 1927)), где приведен ряд исторических данных и намечены культурно-исторические проблемы, связанные с изучением эпохи караханидов, а в 1928 г. статья Б. Н. Засыпкина (Б. Н. Засыпкин, Архитектурные памятники Средней Азии («Вопросы реставрации», II, 1928, стр. 8-21)).

Но памятник впервые исследован и даже издан литографией еще очень давно А. Леманом (А. Lehmann’s Reise nach Buchara («Beiträge zur Kenntniss des russischen Reiches», 1852)).
По словам Скайлера (Schuyler, Turkistan, v. II, 1876, стр. 115), посетившего Рабат-и-Малик в августе 1873 г., рисунок Лемана дает прекрасное представление о памятнике. В настоящее время уцелела лишь с небольшим половина главного южного фасада с порталом и угловой башней в виде минарета, в то время как в 1842 г. — дата исполнения рисунка в книге Лемана — был цел весь южный фасад и ряд строений за фасадом, план которых довольно неясно вырисовывается из не особенно точного и запутанного описания Лемана. План будет уяснен лишь после археологических раскопок, которые следует здесь осуществить. Сейчас же можно воссоздать план здания лишь в самых общих чертах. Б. Н. Засыпкин сообщает в своей статье, что, сопоставляя данные обследования в натуре (эскизная фиксация с обмерами, описание и фотографии) с описанием А. Лемана, можно воссоздать следующий общий облик здания.
Здание имело в плане форму квадрата с размером сторон около 85 м, по углам которого находились круглые башни. Из башен сохранилась юго-западная; от северо-западной остался только фундамент, а от двух других — ничтожные следы в земле.
Угловые башни были поставлены так, что центр их приходился на пересечении внутренних линий стен. Пиштак здания является древнейшим из сохранившихся пиштаков Средней Азии.
О памятнике и времени его сооружения в восточной исторической литературе известно следующее (см. И. И. Умняков, цит. статья, стр. 185, 187). Царский рабат был построен караханидом Шемс-ал-Мульком-Насром, сыном Тамгач-хана-Ибрагима, который правил в Самарканде от 460-472 (1068-1080) гг. В извлечениях из трудов Утби (XI в.), Бейхаки (XI в.), Гардизи (XI в.), Ауфи (XIII в.), Джемаль-ал-Карши (XIII- ХІV вв.) и др., изданных Бартольдом в «текстах» его «Туркестана», не приводится года основания рабата. Но на полях одной рукописи -«Китаби-Мулла-задэ»-Ленинградского университета есть следующая приписка: «Строителем царского рабата был Наср б. Ибрагим, известный под именем Шемс-ал-Мулька; он построил Рабат-и-Малик в 471 (1078) г.».
На самом здании есть несколько надписей на пиштаке и на минарете, переводы которых приведены в статье И. И. Умнякова; надпись на пиштаке полностью не разобрана. На портале уцелела часть надписи на персидском языке. Разобранная часть надписи гласит, что здание построено «султаном мира». На минарете надпись из Корана (сура III, ст. 16 и 17).
Стены здания сложены из сырцового кирпича и только облицованы жженым. Вход представляет собою пиштак (портал), имеющий стрельчатую арку и полукупольный (нишевый) свод. Тимпан арки окаймлен пояском из двух ленточных рядов кирпича, перехваченных через известные промежутки переплетающимися круглыми узлами. Орнаментальный пояс, окаймляющий арку, состоит из восьмиконечных звезд, выполненных «тычковой» кладкой из кирпича. Геометрический мотив из переплетающихся восьмиконечных звезд очень распространен в искусстве ислама. Кроме этих двух мотивов, может быть отмечен еще мотив орнаментации в нишах на стене по обеим сторонам пиштака под стрельчатыми арками — мотив в виде упрощенной формы меандра, подражающий деревянным решеткам или ганчевым панджара. Отметим еще кирпичную декорацию в перспективных стрельчатых арочках над полуколоннами средней части стены, а также карниз из сделанных из кирпича сталактитов, имеющих и декоративное и конструктивное значение.
