Отрасль художественной промышленности, которая для народов Востока является важнейшей, а у европейцев ценится наиболее, это — ковры.
Дошедшие до нас древнейшие памятники коврового производства не старше 13 века, но литературная традиция показывает, что производство ковров началось значительно раньше. Так, Якут сообщает, что Ван славился своими коврами, а другой арабский географ Эль-му-Каддаси говорит о Тусе, как о городе известном в этом отношении (Migeon, о. с., t. II, стр. 426).
Ковры, за весьма редкими исключениями (и то не раньше 16-го века), не носят даты. Каким же образом удалось установить хронологические вехи, хотя бы относительно точные? В этом большую услугу оказал метод, впервые примененный Лессингом в его книге «Altorientalische Teppichmuster» (1877 г.), а затем с успехом использованный Боде в его работах «Vorderasiatische Knüpfteppiche» и «Altpersische Knüpfteppiche» (1904 г.). Метод этот заключается в классификации и хронологическом определении ковров на основе изучения ковров, изображенных на картинах итальянской, фламандской и голландской школ 15-17 веков. На весьма многих картинах этих школ мы встречаем изображения ковров чаще всего малоазийских, затем кавказских и персидских. Среднеазиатский ковер изображается очень редко: Фелькерзаму (о. с., стр. 96) удалось найти изображение туркменского ковра только на одной картине кисти Лоренцо ди Креди в Пистойском соборе. Присутствие ковров определенного типа на старинных картинах указывает, что в эпоху написания этих картин ковры такого типа уже существовали. Изображенные ковры могли быть, конечно, и старше эпохи написания картины, но известное постоянство типов изображаемых в определенную эпоху ковров и факт ввоза восточных ковров (особенно малоазийских) в Европу в 15 и 16 веках, особенно через такие порты, как Венеция или Брюгге, с вероятностью позволяют считать изображенные на картинах ковры приблизительно современными эпохе написания самих картин. Помогает правильному хронологическому определению ковров еще сравнение с точно датированными коврами (из эпохи 16 века известен, впрочем, только один ковер, носящий точную дату: ардебильский ковер 1539 г. в Лондоне) и с коврами, эпоха которых определяется данными, архивными и литературной традицией; напр. присланные к какому-нибудь европейскому двору с персидским или турецким посольством такого то года.
Возьмем несколько примеров изображения ковров на западноевропейских картинах. На картине Мемлинга в Вене «Мария с младенцем» изображен кавказский ковер, что дает прямое указание, что ковры из Кавказа попадали в Нидерланды еще в 15 веке и что встречающиеся в более позднее время орнаментальные сочетания кавказских ковров восходят к этой эпохе (воспроизведение у R. Neugebauer. Orientalische Teppichkunde 1922, стр. 17). Малоазийский ковер (старый ушак) мы узнаем на картине Бордоне в Венецианской академии: «Передача рыбаком кольца св. Марка дожу». Подобный этому ковер воспроизведен в книге Вернера Гроте Хазенбальга «Der Orientteppich» 1922 г., т. I, стр. 75 (Werner Grote Hasenbalg. Der Orientteppich Seine Geschichte und seine Kultur, В. II). На картине Раффаелино дель Гарбо (1466-1524) в Берлинском музее: «Мадонна на троне» с чрезвычайной точностью изображен малоазийский ковер; очень близкая аналогия есть в том же музее (воспроизведения у Hasenbalg, о. с., В. I, Bl. III и рис. 41). По борту ковра идет узор в виде плетения строго геометрического характера, известного под названием «Holbeinmusler», так как очень часто встречается на восточных коврах, изображенных на картинах Гольбейна.
