Возникновение Персидского государства

Возникновение Персидского государства, или, как называют свою страну персы, Ирана, теряется в глубь веков. Здесь, на обширном Иранском плоскогорье появлялись когда-то могущественнейшие царства, сильные своим богатством и образованностью. Ассирия, Вавилония, Финикия, Мидия — все это великие древние страны, которые и до сих пор приковывают к себе внимание ученых. Как блестящие звезды на темном небосклоне проносился здесь один народ за другим, оставляя неизгладимый след в истории человечества.
В VII веке до Рождества Христова особенно процветала здесь могучая блестящая Мидия. Сильные мидяне подчинили себе весь западный Иран; это же племя способствовало и гибели Ассирийского государства. Но не долго длилась слава и могущество победителей: уже в VI веке их сменяют персы, обитавшие дотоле на крайнем юго-западе Ирана — в прекрасной, цветущей Персиде (нынешняя провинция Фарсистан). Средняя часть этой области, со своими фруктовыми садами, роскошными виноградниками и целыми полями дивных роз, и поныне еще сохранила свою былую славу; и в наши дни — это страна прекрасного винограда, душистых роз и сладкоголосых соловьев. Здесь, в цветущей долине нынешнего Шираза, образовалось в то время самое сердце Персидского царства, с его древнейшей столицей Пасаргадами, куда после блестящих походов, обыкновенно, являлись отдыхать персидские монархи. Тут же короновались они в своем роскошном дворце, устраивали торжественные приемы, творили суд и расправу. В дивном тенистом парке находилась и гробница великого Кира с ее великолепной пирамидой, построенной уступами из огромных глыб белого мрамора.