Своеобразный тип кирпичной орнаментации встречается в бухарской намазга (место праздничной молитвы, совершавшейся только два раза в год) (Шишкин, Архитектурные памятники Бухары, 1936, стр. 38). Намазга, находящаяся в 1/2 км от г. Бухары, была построена в 1119-1120 г. н. э., но позднее подвергалась перестройкам.
Орнаментация из мелких кирпичиков сохранилась на стене, уцелевшей от первоначальной постройки XII в. Здесь, в средней части стены, находится декоративная арка над михрабом. Тимпаны арки михраба украшены геометрическим орнаментом крестообразного типа, выполненным отшлифованными мелкими кирпичиками. Той же техникой выполнена надпись и заполнение верхней части щипцовой стены арки орнаментально и крайне стилизованно трактованными арабскими надписями с именами пророка Мухаммеда и первых пророков (рис. 9). Есть несколько декоративных ниш под арками и в других частях стены. Эти ниши также украшены узором, составленным из маленьких терракотовых кирпичиков.

Переходим теперь к той группе памятников, в которых кирпичная орнаментация получила особое распространение, — к минаретам. Мы рассмотрим целый ряд их, как существующих, так и уже исчезнувших, относящихся к эпохе от XI до XIV в.
Из десятка среднеазиатских минаретов XI-XIV вв., которых мы коснемся, большинство представляет собой суживающуюся кверху круглую башню, иногда с октогональным основанием. Только два минарета — термезский, чисто цилиндрической формы, да джаркурганский, украшенный выступающими из толщи стен полуколоннами (составленный как бы из пучка колонн, перехваченного фризом с надписями) — отходят от наиболее распространенного типа. Надо сказать, что рассматриваемые среднеазиатские минареты довольно тесно связаны в своих архитектурных формах и орнаментации с иранскими цилиндрическими и кругло-октогональными минаретами (по классификации Крэсуэлля (Сreswell, The Evolution of the Minarets («The Burlington Magazine», 1926))).
Из среднеазиатских минаретов наиболее древним из числа точно датированных является ныне не существующий минарет в Термезе 1032 г. (Литература о нем: Б. Денике, Экспедиция Музея восточных культур в Термез («Культура Востока», 1927); Б. Н. 3асыпкин («Культура Востока», 1928); И. Г. Пославский, О развалинах Термеза («Среднеазиатский вестник» за 1896 г.); S. Flurу. Islamische Schriftbänder; Amida-Diarhekr, XI. Jahrhundert, Anhang; Кairuan, Moyyafariqia, Tirmith, 1920; F. Sarre, Denkmäler persischer Baukunst, 1910). Он цилиндрической формы, с октогональным основанием (рис. 10); он не стоял самостоятельно, а примыкал к какому-то зданию (как показали раскопки мечети в 1937 г.).

Из иранских минаретов он ближе всего стоит к минарету в Фирузабаде (Dietz, Churasanische Baudenkmäler, стр. 198, табл. 10). Минарет украшен несколькими фризообразными поясами с куфическими надписями; каждый фриз обрамлен сверху и снизу пояском из поставленных на ребро кирпичей; надписи сочетаются с орнаментом в виде плетенки, составленным из кирпичей. В надписи нижнего фриза В. Л. Вяткиным была прочитана дата: 423 (1032) г.
Следующий по времени среднеазиатский минарет — минарет Калян в Бухаре (рис. 11), построенный, согласно автору «Китаби-Муллазаде», в 1127 г. (W. Вarthо1d, Turkestan, 1928, стр. 320). Эта же дата, по сообщению В. Л. Вяткина (Б. Денике, Искусство Средней Азии, стр. 14), читается в рельефной куфической надписи на голубом изразцовом фризе, снятом во время реставрации и замененном поясом, выполненным мозаикой из поливных кирпичей (см. у Cohn-Wiener, Turan, табл. IV. В подписи под изображением он ошибочно приводит дату 1121-1122 г., но это год первоначального построения примыкающей к минарету мечети, а не самого минарета).

Минарет представляет собой суживающуюся кверху круглую башню высотой в 46,5 м, заканчивающуюся наверху фонарем с окнами под арками; переход от круглой части к фонарю выполнен тремя рядами сталактитов; над фонарем венчающий карниз из четырех рядов сталактитов (первоначально, как это и видно на воспроизводимом снимке, было пять рядов сталактитов, но впоследствии карниз был понижен реставраторами на один ряд из страха не справиться с сильным выступом). Башня завершается плоской крышей с небольшим конусом по середине.