![Г. Гольбейн Портрет Georg Gisze. 1532 г.](http://raretes.ru/wp-content/uploads/2022/10/denike-prikladnoe-isk-23-525x600.jpg)
![Х. Мемлинг «Мадонна с младенцем», ок. 1470 г.](http://raretes.ru/wp-content/uploads/2022/10/denike-prikladnoe-isk-24-462x600.jpg)
![Раффаелино дель Гарбо «Мадонна на троне»](http://raretes.ru/wp-content/uploads/2022/10/denike-prikladnoe-isk-25.jpg)
Помогает хронологическому определению и анализ изображений восточных ковров на восточных миниатюрах: ковер с бордюром «гольбейновского узора» изображен на персидской миниатюре, датированной 1463 г., сходного типа узор встречаем мы на турецкой миниатюре из «Искандер-Наме» 15 века, воспроизведенной в настоящей книге (табл. VIII). На другой воспроизведенной у нас персидской миниатюре 1568 г. (табл. VI) изображен персидский ковер, видимо, из придворных мастерских.
![Персидская миниатюра](http://raretes.ru/wp-content/uploads/2022/10/denike-miniatyury-tabl-6-344x600.jpg)
![Персидская миниатюра](http://raretes.ru/wp-content/uploads/2022/10/denike-miniatyury-tabl-8-407x600.jpg)
Всего в настоящее время насчитывается семь главнейших групп коврового производства (с многочисленными подразделениями внутри каждой группы), а именно труппы: малоазийская, персидская, кавказская, среднеазиатская (или закаспийская), восточно-туркестанская, индийская и китайская.
Из этих групп мы в настоящей работе будем рассматривать только первые четыре, как относящиеся к кругу мусульманского искусства.
Эти группы коврового производства далеко не в одинаковой степени изучены. В то время, как персидские и малоазийские ковры изучаются уже около полувека и многие вопросы в изучении этой группы довольно удовлетворительно выяснены, ковры кавказские и среднеазиатские изучались несравненно менее. Важным толчком в деле изучения восточного ковра явилась выставка 1891 года в Вене, после чего появился ряд публикаций. Труды Лессинга, Карабачека, Ригля, Боде очень подвинули работу художественно-исторического изучения восточного ковра. Наконец, появившийся в 1908 году труд Мартина: «A Orïental Carpet before 1800» является капитальным вкладом в дело изучения ковров. Мюнхенская выставка 1910 года и ее богатейший иллюстрированный каталог представляют собой новый шаг вперед в работе изучения. Впервые обследованы среднеазиатские ковры в обстоятельной работе Фелькерзама (в Старых годах за 1914 и 1915 гг.). В новых работах по художественному ковроведению (в переизданном в 1912 г. «Handbuch» Neugebauer и в трехтомной работе Werner Grote Hasenbalg) обследуются все многообразные отрасли коврового искусства, причем изучение не ограничивается эпохой до 19 века (как это делалось раньше вплоть до работы Мартина), а захватывает и прошлое столетие вплоть приблизительно до 70-х годов, т. е. до того момента, когда под влиянием европейского рынка проникают анилиновые краски, когда ковер перестает существовать как произведение искусства.
Наиболее значительной в художественном отношении группой коврового производства являются персидские ковры. Здесь намечается одно постоянное деление, в различные эпохи выступающее с большей или меньшей яркостью: деление ковров на группы придворную и народную (продукт творчества кочевников). Это деление с меньшей определенностью проявляется и в малоазийской группе, в то время как в среднеазиатской все ковровое производство является работой кочевников, главным образом туркменов.
Основным памятником для понимания придворного стиля коврового искусства северной Персии 16 столетия служит уже упоминавшийся датированный ардебильский ковер в Лондоне. Этот ковер был заказан шахом Тахмаспом для ардебильской мечети; 1539 год — дата ковра; согласно подписи это работа Максуда из Кашана. По мнению Мартина, ковер изготовлен в дворцовой ковровой мануфактуре шаха близ Ардебиля. Таким образом, мы имеем здесь дело с северо-персидским типом ковра 16 века. Этот поразительной красоты огромный ковер украшен богатой растительной орнаментацией по голубому фону: ветвями цветущих деревьях, тонкими растительными стеблями; большой центральный медальон образует желтый фон; он окружен 16 зелеными, красными и светло-желтыми картушами; далее мы видим изображение богато изукрашенной лампы, — воспроизведение висячих ламп, употребляющихся в мечетях; она изображена привешенной к среднему картушу.