Кир — основатель древней Персии

Этот знаменитый царь был основателем древнеперсидской монархии и происходил из рода Ахеменидов. Он был сыном перса Камбиза и Манданы — дочери мидийского царя Астиага. Но в 558 г. до Р. Хр. Кир восстал против своего деда и овладел его престолом. Покорив, таким образом, богатую Мидию, он продолжал свои завоевания и подчинял себе народ за народом, пока вся западная Азия не оказалась в его руках; на восток же царство его простиралось почти до Индии.
Древний греческий историк Геродот рассказывает следующее персидское предание о том, как Кир основал свое царство. Устрашенный привидевшимся ему недобрым сном, мидийский царь Астиаг выдал свою дочь Мандану не за мидянина, а за знатного перса Камбиза (в то время персы были подвластны мидянам). Не прошло и года после свадьбы, как отцу Манданы снова привиделся необычайный сон: ему снилось, что из утробы его дочери вырос такой виноградный куст, который тенью своею покрыл всю Азию. Астиаг тотчас же призвал своих магов (так назывались жрецы древних персов, отличавшиеся большой ученостью), прося разъяснить смысл загадочного сна. Те ответили царю, что недоброе вещает и этот сон: у дочери его родится сын, который отнимет у него царство. Не долго думая, испуганный Астиаг вызывает дочь в свою роскошную столицу Экбатану; когда же здесь родился у нее сын Кир, царь призвал к себе верного слугу Гарпага и поручил ему убить малютку. Взяв Кира, Гарпаг призадумался; он рассудил, что Астиаг уже стар, сыновей у него нет, а следовательно после смерти его престол перейдет к Мандане, которая, конечно, жестоко отомстит ему тогда за убийство сына. И вот смышленый царедворец придумал выход из беды: чтобы свалить ответственность на другого, он передал Кира царскому пастуху Митрадату, приказав от имени царя отнести малютку в дикое горное ущелье, где и оставить его. Но когда пастух принес Кира к себе, он был поражен богатством его золотого одеяния, а жена его, у которой только что умер единственный сын, стала умолять мужа пощадить ребенка и взять к себе на воспитание. После долгих колебаний пастух, наконец согласился; бросив в горное ущелье своего мертвого младенца, он оставил Кира и стал воспитывать его как родного сына.
Таким образом внук могущественного мидийского царя рос между пастухами целых десять лет, превратившись в большого красивого мальчика. Однажды, играя со своими сверстниками в какую-то детскую игру, Кир был выбран ими царем. Тотчас же он распределил между своими подданными их будущие должности: одних сделал копьеносцами, других привратниками, кого «оком», а кого «ушами царя» (так назывались царские сановники, на обязанности которых лежало всюду следить за властями и обо всем доносить царю). Началась игра. Все товарищи беспрекословно исполняли приказания маленького царя, лишь один мальчик, сын знатного мидянина, случайно забредший к пастухам, отказался повиноваться ему. Тогда Кир приказал своим копьеносцам схватить ослушника и наказать его плеткой. Мальчик в слезах побежал в город и пожаловался отцу. Разгневанный вельможа взял сына и пошел к самому Астиагу, чтобы, доложить ему, как осмелился обидеть его ребенка сын царского пастуха.
Астиаг призвал к себе пастуха и Кира и обратился к последнему с вопросом:
— Как смел ты так дерзко оскорбить сына знатного мидянина?
— Господин, — твердо ответил Кир, — я поступил с ним по закону. Если же я должен быть наказан за это, — наказывай, я здесь пред тобою!
Астиага поразил этот ответ. Он внимательно стал вглядываться в мальчика и заметил вдруг необыкновенное сходство с собою. Уединившись с пастухом, царь под угрозой пытки вынудил у него всю правду.
Взбешенный Астиаг решить тяжко наказать Гарпага и приказал зверски убить его собственного сына. До поры до времени несчастный отец затаил свою злобу. А Астиаг призвал тех самых магов, которые когда-то истолковывали ему сны, рассказал им о случившемся и спросил совета: оставить Кира в живых или нет? Те ответили ему, что в сущности сон его уже сбылся, так как Кир провозглашен был царем в игре деревенских мальчиков и теперь больше уже не опасен для него. Тогда успокоенный царь отослал ребенка к отцу, в страну персов.
Кир вырос храбрым юношей, горячо любимый своими сверстниками. И вот наступила очередь Гарпага. Желая отомстить Астиагу, он завел сношения с Киром, стал посылать ему подарки и возбуждать против деда, а сам тем временем тайно склонил на свою сторону мидийских вельмож, предлагая им свергнуть ненавистного Астиага и поставить на его место Кира. Когда все было готово, Гарпаг послал Киру в подарок зайца и велел слуге передать ему, чтобы внутренности зайца он вскрыл сам и наедине. Внутри зайца оказалось письмо, в котором Гарпаг убеждал Кира поднять персов и свергнуть Астиага. И тут он рассказал ему о предсказании магов, о том, как когда-то мидийский царь приказал ему убить его, сообщал, что в Мидии все готово к тому, чтобы провозгласить его царем.
Пораженный всем этим, Кир решил последовать совету Гарпага. И вот, для более успешного выполнения задуманного дела, он пустился на следующую хитрость. Собрав всех персов, подвластных в то время мидянам, Кир сообщил им, что Астиаг назначил его военачальником над ними; после этого он приказал всем собраться еще раз, непременно захватив по серпу. Когда все явились, он велел им расчистить обширное поле, поросшее терновником. Не легка была работа. А когда персы кончили ее, Кир приказал им на утро надеть свои лучшие одежды и снова явиться к нему. Теперь ожидал их уже не тяжкий труд, а роскошный пир: дорогие кушанья заготовлены были в изобилии, вино лилось рекой. Расположившись на лугу, персы пировали на славу, как вдруг Кир спросил их:
— Скажите, персы, что нравится вам больше: то, что было вчера, или что происходит сейчас?
Сомненья не было: ведь вчера был тяжкий труд, а нынче радость и веселье. Тут Кир раскрыл им свои замыслы и закончил речь такими словами:
— Итак, решайте, о персы! Если вы последуете за мною, то вам всегда будет так же хорошо, как сейчас, и не будете вы знать рабского труда. Если же вы не согласитесь, — всю жизнь ждет вас такой же тяжкий труд, как вчера. Идем за мной, и вы будете свободны, так как я рожден по Божьему назначению, чтоб избавить вас от рабства. Я же считаю вас ни в чем не хуже мидян, особенно на поле брани…
Воодушевленные персы с радостью последовали за ним, так как сами они давно уже тяготились властью мидян.
Тогда Астиаг призвал к защите весь свой народ, но в каком-то ослеплении поручил начальство над ним вероломному Гарпагу. Льстивый царедворец сумел обойти царя, и Астиаг думал, что он давно уже примирился с потерей сына. И вот, когда дело дошло до сражения, Гарпаг, вместе с преданными ему мидянами, которых он заранее посвятил в свои планы, перешел на сторону персов; остальные же были разбиты и обратились в бегство.
Узнав об этом, взбешенный Астиаг приказал пригвоздить к кресту тех самых магов, которые посоветовали ему оставить Кира в живых. Затем он вооружил всех мидян, бывших в городе, от мала до велика, и повел их на персов. Но и тут судьба была против него: он проиграл сражение и был взять в плен.
Однажды, сидя в неволе, Астиаг увидал подходящего Гарпага. Тот самый царедворец, который еще так недавно трепетал пред могущественным мидийским царем, теперь стал издеваться над ним, припоминая зверское убийство своего сына.
— Вот тебе награда за это, — сказал он: — вместо царской власти, позорное рабство.
А Астиаг отвечал ему:
— Если все это дело рук твоих, то ты самый глупый и безрассудный человек на свете. Глупый — потому что ты отдал власть в руки Кира, вместо того, чтобы самому сделаться царем; безрассудный же — потому, что из-за смерти сына отдал в рабство всех мидян.
Так пала великая Мидия (в 558 г. до Р. Хр.), после блестящего владычества, продолжавшегося больше полутораста лет. A Астиага Кир оставил у себя, не делал ему больше никакого зла и держал до самой смерти.
Этот великий основатель персидского царства продолжал свои блестящие победы. Он покорил славившегося своими несметными богатствами лидийского (Лидия — в древности страна в Малой Азии) царя Креза; завоевал всю Малую Азию; взял Вавилон и финикийские торговые города: царство его разрасталось до огромных размеров. Особенно помогало ему в этом замечательное персидское войско того времени. Да и вся жизнь персов была проста и безыскусственна, — это укрепляло их силы, делало здоровыми и выносливыми. По свидетельству древних греческих историков, персы обучали своих мальчиков лишь трем вещам: ездить верхом, стрелять из лука и говорить правду. Вырастали отважные охотники и воины, а правдивость их была поразительна; это были «всадники, искусные в стрельбе из лука, страшные видом, ужасные в бою».
Но покорив мидян, персы мало-помалу стали перенимать их нравы, как, впрочем, и у других подчиненных им народов. Они стали носить шерстяную рубашку с рукавами, повязку на голове (тиару), кафтан, широкие шаровары. Вместо звериных шкур, появились роскошные пурпурные одежды, великолепное оружие, явились ковры, золотые серьги, ожерелья, браслеты и драгоценные перстни; у египтян они переняли чешуйчатый панцирь, у вавилонян — их привычку румяниться, натирать тело благовонными маслами, тщательно расчесывать волосы и бороду, — словом, стали подражать во всем изнеженным народам. Исчезло суровое воспитание, а с ним и старинный простой образ жизни персов, и на их место выступали обычаи и учреждения покоренных ими народов.
Да и вообще надо отдать справедливость победителям: они уважали законы и обычаи побежденных, уважали их веру — религиозных гонений не знала древняя Персия.
Во время одного из своих походов Кир лишился жизни; это было в 529 г. до Р. Хр., и сказания об этом событии различны. Тело его доставлено было в столицу Пасаргады и погребено в знаменитой усыпальнице предков. Кир надолго остался в памяти народной, как образец царя и человека; высоко чтили его и древние греческие историки. Ему воздвигались великолепные памятники; еще и теперь, близ второй древней столицы, Персеполя, можно видеть остатки одного из них; под прекрасным выпуклым изображением великого основателя персидского царства видна простая, скромная надпись: «Я — царь Кир, Ахеменид».