Кирпичная орнаментация минарета Калян весьма богата и разнообразна: она состоит из двух десятков фризообразных полос, широких и узких, украшенных несложным, но ни в одном случае не повторяющимся геометрическим орнаментом. Здесь и поясок с образованными плетением восьмиконечными звездами (мотив — уже известный по порталу Рабат-и-Малик, но развернутый не вертикально, как там, а горизонтально), и мотив углубленных крестиков, и пояс из ромбов с крестовидными фигурами внутри. Есть и мотив кружочков, соединенных в косые ряды, и простейшие чередования кирпича, поставленного на ребро и обращенного кнаружи то более длинной, то более короткой стороной. Включена и полоса с надписью.
Весьма близок по стилю к бухарскому минарету и минарет в Вабкенте (близ Бухары) (воспр. у И. И. Умнякова, Архитектурные памятники Средней Азии, 1929, стр. 21, и у Б. Н. Засыпкина, Памятники монументального искусства советского Востока (сб. «Художественная культура советского Востока», 1931, при стр. 29). Впервые минарет был упомянут еще Лерхом, побывавшим в Вабкенте 1 ноября 1859 г., где он видел мечеть с высоким минаретом, о котором он отметил в своем дневнике, что, по дошедшим до него слухам, минарет построен одновременно с большим бухарским минаретом (П. И. Лерх, Монеты Бухар-Худатов, стр. 55)). Минарет, судя по сохранившейся на нем надписи, построен в 593 (1196-1197) г. Имя строителя полностью указано в нижнем поясе надписи. Это был бухарский садр Бурхан-эд-дин Абд-ал-Азис II, сын садра Бурхан-эд-дина Мухаммеда, сына садра Хусам-эд-дина Омара, сын основателя династии садров Бурхан-эд-дина Абд-ал-Азиса I, сына Омара. Три отличных фото П. Е. Корнилова выполнены им в декабре 1930 г. Благодаря этим фото мы более точно можем судить о деталях структуры и орнаментации минарета (рис. 12).

Несмотря на очень большое сходство с бухарским минаретом Калян, заставляющее предполагать прямое копирование в Вабкенте бухарского памятника, должны быть отмечены и черты различия в деталях и орнаментации. Высоко над поверхностью земли находится вход в вабкентский минарет с прямоугольной дверью во впадине под стрельчатой аркой. Минарет характеризуется по сравнению с бухарским более вытянутым стволом: фонарь с находящимися над ним и под ним рядами сталактитов у бухарского минарета укладывается в высоте ствола в две с небольшим его высоты, а у вабкентского в три. Характер кирпичной орнаментации также различен. Кирпичная кладка широких поясов у вабкентского минарета гораздо менее богата мотивами (всего два-три мотива), чем у бухарского, зато орнаментация десяти узких фризов ствола вабкентской башни и двух поясков с куфической надписью очень богата и интересна. Фонарь орнаментирован также очень пышно: над нижними сталактитами — два пояска, из которых верхний состоит из переплетающихся узлами жгутов; покрыты орнаментом и поля над арочками, так же как и заделанные прямоугольными плитами нижние части оконных отверстий фонаря.
Особенный, исключительный по своей орнаментации интерес представляет минарет в Джар-Кургане (в 30 км к северу от Термеза в долине р. Сурхана), по своим формам единственный в своем роде во всей Средней Азии (рис. 13). Еще В. Бартольд отметил в своем «Туркестане» (стр. 75), что в Джар-Кургане видна башня из жженого кирпича высотой около 40 арш. и в диаметре около 2 саж.