![Ардебильский ковер; Персия, 1539-1540 гг.](http://raretes.ru/wp-content/uploads/2022/10/denike-prikladnoe-isk-26-600x313.jpg)
![Ардебильский ковер (фрагменты); Персия, 1539-1540 гг.](http://raretes.ru/wp-content/uploads/2022/10/denike-prikladnoe-isk-27-600x344.jpg)
Ковры 16 века придворного стиля по характеру узора обычно разбиваются на несколько типов. Теперь представляется возможность связать эти подгруппы с делением по местностям. По мнению Мартина, к северной группе и к той эпохе, когда придворная ковровая мануфактура вместе с резиденцией была перемещена в Тебриз, относятся так называемые «звериные» ковры. Такие звериные ковры могут быть расчленены на две стилистически различные подгруппы (W. Grote Hasenbalg, о. с., т. I, стр. 113): чисто персидского стиля и с чертами дальневосточного влияния. Ярким примером первого является ковер из собрания Bouegoi в Вене около 1500 г. (М. А. т. I, табл. 46) Форма пальметт (особенно в медальонах средней полосы борта) еще строга и условна; все изображенные животные принадлежат к персидской фауне; не встречается ни китайских облачков, ни сказочных зверей монгольского типа. Образец стиля, пропитанного дальневосточными впечатлениями, дает чарующий красоты ковер 1-й половины 16 века в Берлинском музее, происходящий из Генуэзской синагоги (воспроизведения у Migeon, о. с., стр. 433 и у Hasenbalg, III, стр. 113). Здесь, несмотря на общую строгость формы персидского ковра начала 16 века, мы встречаем много мотивов, заимствованных из китайского искусства.
![Персидский "звериный" ковер (фрагмент) 16-17 вв.](http://raretes.ru/wp-content/uploads/2022/10/denike-prikladnoe-isk-28-600x399.jpg)
![Персидский "звериный" ковер (фрагмент) 16-17 вв.](http://raretes.ru/wp-content/uploads/2022/10/denike-prikladnoe-isk-29-600x419.jpg)
![Персидский "звериный" ковер (фрагмент) 16-17 вв.](http://raretes.ru/wp-content/uploads/2022/10/denike-prikladnoe-isk-30-600x448.jpg)
Животные, среди которых мы видим львов, гепардов, быков, трактованы реалистически; особенно бык в своем повороте обнаруживает тонкое наблюдение природы; в этих изображениях чувствуется дальневосточный язык форм также, как и в изображениях журавлей и лентовидных китайских туч в центральном медальоне; среди деревьев мы видим гранатовое дерево — символ Будды. Однако, встречаются и не китайские, а иранские элементы: некоторые деревья, как то платаны, кипарисы, крокодилообразный дракон — не китайского типа, общее понимание флоры в духе густых, ароматных садов, как на персидских миниатюрах эпохи. Из ковров этого типа остановимся на ковре из северной Персии в музее Штиглица в Петербурге. Мартин датирует его 1540 годом и относит к производству Тебриза. А. А. Половцев (А. А. Половцев. Заметки о мусульманском искусстве. (Старые годы за 1913 г., октябрь)) полагает, что едва ли можно с такой точностью установить и год и место тканья, но соглашается, что этот ковер принадлежит первой половине 16 столетия и происходит из северной Персии. Этот ковер выткан из шелка поразительного блеска; в центральном медальоне орнамент из растительных побегов на красном фоне; фон главного поля белый; здесь среди цветущих ветвей представлены ягуары, преследующие ланей; у угловых картушей видим попугаев, вытканных по зеленому фону; широкая кайма борта обнаруживает по желтому фону ряд медальонов с надписями; узкая крайняя кайма ярко-розового цвета с цветочным орнаментом. Вышеописанные ковры принадлежат к эпохе 16 века — эпохе высшего расцвета коврового искусства придворного стиля в северной Персии. Когда в конце 16 века в царствование шаха Аббаса Великого придворная мануфактура вместе со столицей была перенесена в Исфахан, северная Персия утратила свое значение в искусстве. Тогда крупнейшую роль начала играть средняя Персия и выработался тип средне- и западно-персидских ковров. Замечательнейший ковер этой эпохи — это шелковый «охотничий» ковер в Вене (М. А., табл. 42 и 43). По преданию, этот