Камбиз, сын Кира

Второй царь древней Персии — Камбиз, был сыном Кира. Он счастливо продолжал завоевания своего отца и приумножил свое царство, покорив Египет и часть Эфиопии. Но царь этот не пользовался особою любовью народа, любимцем же был родной брат его, Бардия, который правил восточным Ираном, т.е. почти половиной всего царства. Камбиз боялся этого соперничества, тем более, что у него не было детей; ему всюду чудились заговоры и посягательства на его власть. Умственные силы его расстраивались, на него находили припадки слепой, беспричинной ярости, заканчивавшиеся жестокими казнями. И вот, отправляясь в далекий поход в Египет, где он мог при случае пробыть и несколько лет, Камбиз тайно приказал убить Бардию, боясь, что тот воспользуется его отсутствием и займет его место.
Три года провел Камбиз в Египте, одерживая победу за победой, как вдруг дошла до него с родины страшная всть: Бардия, брат его, будто бы восстал против него и провозгласил себя царем. Он уже разослал гонцов во все концы обширного государства оповестить об этом население, приказывая повиноваться отныне ему, а не Камбизу. Один из таких грозных вестников явился даже в Египет и, не стесняясь присутствием Камбиза, стал поднимать против него войска.
И последний оплот царя, его верное войско, поверило этой вести. Ведь убийство Бардии совершилось втайне, и народ был уверен, что он живет в уединении в своем дворце; вот почему теперь все так легко и поверили этому слуху. Лишь один Камбиз прекрасно понимал, что тут дело идет о самозванце, который, воспользовавшись его долгим отсутствием, задумал отнять у него престол. Он приказал своему войску спешно собраться в обратный путь; но силы ему уже изменили, звезда его закатилась. Мучимый угрызениями совести, видя, что дело его проиграно, он решил открыть всю правду. И вот он собирает своих приближенных, открыто и честно рассказывает им о своем тяжком грехе и тут же лишает себя жизни (в 522 г. до Р. Хр.).