Впервые памятник был заснят инж. Б. Н. Кастальским в 1902 г. (воспр. на стр. 11 статьи Б. Н. Кастальского, Историко-географический обзор Сурханской и Ширабадской долин («Вестник ирригации», Ташкент, 1930, № 3). Впервые воспр. в 1928 г., см. Б. Денике, Термез («Новый Восток», № 22. стр. 222), Б. Засыпкин, Памятники архитектуры Средней Азии и их реставрация («Вопросы реставрации», II, стр. 70). Его же, Памятники архитектуры Термезского района («Культура Востока», II, план на стр. 21 и два воспр. на стр. 37 и 38). Его же, Монументальное искусство советского Востока (сб. «Художественная культура советского Востока», 1931, рис. при стр. 29)). Обследование, обмеры и фотографирование этого памятника были произведены экспедицией Музея восточных культур в 1927 г. Этот превосходный в художественном отношении памятник имеет в основании восьмигранник. Ствол минарета состоит из 16 полуколонн-жгутов, связанных наверху широким фризом с надписью; ниже его — изящная рельефная аркатура из пальметт. Пучок продолжается выше; самая верхушка разрушена, и об ее форме судить невозможно. «Минарет выложен из кирпича 45x28x28 см, 10 рядов + 10 швов равны 0,66 метра («Вопросы реставрации», II, стр. 278); сложен из обожженного кирпича на алебастровом растворе. Верхний диаметр равен 4,10 м; высота сохранившейся части 21,70 м». «Интересно отметить, — пишет Засыпкин, — присутствие на гранях восьмигранника полукруглых ниш, — приема, редкого в среднеазиатской архитектуре. Каждая грань имеет вверху куфические надписи из кирпича, в настоящее время заштукатуренные, поверх которых вырезаны вторые надписи. Жгуты ствола выполнены характерной кладкой «в елку»; на одном из них в юго-восточной части читается имя строителя: «Из работ Али сына Мухаммеда…».
Аркатура под надписью, украшение башни полуколоннами, характер кирпичного узора роднит джаркурганский минарет с башней в Радкане близ Кучана в Хорасане, датированной по стилю и по эпиграфическим данным началом XIII в. (скорее всего 602 г., т.е. 1205-1206 гг. н. э.), так как в надписи сохранилась цифра два (Dietz, Churasanische Baudenkmäler, тт. VI-VIII, стр. 109. Дорн прочел здесь годы 407 и 411 (1016-1020). Ср. Жуковский, Мерв, стр. 167, прим. 1-е). Есть сходство и с башней в Кишмаре (там же, т. VI, стр. 109 и сл.), также относимой к XIII в. Следует сопоставить с рассматриваемым памятником еще минарет в Дели эпохи индо-патанской или гуридской династии (1206-1287 гг.), также представляющий пучок круглых, а в некоторых этажах сочетание круглых и гранчатых стержней. Родство с памятниками XIII в. позволяет и джаркурганский минарет датировать XII-XIII вв., по историческим соображениям — скорее XII в. Соображения эти таковы. В долине Сурхана в XII-XIII вв. правила династия иранского происхождения — гуриды, вышедшие из горной области Гур в западной части Афганистана (Бартольд, Таджики (сб. «Таджикистан»), 1925, стр. 102). Сложившееся в Хорасане искусство было занесено в XII-XIII вв. гуридами вплоть до Дели (Бартольд, Восточно-иранский вопрос, стр. 370); сходный с джаркурганским делийский минарет относится к началу XIII в. Ввиду предположения, что данные архитектурные формы сложились в северном Иране, а оттуда были перенесены на юг, в Индию, вероятнее считать джаркурганский минарет памятником XII в.
Анализируя кирпичную орнаментацию джаркурганского минарета, отметим, как характерную черту, сплошную облицовку башни кирпичным узором. Ствол колонны покрыт чередующимся зигзагообразным узором из кирпичей, поставленных на ребро то вертикально, то горизонтально, что создает общее впечатление динамичности, устремленности вверх. Восьмигранник основания украшен геометрическим орнаментом простейшего типа. Верхний пояс с надписью сверху и снизу украшен рамкой из вырезанных из кирпича орнаментальных элементов: кружка, треугольника и пр.
К XI-XIII вв. относятся еще минареты в Мешхед-и-Мисриан, в Узгене и башня Бурана близ Токмака в Киргизстане, — все они относятся к группе кругло-октогональных минаретов.
Из этих памятников по своей большей стилистической близости с датированным 1032 г. минаретом в Термезе наиболее древними можно считать минареты в Мешхед-и-Мисриан (Б. Денике, Искусство Средней Азии, табл. 8).