ковер является даром Петра Великого австрийскому двору. Основной красочный аккорд здесь — сочетание цвета «saumon» несколько блеклого оттенка с резедово-зеленым тоном. На ковре изображена сцена пышной охоты; всадники в тюрбанах сефевидского типа стреляют из луков, преследуют ланей, борются с пантерами; характер стиля близок к лучшим образцам персидской миниатюры эпохи и фигурной ткани. Здесь китайские мотивы сплетаются с чисто персидскими. Из первых отметим фениксов в борьбе с драконами, крылатых гениев, представляющих повторяющийся мотив украшения внешнего борта, — китайские облака; из иранских элементов отметим пионы и головы с львиными масками — орнаментация одного из узких бортов. Дух какого-то изумительного благородства, необычайно гармонического ритма веет над этим превосходным созданием персидского искусства. С половины 17 века производство подобных ковров прекращается. Оно исчезло, не оставив заметных следов в народном искусстве.
!["Охотничий" ковер. Иран, Тебриз. 1542-43 гг.](http://raretes.ru/wp-content/uploads/2022/10/denike-prikladnoe-isk-31-600x320.jpg)
!["Охотничий" ковер (фрагмент). Иран, Тебриз. 1542-43 гг.](http://raretes.ru/wp-content/uploads/2022/10/denike-prikladnoe-isk-32-600x531.jpg)
Есть еще группа ковров, обязанная своим возникновением 17-му веку и средней Персии, — это так называемые «польские» ковры. Их материал отличается особенной ценностью: шелк с золотыми и серебряными нитями. Еще Боде разрушил эту легенду, доказав, что в Польше производили только так называемые «Savonnerie-teppichen», а ничего подобного «польским» коврам исполнено быть не могло. В виду того, что «польских» ковров в самой Персии доселе не было встречаемо, наиболее вероятным является предположение, что эти ковры производились исключительно в качестве подарков европейским дворам, а иногда даже бывали вытканы и гербы тех фамилий, кому они предназначались. Несколько таких ковров было, например, прислано в подарок от персидского шаха герцогу Гольштейн-Готорнскому в 1639 году; они хранятся теперь в замке Розенборге в Копенгагене. Обычно орнамент «польских» ковров растительный, но очень стилизованный, наиболее строгий и холодный из различных типов персидского растительного орнамента.
![Фрагмент "польского" ковра. Персия, Исфахан, 1-ая четверть 17 в.](http://raretes.ru/wp-content/uploads/2022/10/denike-prikladnoe-isk-33-470x600.jpg)
Ковры южной Персии в 16 и 17 веках с их натуралистической нотой в трактовке изображений и богатством мотивов фауны носят на себе черты индийского влияния: с Индией южная Персия была в тесных культурных взаимоотношениях. Главными центрами коврового производства здесь были Кирман и Шираз. Ковры южной Персии отличаются особенною плотностью и прочностью, что зависит от качества материала — шерсти пасущихся на высоких горных пастбищах южной части иранского плоскогорья овец. По мнению Мартина, к которому присоединяется и Зарре, южная Персия является местом происхождения так называемых «вазовых» ковров 16 столетия; так названа эта группа потому, что среди растительных элементов и рамок из арабесок в каждом ковре неизменно встречается мотив вазы. «Вазовые» ковры 16 века явились выразителем духа персидского народного искусства и в дальнейшем претворении сыграли формообразующую роль для создания ковров 19 века южно-персидских кочевников.
![Фрагмент "вазового" ковра. Иран, Керман. 17-18 вв.](http://raretes.ru/wp-content/uploads/2022/10/denike-prikladnoe-isk-34-422x600.jpg)
Нам остается еще выяснить характерные особенности восточно-персидских ковров. В то время, как китайские мотивы в коврах из других частей Персии проявляются особенно ясно при изображении фантастических зверей, здесь видим мы цветочный стиль, взявший прообразом китайскую трактовку цветка лотоса и пиона; «китаизмы» сказываются еще в изображении облаков и лишь в редких случаях в изображении животного мира. Одним из крупнейших центров коврового производства является Герат.