Дарий, сын Гистаспа

Его родственник, молодой Дарий, сын Гистаспа, с большим трудом повел уже расшатанное теперь персидское войско на родину. Тут он забрал все запутанные дела в свои руки и был выбран законным наследником Камбиза.
Этот новый царь занимает такое же почетное место в истории древней Персии, как и великий Кир. Дарий Гистасп прежде всего усмирил восстания, который вспыхнули, было, во всех частях монархии, упрочил престол Ахеменидов и дал правильное устройство своему государству. При Кире и Камбизе персидское царство, разросшееся до огромных размеров, не имело единой связи; оно состояло из отдельных разрозненных стран и народов. Дарий первый из царей решил положить основу государственности. Каждому из покоренных народов он оставил его язык, веру, законы и обычаи, его нравы, нередко даже любимых народных вождей, но надо всем этим поставил единое правительство. Для этого он разделил все государство на 20 областей, или сатрапий. (Так говорит древний Геродот, но по найденным старинным надписям видно, что таких сатрапий было от 23 до 31).
Во главе каждой сатрапии стоял особый управитель, или сатрап, выбираемый, обыкновенно, из придворной знати. Его главною обязанностью было наблюдение за правильным поступлением податей и налогов, а также за возделыванием земли: это занятие было важнейшим промыслом жителей, а следовательно от него зависел как их достаток, так и благосостояние всего государства. Каждая сатрапия ежегодно обязана была уплачивать два налога (до этого налогов не существовало, а были лишь добровольные приношения): один — золотом и серебром, а другой — натурою. Вот почему в сокровищницах персидских царей накоплялись несметные богатства в слитках; второй налог шел на содержание царского двора и войска, на жалованье сатрапам и другим должностным лицам. Каждая страна, входившая в персидское царство, доставляла известные продукты; так, например, Египет поставлял хлеб, Мидия — лошадей, мулов и рогатый скот, Армения — жеребят, Эфиопия — черное дерево и слоновую кость. Лишь одна Персия освобождена была от налогов и по-прежнему ограничивалась добровольными приношениями. Приказания царя передавались сатрапам царскими секретарями, а время от времени объезжали страну «глаза и уши царя»: это были особые царские поверенные, которые наблюдали за поступками сатрапов и других областных сановников и обо всем доносили царю. Но это новое государственное устройство отнюдь не вело к процветанию народа, а лишь разоряло его в угоду сатрапам и другим властям.

Дарий Гистасп первый ввел золотую денежную систему и еще больше расширил свои владения: он покорил некоторые среднеазиатские и индийские народы, подчинил и часть Балканского полуострова. Главным городом Персии были в то время Сузы, но Дарий положил начало новой столице, знаменитому потом Персеполю (* см. сноску ниже), с его замечательною крепостью, далеко возвышавшейся над окружающею местностью. Здесь, за тройным обводом крепких стен, стоял некогда роскошный царский дворец; тут же, в особом сооружении, была усыпальница и сокровищница персидских царей.

* Что означает «Город персов». Эта вторая древняя столица лежала в плодородной цветущей долине, несколько ниже Пасаргад.

И эта столица, как и знаменитые Пасаргады, была разрушена еще в древности, но развалины Персеполя и до сих пор возбуждают удивление путешественников. Тут и бесчисленные остатки стен из полированного камня и причудливые колонны; одни из них лежат беспомощно поверженные, точно побежденные воины на поле сражения, другие еще уцелели на своих местах и гордо высятся к небу. То тут, то там видны обломки человеческих изваяний в старо-персидской одежде, каких-то сказочных животных; вот и широкие мраморные лестницы, подземные залы, искусственные пещеры — все это великолепные остатки былого величия, свидетельствующие о красоте и обширности бывшей когда-то здесь столицы персидских царей.