[?] и другие развалины древнего города Дехистана, минареты эти лежат в безводной и пустынной местности, в 50 км от реки Атрек в Туркмении. Рассмотрим более сохранившийся, воспроизведенный в моей книге «Искусство Средней Азии», который имеет три частично сохранившихся фриза с надписями и полосы кирпичной орнаментации; стилистически он близко связан с хорасанскими памятниками (ср. Dietz, Churasanische Baudenkmäler). А. А. Семенов (А. А. Семенов, Надписи на портале мечети в Мешхед-и-Мисриан, 1908) в проходящем по середине башни фризе с надписью прочитал: «… Эту (постройку) приказал (воздвигнуть) Абу-Джафар-Ахмед, сын Абул-Агарра, владетель сего пограничного укрепления, да возвеличит его бог. Работал Алий…». Средняя часть другого минарета сильно выщерблена, надписей минарет не имеет, в верхней части — кирпичная орнаментация геометрического характера. Более сохранный минарет в Мешхед-и-Мисриан отличается большой простотой орнаментального убранства: нижняя часть совершенно лишена украшений, и плоскость поверхности башни оживляется только двумя неширокими фризами с надписями; в верхней части выше и ниже фриза с надписями видны две широкие полосы с кирпичной орнаментацией геометрического типа, но более сложной; среди арабских букв надписи верхнего фриза наблюдается выведенная плетением крестовидная фигура, напоминающая подобные же орнаментальные плетения в надписях термезского минарета.
Теперь перейдем к орнаментации узгенского минарета. Минарет представляет собой круглую суживающуюся кверху башню с восьмигранным основанием. Весь минарет выложен рельефными кирпичными узорами с большим разнообразием мотивов (даже пояс розеток выложен из кирпичей). В декорации широкие пояса чередуются с узкими. Минарет до 1923 г. представлял собою башню с разрушенным верхом и частично выщербленным основанием (высота около 18 м). В 1923 г. был произведен ремонт. Верх был надстроен в совершенно произвольной форме и надложено основание. Эти работы были произведены из русского кирпича на известковом растворе невысокого качества.
В орнаментации в двух широких полосах отметим мотив ромбов с крестиками внутри, сходный с подобным же мотивом бухарского минарета Калян. Мотив кружочков-розеток из кирпича и узорная кирпичная кладка сторон октогонального основания сходны с орнаментальными мотивами описанного мазара Исмаила Саманида. Эти аналогии позволяют датировать узгенский минарет эпохой не позднее XII в., а может быть, и X-XI вв.
Орнамент нижней полосы с ломающимися под прямым углом линиями очень близок к однообразно повторяющимся орнаментальным мотивам трех широких фризов башни Бураны близ Токмака.
Башня Бурана была воспроизведена и впервые описана В. В. Бартольдом (В. Бартольд, Отчет о поездке в Среднюю Азию с научной целью, 1893-1894 гг., Спб. 1897, стр. 26-27 и табл. VI. Ср. также Кастанье, Древности киргизской степи, стр. 265-267).
Находится она внутри крепости на берегу ныне высохшей речки. На вершину башни ведет лестница высотой около 23 м. В 1925 г. при осмотре башни оказалось, что со времени осмотра ее Бартольдом она претерпела еще существенные разрушения, так как было выбито еще очень значительное количество кирпичей с восьмигранника основания. Процесс разрушения орнаментации на восьмиграннике основания пошел так далеко, что узор из кирпичей сохранился лишь на четырех гранях (причем на двух в очень незначительном количестве). Сохранность башни и в верхней ее части неравномерна; особенно сильно страдает северо-западная сторона, где орнаментальная кладка пострадала сплошь и разрушения верхней части башни более значительны, что объясняется более сильным выветриванием (северо-западные ветры). Вся башня сложена из превосходно обожженного кирпича квадратной формы, внутри — на глине, а облицовка сделана на извести (статья Семенова в сб. «Таджикистан», стр. 119). По своему назначению Бурана, очевидно, была минаретом или одним из минаретов некогда существовавшей на этом месте мечети исчезнувшего города (по мнению В. Д. Городецкого, это был город Невакет).