Другая значительная ветвь коврового искусства Востока — это малоазийские ковры. Древнейшие известные нам ковры Малой Азии существовали в государстве сельджуков с их столицей Конией. В мечети Ала эддин в Конии сохранились 3 ковра, которые, вероятно, происходят из этой эпохи. Они украшены строгим геометрическим узором и очень примитивны по характеру исполнения, без всяких черт персидского или монгольского влияния. Вероятно, этот узор, как и техника производства принесены были сельджуками из своей прародины. Первые монгольские мотивы появляются позднее. Боде нашел изображение ковра с мотивом борьбы феникса и дракона на фреске Доменико ди Бартоло в Сиене, относящейся к эпохе 1440-44 г.г. (Hasenbalg, о. с., стр. 67; см. рис. 37 (ок. 1300)). Близкий к нему по формам ковер в Берлинском художественно-промышленном музее, изображающий этот мотив в очень сильно стилизованном, почти деформированном виде, происходит также, следовательно, из эпохи первой половины 15 века (см. у Neugebauer, о. с., рис. 3). От 16 века до нас дошли превосходные памятники. В эту эпоху наряду с коврами народного типа существовал уже ковер придворный — продукт деятельности придворной мануфактуры. Материалом малоазийского ковра всегда служит шерсть и только в изделиях придворной мануфактуры 16 и 17 веков встречаем мы применение шелка. При классификации малоазийских ковров обычно принято обозначать их типы по месту происхождения: различают ковры из Ушака, Ладика, Конии, Кулы, Смирны, Муджира, Бергамо (Пергам классической древности) и пр. Удивительной красотой отличаются ковры из Ушака, которые продолжают развивать характерные особенности своего типа, сложившегося в 16 веке, в последующие века вплоть до 18 и 19 века. Согласно Мартину, «ушаки» были первоначально подражанием северно-персидским коврам из ранне-сефевидской эпохи с пышными центральными медальонами. Исторически это может быть связано с тем обстоятельством, что Сулейман Великий, овладев Тебризом, увел в плен в свою страну персидских мастеров коврового дела. Но в колорите «ушаки» сохраняют чисто турецкий характер, где главными красками являются красная (кирпичного оттенка) и светло или темно-синяя (воспроизведения, напр., у Hasenbalg, о. с., т. I, рис. 43; т. II, табл. 2; М. А., табл. 70,71).
![Ковер; Турция, Ушак. 17 в.](http://raretes.ru/wp-content/uploads/2022/10/denike-prikladnoe-isk-35-378x600.jpg)
![Ковер; Турция, Ушак. 1625-1650 гг.](http://raretes.ru/wp-content/uploads/2022/10/denike-prikladnoe-isk-36-406x600.jpg)
![Ковер; Турция, Стамбул. Конец 16 в.](http://raretes.ru/wp-content/uploads/2022/10/denike-prikladnoe-isk-37-446x600.jpg)
Очень благородны по общему впечатлению небольшие молитвенные ковры из Ладика, Кулы с изображением михраба, иногда с привнесением искусно разработанных изображений архитектурных деталей: колонок, иногда целого ряда их. Широкой известностью пользуются так называемые «дамасские» ковры. Тонкие геометризированные мотивы сочетаются в строго симметрическую композицию с очень сильно стилизованными растительными элементами. О колорите можем судить по красочному воспроизведению ковра из собрания Зарре, где видим очень гармоничное сочетание трех тонов: розово-красного, светло-зеленого и голубого. О происхождении этих ковров много спорили. По последним изысканиям Зарре (F. Sarre. Die ägyptische Herkunft der so genannt Damascus-Teppiche. (Zeitschrift für bildende-Kunst за 1921 г, апрель)), эти ковры происходили из придворной мануфактуры султанов мусульманского Египта. То обстоятельство, что «дамасские» ковры изображаются на картинах до середины 16 века, а египетская мануфактура существовала только до завоевания Египта турками в 1517 году, заставляет Зарре предположить, что турки силами египетских мастеров коврового дела основали свою собственную мануфактуру близ Константинополя.