Вторжение Александра Македонского и падение Персии

Дарий умер в 486 г. до Р. Хр., среди обширных приготовлений к войне с греками. Он оставил огромное наследие; велико было персидское царство, а могущество его царей доходило до того, что они не знали предала своей власти. Однажды, например, сын Дария, Ксеркс, вздумал даже вступить в бой с грозно разбушевавшейся стихией: он повелел бичевать цепями море, когда оно разметало персидские корабли… Но не было внутреннего единства в персидском государстве; могущество его, главным образом, зависело от личности царя, перед которым все трепетало. Целый ряд правителей прошел после Дария, но звезда рода Ахеменидов начала уже меркнуть. Еще велико было их царство; было и огромное по числу войско, но качество его было сомнительно, а дисциплина в нем слаба. Это были уже не закаленные простым и здоровым воспитанием бойцы Кира; вместе с мидийской и ассирийской роскошью проникла в Персию и изнеженность нравов, а с нею и дух разложения. И вот огромное царство не устояло перед маленькой, но сильной духом и умственным развитием Грецией, которая дружно сплотилась в виду грозного врага. После целого ряда войн, в которых счастье то улыбалось, то отворачивалось от персов, непобедимое царство Кира, наконец, пало. Это было в IV веке до Рождества Христова, когда знаменитый Александр Македонский вторгся со своими войсками в Персию и подчинил себе славное царство Ахеменидов. Самостоятельная Персия перестала существовать (в 330 г. до Р. Хр.).

После смерти Александра (в 323 г.) не осталось наследника, и обширная монархия его быстро распалась на целый ряд отдельных государств; во главе их стали правители отчасти греческого, отчасти местного происхождения. Так, например, Ираном завладели Селевкиды, владетели Сирии. Они усердно заботились о просвещении своих подданных, в числе которых очутились теперь и персы: насаждали среди них греческую образованность и греческие науки, строили школы, поощряли ученых. Но и царство Селевкидов впоследствии не выдержало и распалось на несколько мелких государств; из них особенно сильным было царство Парфянское. И вот персы подпали теперь под власть тех самых парфян, которые до вторжения Александра Македонского находились под владычеством персидских царей…

Возрождение Персии. Династия Сасанидов

Однако, для потомков великого Кира настали и лучшие времена. В 226 г. уже после Р. Хр., когда могущество парфян ослабело, один из местных вождей, перс Ардашир из рода Сасанидов, сумел сплотить свой народ, зажечь в нем веру в свои силы, и с оружием в руках персы вернули себе свободу. Таким образом, престол «царя царей» (древний титул персидских царей) перешел к династии Сасанидов.
Но ничтожна была по величине своей эта новая Персия в сравнении с огромною когда-то монархией Дария Гистаспа. Зато самое главное было сделано: персы снова получили свободу, а их новые правители усердно занялись устроением государства.
Под главенством Сасанидов в первое время для Персии как бы вернулись прежние дни; владения были расширены, управление государством приведено в стройный порядок. Учение Зороастра — эта мудрая религия древних персов — сделалось государственным, а с тем вместе усилилась и власть духовенства. Особенного внутреннего и внешнего могущества достигло государство при Хозрое I Ануширване. Этот умный царь старался обуздать произвол чиновников, покровительствовал торговле и промышленности; пышным цветом расцвела при нем пехлевийская (так назывался среднеперсидский язык тех времен) литература, а последние греческие философы, изгнанные из Византии, были приняты с почетом.