Сравнение с датированными памятниками позволяет отнести Бурану к XI-XII вв., по мнению же М. Е. Массона — к более раннему времени, так как в XI в. уже началось частичное разрушение башни, что было им обнаружено при вскрытии нижних частей башни во время ремонтных работ. По его мнению, эта датировка основывается на данных разреза слоев и конструктивных особенностях памятника («Изв. Средазкомстариса», вып. III, стр. 270-272).
Отметим еще мотив решетки под аркой на сторонах октогона основания, напоминающей сходный мотив на стене Рабат-и-Малика, памятника конца XI в., что является еще одним подтверждением вероятности датировки Бураны XI в.
Значительно суше, однообразнее становится орнаментация в XIV в., как об этом свидетельствует декорация памятника этой эпохи — минарета в Куня-Ургенче в Хорезме, построенного между 1321 и 1336 гг. (рис. 14).

Надпись на нем опубликована А. Ю. Якубовским (А. Якубовский, Развалины Ургенча, 1930, стр. 36); она гласит следующее: «Счастливейший из царей двух миров, царь, Аллах облагодетельствовал его милостью и открыл ему врата истины, и он — царь могущественный, патрон царей арабов и не арабов, блеск земного мира и веры, величие ислама и мусульман, Кутлуг-Тимур, сын великого эмира Наджм-ад-дауля-уи-дин, да продлит Аллах победу ислама среди… и построение этого здания — в дни могущественного султана Узбек-хана, да продлит Аллах царство его». Высота минарета 58,89 м.
А. Ю. Якубовский отказывается рассматривать форму минарета, как коническую. Он предполагает, что минарет имел на верхушке своей фонарь, как бухарский (и добавим: как вабкентский). «Весь минарет снизу до фонаря, который его венчал, — пишет он, — отделан жженым, неполивным, но хорошо отшлифованным кирпичом (размер 30 см в длину и 5 см в высоту), который и приготовлялся специально для орнаментации. Насколько можно судить по сохранившемуся убранству, минарет разбит на 17 орнаментных поясов, из них 4 пояса сохранили свои надписи или остатки их (3 — большую часть своих слов, 1- только отдельные буквы), 3 пояса утеряли свои надписи, остались только следы в виде обломков отдельных букв, 10 же поясов украшены вышеупомянутым жженым, неполивным полированным кирпичом с терракотовыми фигурными переборками, некоторые из которых (в двух верхних поясах) покрыты бирюзовой глазурью.
Останавливаясь на самой орнаментации, следует заметить, что каждый из поясов, начиная с нижней надписи, резко отделен от другого узким поясом из кирпичей, поставленных на ребро стоймя (по вертикали). Каждый из поясов, имея в основании узкую ленту в виде витого жгута и тесьму из одного ряда кирпичей, дает закономерно выдержанную кладку, которая замыкается теми же элементами».
Подводя итоги всему вышеизложенному, отметим, что кирпичная кладка из облицовочных кирпичей дает исключительно геометрический орнамент. Прообразы кирпичной орнаментации, видимо, следует искать в народном текстильном искусстве. Орнаментация памятников X-XIV вв., украшенных фигурной кирпичной кладкой, не очень разнообразна. Типы орнаментов сводятся к немногим образцам: мотив плетения лент, пересекающихся под углами или перевивающихся с образованием узлов, фризы из фигур крестообразной формы (например в бухарском мавзолее саманидов), полосы из кругов, из ромбов, кладка «в елочку» и пр.
В основном мы наблюдаем два главных приема: 1) сплошное убранство облицовочным кирпичом в виде узора на наружной или внутренней поверхности стен или 2) декорация особо выделенными орнаментальными мотивами среди обычной кирпичной облицовки. Первый прием наблюдается в бухарском Исмаиле, Талхатан-Баба, мавзолее № 1 из группы Султан-Саадат в Термезе, второй прием — во всех остальных перечисленных памятниках.
В XIV в. декорация неглазурованным кирпичом сменяется новой техникой: украшением поливным кирпичом, решительным переходом к новым формам декорации. Начинается в широком масштабе применение глазури, различных видов изразцов.
Изучению этой техники в XIV-XVII вв. посвящается нами специальная глава.