!["Дамасский" ковер. Египет, 2-ая половина 15 в.](http://raretes.ru/wp-content/uploads/2022/10/denike-prikladnoe-isk-38-600x165.jpg)
Совершенно своеобразный характер носят так называемые «пергамские» (из Bergamos) ковры. Эта группа малоазийских ковров имеет примитивный чисто турецкий узор с сильнейшей геометризацией всех изображаемых элементов, с яркими, звучными красками. В этом и во многом другом они сближаются с кавказскими коврами.
!["Пергамский" ковер. конец 16 - начало 17 вв.](http://raretes.ru/wp-content/uploads/2022/10/denike-prikladnoe-isk-39-377x600.jpg)
!["Пергамский" ковер. 17 в.](http://raretes.ru/wp-content/uploads/2022/10/denike-prikladnoe-isk-40-441x600.jpg)
!["Пергамский" ковер. 2-ая пол. 17 в.](http://raretes.ru/wp-content/uploads/2022/10/denike-prikladnoe-isk-41-425x600.jpg)
Рассмотрение «пергамской» группы малоазийских ковров, родственных кавказским, приводит нас к проблеме кавказского ковра.
Кавказ представляет из себя страну с огромным количеством различных народностей (до 350 с 150 наречиями). Соответственно этому и ковры Кавказа отличаются огромным разнообразием узоров, иногда различных в двух соседних селениях. История искусств кавказскими коврами занималась еще очень мало; в «Manuel» Мижона о них даже не упоминается, но в последних работах Oettingen, Нейгебауера и Хазенбальга им отводится известное место. Юго-восточная часть Кавказа принадлежала раньше Персии; в связи с этим здесь замечается в ковровом производстве персидское влияние. Затем должна быть отмечена группа армянских ковров, среди которых Мартин отмечает один с обозначенной армянским шрифтом датой — 1684 г.
Среди них выделяется подгруппа «звериных» ковров, где можно видеть изображения животных и растительных мотивов, в очень сильно стилизованной и геометризированной форме. От других кавказских ковров они разнятся и по материалу: к основному материалу — к шерсти иногда примешивается хлопчатая бумага; краски их ярки, блестящи, особенно зеленая; в узорах они проявляют родство с другими произведениями художественной промышленности армян.
Но большая часть кавказских ковров в своем рисунке не имеет ничего общего с персидским и армянским искусством. Их узоры происходят из центрально-азиатской прародины турецких племен, как и узоры кочевых племен восточной части Малой Азии.
![Ковер; Кавказ, 17 в.](http://raretes.ru/wp-content/uploads/2022/10/denike-prikladnoe-isk-42-548x600.jpg)
![Ковер; Кавказ, Куба. 1-ая пол. 17 в.](http://raretes.ru/wp-content/uploads/2022/10/denike-prikladnoe-isk-43-483x600.jpg)
Хазенбальг различает следующие группы кавказских ковров: восточную (Ширван, Куба, Дагестан, Баку), южную и юго-западную (Генджа), восточную, северо-восточную (у чеченцев и пр.). И в колорите и в деталях орнаментации они являют огромное разнообразие. Особенной силой и контрастностью колорита отличаются южная и восточная группа, северная же (например, чеченская) отличается большой сдержанностью и некоторой бедностью красочных сочетаний.
Остается нам рассмотреть еще одну группу коврового производства — ковры Средней Азии. Хазенбальг отмечает в своей книге совершенное отсутствие литературы по вопросу об этих коврах. Даже Мартин в своем большом труде говорит о них лишь несколько слов. Большой материал дан западным исследователям трудом Боголюбова: «Ковры Средней Азии» (1908 г.). Но Хазенбальгу осталась неизвестной русская работа по тому вопросу Фелькерзама о старинных коврах Средней Азии, напечатанная в Старых годах за 1914 и 1915 годы, которая дает много нового. Хазенбальг вместо термина «среднеазиатский» пользуется: термином: «закаспийский».