Вторжение арабов

Но при последующих Сасанидах счастье снова стало изменять Персии; начались и внутренние смуты. Царем был Хозрой II Парвез, когда разразилось страшное восстание, в котором персам усердно помогли и христиане, оскорбленные этим правителем; неудачи в войне с византийцами, непомерные налоги — все это озлобило народ; ведь бесконечные войны требовали огромных затрат, которые в конце концов ложились тяжким бременем все на то же население. В 628 г. Хозрой был низложен и казнен; после некоторых междоусобий на престол возведен был малолетний Ездегерд III. Но было уже поздно, — над Персией неожиданно разразилась новая гроза: в 633 г. в нее вторглись арабы, исповедовавшие мусульманскую веру. Воодушевленные учением Магомета, который завещал им распространять новую веру среди других народов, арабы разрушительным потоком хлынули на обессилевшую страну и после упорной борьбы завоевали ее.
И вот в 650 г. пала древняя столица Персии — знаменитый Персеполь, однажды уже разоренный Александром Македонским. Теперь вся страна подпала под власть арабов, и стали управлять ею арабские наместники. Новые завоеватели силой оружия стали распространять среди побежденных свою веру: ведь каждому воину, павшему на поле битвы за распространение ислама, Магомет обещал вечное блаженство в светлом раю… И большинство персов волей-неволей должны были принять ислам; иные бежали в Индию, не желая расставаться со своей мудрой древней религией. Были и такие немногие смельчаки, которые, отказавшись от магометанства, все же остались на родине. Победители оставили им жизнь, но окружили их презрением: им запрещено было носить оружие, с которым никогда раньше не расставался перс, их заставили носить особые одежды в отличие от мусульман; верхом они могли ездить только на ослах и при встрече с магометанином обязаны были уступать ему дорогу…
Но, навязав персам свою веру, жестокие пришельцы не удовольствовались этим: они навязали еще им свой язык, одежду и обычаи. Мало-помалу стала гибнуть вся старая письменность персов, они стали писать по-арабски, да и обиходная речь их наводнилась арабскими словами. Воодушевленные одним лишь стремлением — во что бы то ни стало распространить учение Магомета, — невежественные, ослепленные арабы несли за собой разрушение и тьму. Гибли великолепные здания — драгоценные памятники древнеперсидской образованности, и одни обломки свидетельствовали потом о их былом величии. И вот, недовольство побежденных росло и крепло, а когда вдруг представился случай, персы жестоко отомстили своим новым властителям.
Разгорелся спор среди самих арабов. Дело в том, что после смерти Магомета возникли разногласия на счет нового халифа, — как назывался в то время духовный и светский владыка арабов. Одни хотели видеть преемником пророка зятя его Али, женатого на дочери Магомета, так как он не оставил после себя сыновей; но большинство стояло за выборного халифа, и выбор пал на тестя пророка, старого Абу-Бекра. За этим последовали еще два выборных повелителя: Омар, под начальством которого арабы и завоевали Персию, и Осман. Только четвертым халифом был избран наконец Али. На этом и кончился бы, вероятно, спор о наследии пророка, если бы спустя несколько времени Али не был убит и ни один из его двух сыновей не избран в халифы. Этим законным потомкам пророка предпочли жестокого врага Али, Муавия, и выбор этот решил участь будущего магометанства: последователи великого Магомета раскололись на два враждующих толка, или секты, которые существуют и поныне.
Когда сторонники Али вздумали отстаивать права его сыновей, Хуссейна и Хасана, выборные халифы воздвигли на них жестокие гонения, и вся семья Али погибла мученическою смертью. Но это лишь усилило число приверженцев несчастных потомков Магомета; они упорно отвергали первых трех выборных халифов, а Али и его двух сыновей стали почитать святыми, твердо веруя в то же время, что Магомет еще вернется на землю и восстановит свое царство. Отныне это непримиримое меньшинство арабов стало именоваться шиитами (т.е. пристрастными), в отличие от своих противников — суннитов (от слова сунна. Так называется толкование Корана, составленное по преданиям тремя первыми после Магомета халифами, которых сунниты и считают истинными наследниками пророка). И вот, лишь только произошел раскол, персы, как бы в отместку своим жестоким повелителям, примкнули не к их секте, а к шиитам.

Аббасиды

Сто лет спустя (в 750 г.) персам после долгих усилий удалось все-таки доставить халифство Аббасидам, потомкам дяди Магомета, Аббаса. При этих правителях поднялось и значение их; снова оживает и персидский язык, в котором, однако, и до нашего времени сохранилось много арабских слов. Народ мало-помалу входил в силу и снова рвался к самостоятельности; помогало персам и то, что арабы, упоенные своими победами, стали изнеживаться и подпали под влияние тех из покоренных ими народов, которые были образованнее их. И вот персы стали постепенно забирать в свои руки отдельные области, образовывать из них как бы наместничества, но и тут повторили свою прежнюю ошибку: вместо того чтобы дружно сплотиться при виде общего врага, они шли врозь и даже враждовали между собой.

Появление тюрков

А гроза не заставила себя ждать: не даром Персия лежала на пути между Азией и Европой. Как только какая-нибудь дикая азиатская орда устремляла свои жадные взоры на Европу, она уже неминуемо должно была пройти через Иран, и несчастную Персию ожидал новый разгром. И вот в X веке с Востока появляются вдруг турки, под начальством своих князей Газневидов (прозвище это они получили от имени города Газни, откуда они явились), которым, однако, не удалось прочно утвердиться здесь. Уже в XI веке их сменяют боле сильные турки-сельджуки; их дикие орды нагрянули на Иран и, разрушая все на своем пути, победоносно прошли вплоть до самого Багдада — столицы халифа. Этот бессильный правитель возвел вождя турок, Тогрула, в сан султана. Под власть этих новых пришельцев и подпала теперь несчастная Персия.
Через некоторое время разоренная страна начинает несколько оправляться благодаря стараниям великого визиря турецкого султана, умного Низам-аль-мулька. Но после смерти этого замечательного человека, государство снова начинает разлагаться: поднялись кровавые междоусобия среди членов султанской семьи, их атабеков (опекунов) и наместников отдельных местностей. Не дремали и внешние враги, и вот одно за другим начинают ускользать из рук турок-сельджуков их владения, пока, наконец, не нагрянули монголы и не свергли их владычество.

Нашествие монголов

Это было в XIII веке. Из глубины Азии потянулись дикие орды Чингиз-хана; опустошительным потоком прошли они через Иран, безжалостно разоряя все на своем пути. Еще раз была разгромлена исстрадавшаяся Персия, и монголы через Кавказ направились в Россию. А в 1253 г. их новый великий хан, Мангу, вспоминает о несчастной стране и посылает брата своего, грозного Гулагу-хана, с сильным войском управлять Ираном. Но тут случилось нечто неожиданное: новые пришельцы вскоре же сами подпали под влияние персов, забросили свое язычество и приняли магометанство, а со временем сделались и шиитами. Теперь уже правитель Персии Газан, как правоверный, отказался признавать над собою хотя бы и слабую власть великого хана-язычника; он торжественно объявил себя независимым государем.

Династия Сефевидов

Однако, и эти новые властители не сумели прочно удержаться в Персии. Бесконечные смуты обессиливали страну, и лишь в XV веке, с воцарением персидской династии Сефевидов, для персов наступили лучшие дни. Теперь государственным языком стал персидский, а религией шиизм. Сами правители приняли древний титул персидских царей шахин-шах («царь царей»), что так нравилось персам, напоминая им их былое величие и могущество. Под знаменем шиизма — единой теперь для всей страны религии — объединились не только персы, но и многочисленные турки, проживавшие в Иране. И вот на первом плане начинает выступать в государстве новая разрушительная сила — нетерпимое шиитское духовенство. Оно налагает свою невежественную руку на малейшее проявление свободы в стране, душить всякую живую мысль; хиреет богатая персидская литература: писателям предоставляется лишь восхвалять в своих сочинениях духовенство, писать только угодное этим темным, ограниченным пастырям. Но зато именно благодаря помощи отважных иранских турок, сплотившихся теперь с персами на почве единой виры, страна могла выдерживать беспрестанные натиски других диких племен.
В 1586 г. на престол вступил Аббас I Великий. Умный и даровитый, этот шах много способствовал государственному устройству Персии. Он первый завел постоянное войско, вооруженное огнестрельным оружием, и завел сношения с Европой. Внутри страны Аббас старался поднять торговлю, строил много дорог, мостов, караван-сараев и базаров. Он покровительствовал и искусствам: новая столица Персии, Исфахан, была украшена прекрасными дворцами и мечетями (храмами), сохранившимися и до наших дней. Но устроить прочный порядок в государстве было не так то легко, и со смертью Аббаса новые междоусобия жестоко раздирают Персию.

После Сефевидов; Новейшая история Персии

В 1725 г. угас род Сефевидов, и спустя несколько лет на персидский престол вступает ловкий выходец из тюркского племени афшаров, по имени Надир. Этот шах прославился на весь мир своими победоносными войнами: он очистил Персию от всех врагов, покорил богатую Индию, Хиву и Бухару, но зато был жесток внутри государства, чем вызвал ненависть к себе даже своих афшаров, которые в конце концов и убили его (в 1747 г.). С его смертью в Персии воцарилась анархия, длившаяся целых тринадцать лет. За это время на Востоке успел отложиться Афганистан, под главенством Ахмед-хана; с той поры это государство так и живет своей особой жизнью. А в остальных частях Персии шла бесконечная вражда то между родственниками Надир-шаха, то между начальниками различных тюркских племен. На время вражда эта смолкла, и Персия вздохнула свободнее, когда, в 1760 г., власть взял в свои руки вождь племени зендов, справедливый и человечный Керим-хан. Но после его смерти опять, по обыкновению, пошли раздоры между его родственниками. Этим воспользовался вождь племени каджаров, князь Ага-Мохаммед, который после упорной борьбы и добился шахского престола (в 1794 г.). Этот-то правитель и является родоначальником дома нынешнего персидского шаха.
В начале XIX столетия Персия дважды воевала с Россией из-за Грузии и Закавказья, но оба раза неудачно. Как выгодный торговый рынок, Персия стала привлекать к себе взоры многих европейских народов, но главным образом борьба на этом поприще завязалась между русскими и англичанами. В 1848 г. на престол вступил один из ближайших к нашему времени шахов, Наср-ед-Дин. Это был первый персидский правитель, который решился посетить Европу. Три раза побывал он в этой новой для него части света, посетил многие европейские дворы и, наглядевшись иноземных порядков, сделал потом некоторые нововведения и у себя дома. Но всесильное духовенство было против него, называло его неверным, и шаху трудно было бороться с ним. Да и народ не любил шаха за тяжесть податей, за его жестокость и за тюркское происхождение его рода. В 1896 г. Наср-ед-Дин был убит в мечети переодетым убийцей и на престол вступил второй сын его Музаффер-ед-Дин.