Фелькерзам придает среднеазиатским коврам особенное значение. «В области коврового производства, пишет он (Фелькерзам. Старинные ковры Средней Азии (Старые годы 1914, окт.-дек., стр, 63)), наибольший интерес представляют не великолепные ковры Персии, а именно ковры кочевых народов, в замкнутой среде которых преемственно живет это искусство».
Фелькерзам сообщает сведения о видах и наименовании среднеазиатских ковров в зависимости от их назначения, о материале, окраске, дает классификацию орнамента и, наконец, характеризует ковры по народностям. По назначению ковры распадаются на следующие категории: 1) намазлыки или дажейнамазы (молитвенные ковры), 2) большие ковры для постилки на полу юрты или кибитки (хале), 3) энси — наружные завесы на входы в туркменскую кибитку, 4) осмолдуки — свадебные украшения верблюда, 5) торбы и хоржумы — переметные сумы, 6) чувалы (иначе капы, мафрачи) — заменяют сундуки или чемоданы, 7) капуннуки — ламбрекены, 8) иоламы — дорожки.
![Ковер эрсаринский (фрагмент), Западный Туркестан, XIX в.](http://raretes.ru/wp-content/uploads/2022/10/denike-prikladnoe-isk-44-300x223.jpg)
![Туркменский намазлык](http://raretes.ru/wp-content/uploads/2022/10/denike-prikladnoe-isk-45-482x600.jpg)
Затем даются сведения об окраске. Красотой своей среднеазиатские, как и вообще восточные, ковры обязаны применению для окраски исключительно растительных красок. Но за последние 30 лет в Среднюю Азию проникли анилиновые краски и погубили ковровое производство, как художество. Фелькерзам дает сведения о старинных натуральных красках Востока.
Далее Фелькерзам характеризует ковровый орнамент. «Во всех среднеазиатских коврах, пишет он, в большей или меньшей степени выражен характер кочевничьего ковра, в котором мы в первую очередь отмечаем мотивы, обусловливаемые самой техникой выделки его: параллельные, граблеобразные линии, косые полосы с острыми углами, ступенчатые фигуры, треугольники и четыреугольники, зубчатые и без зубцов. Особенно бросается в глаза способность к бесконечным вариациям, благодаря которой невозможно, кажется, найти пару совершенно одинаковых ковров; причина этого кроется в очень небольшом запасе основных орнаментальных форм; часто она объясняется и разнообразием окраски». Орнаментика среднеазиатских ковров обусловливается не только материалом, техникой и назначением, но и национальными и индивидуальными особенностями различных племен. Все эти узоры очень древнего происхождения, изменяются в своих основных чертах крайне медленно, так что датировка ковров является делом весьма трудным. Из растительных форм в среднеазиатский орнамент вошли, главным образом: древо жизни (thuja), гранатник, кипарис, финиковая пальма, лотос, тюльпан, роза и др. цветы. Из животных форм встречаются: лев, овца, коза, лошадь, верблюд, некоторые птицы и насекомые (бабочки и жуки). Применяются мотивы свастики, якоря, михраба, лампады; встречаются изображения музыкальных инструментов: у туркменов — «гопуз», у киргизов — «кауз»; изредка видим и человеческие фигуры. Затем попадаются геральдические знаки — так называемые «тамги», представляющие собой наследственный знак отдельных семей, племен и даже отдельных лиц. Формы растений, животных и человека уже в очень раннее время были сведены к геометрическим. Затем Фелькерзам подробно исследует ковровое производство у различных народов Средней Азии: у туркменов, сарыков, салоров, текинцев, иомудов, гоклаков, киргизов, узбеков и др. Особенно высоко ценит он туркменские ковры.
Самое богатое собрание среднеазиатских ковров хранится в этнографическом отделе Русского музея в Петербурге; в основу его легло собрание Боголюбова.