Этот шах не мало заботился о просвещении народа. Воспитателем его был Мирза-Низам — перс, получивший европейское образование. Сам шах прекрасно говорил по-французски и повелел перевести на персидский язык много книг с немецкого, английского, французского и русского языков. Он основал высшее военное училище в Тегеране, а в другом большом городе, Тебризе, стала выходить по его почину и передовая газета, ратовавшая за просвещение народа. Но мягкий и добрый по природе, шах был неосторожен в выборе своих помощников: первым министром он назначил алчного, льстивого принца Эйнед-Доуле, прозванного Атабеком (то есть «отец народа»). Это был первый случай, когда, вопреки обычаю, на самый главный пост в стране призывался член шахской семьи. Атабек начал свое управление с того, что принялся бессовестно грабить народ, чем быстро восстановил против себя большинство населения. Он увеличил налоги до невыносимых размеров, в конец разоряя страну; даже привычный ко всяким насилиям перс — и тот начинал терять терпение. Солдатам не выдавалось жалованья; они голодали и роптали, пускались в грабежи, не раз переходя в открытое восстание. Возмущено было и духовенство: всесильный временщик не стеснялся с ним и были даже случаи, когда уважаемые священнослужители наказывались палками… Ко всему еще цены на хлеб и мясо возросли до небывалых размеров: ненасытный Атабек брал с купцов огромные взятки, позволяя им произвольно поднимать цены. И вот долготерпение народа не выдержало и персы восстали. Нашлись народные печальники, которые давно уже страдали за свою родину и видели, что корень зла — в невежестве и бесправии населения. Они взяли теперь дело освобождения в свои руки; к ним присоединилось и духовенство, без которого немыслимо в Персии ни одно серьезное народное движение. Видя, что число недовольных растет с каждым часом, к ним пристали и купцы. Началось мирное народное восстание.
Быстро стали закрываться в Тегеране лавки; жители толпами устремились вон из столицы и стали собираться в Шах-Абдулл-Азиме — священном месте мусульман. Город замер. И тут впервые шах узнал ту правду, которую от него так долго скрывали царедворцы. Народ потребовал справедливости, равных для всех законов, отставки Атабека и прочих министров, которые так беспощадно обирали население. Смущенный шах вступил в переговоры; он обещал исполнить все желания народа, лишь бы жители снова вернулись в опустевшую столицу. Народ возликовал, благодарил за поддержку духовенство и возвратился в Тегеран. Лавки открылись и жизнь понемногу стала вступать в прежние права. Все томительно ждали отставки Атабека, отмены налогов, но правительство вновь замолчало… Население, однако, не пало духом: руководимое своим духовенством, оно повело открытую борьбу, решив победить или умереть. И вот, без всяких погромов и кровопролитий, единственно благодаря дружной сплоченности и одушевлению, персидский народ добился своего: 23-го мая 1906 г. возвещены были реформы и Персия получила народное представительство в лице своего государственного Меджлиса (так называется собрание персидских народных представителей. Собственно, слово это по-арабски означает «заседание», но персы называют еще свой Меджлис трогательным именем Идалэт-Хане — Дом Справедливости). Так проведена была грань между прошлым и настоящим и потомки великого Кира вступили на новый путь.
Ныне Персией правит старший сын Музаффер-эд-Дина, шах Магомет-Али. Этот новый правитель вступил на опасный путь борьбы с разоренным народом: весною 1908 г. он распустил Меджлис и стал править на прежних основаниях. Неправда и беззаконие снова водворились в стране. С тех пор Персия объята пламенем восстания и анархии; происходят настоящие сражения с пушками, ружьями и бомбами между возмущенным народом и шахскими войсками, и конца не видать пока этой братоубийственной войне…