Жилища, домашний быт

Благодаря теплому климату бухарцы строят себе незатейливые дома. На каменном или кирпичном едва углубленном в землю фундаменте устанавливается деревянная четырехугольная клетка, как бы скелет дома, состоящая из вдолбленных друг в друга вертикальных и горизонтальных брусьев. В эту же клетку вставляются приготовленные косяки дверей. Для большей устойчивости и прочности дома в углы полученных рам крестообразно вдалбливаются поперечные стойки, а после этого приступают к выкладке стен.
Стены выкладываются высушенными комьями глины, которые бухарец приготовляет из земли собственного двора. Для этого, во дворе он выкапывает большую яму, в которой тщательно размешивает вырытую землю с резанной соломой (резкой), подливая воды из протекающего здесь же арыка. Когда этот раствор достаточно перебродит, хозяин вынимает глину из ямы комьями и их сушит. Высушенные комья связываются между собой тем же раствором, но более густым.
Построенный таким образом дом напоминает по своей лепке ласточкины гнезда. Но здесь бухарец в своей культуре пошел дальше ласточки и все неровности лепки сглаживает снаружи и внутри штукатуркой из того же лёсса, перебродившего с пшеничной мякиной.
Более состоятельные бухарцы внутренние стены своего дома штукатурят алебастром.
Потолок и крыша устраиваются так же просто. В верхнюю раму врубается несколько балок, а пролеты между ними плотно закладывают тонкими выстроганными жердями. Эти жерди бухарец покрывает камышовыми плетенками, поверх которых накладывает довольно толстый слой камыша. Камыш пересыпается землей и смазывается раствором глины.
Таким образом, жерди служат потолком, а залитая глиной земля — крышей. О чердаках, конечно, не может быть и речи — да они и не нужны бухарцу.
Лишь только пройдут дожди, и весеннее солнце согреет землю, на крышах домов прорастает молоденькая травка, и весь город или кишлак как бы покрывается сотнями светло-зеленых ковриков. Эти зеленые коврики служат почти единственным и притом временным украшением бухарских домов.
Дома большей частью одноэтажные, но иногда строятся и в два этажа; причем система зодчества остается та же. Как в тех, так и в других домах существует строгое разделение женской половины от мужской. Женская половина дома представляет собою четырехугольный дворик, обнесенный кругом четырьмя рядами комнат, двери которых ведут на общую террасу. Каждая комната имеет свой особый вход и освещается отверстием, сделанным над дверью. В захолустьях и у бедных бухарцев даже в настоящее время в эти отверстия вставляется промасленная бумага, которая и служит проводником света, но у большинства для этой цели употребляется стекло.
Тут же в женской половине имеется кладовая и куполообразная печь, приспособленная для печенья пшеничных лепешек, так как хлеба бухарцы не пекут. Способ печения лепешек довольно оригинален. У нас, например, ставят хлеба в печь после ее протопки и обыкновенно на том месте, где горели дрова. Бухарец же делает это как раз наоборот. На дне печи горят дрова, а туземец или туземка то и дело ловко подбрасывают лепешки, которые прилипают к своду печи и, таким образом, пекутся над горящими дровами.
Мужская половина большей частью состоит из расположенных в один ряд комнат, двери которых также выходят на террасу, спускающуюся на общий двор. Во дворе располагаются такой же постройки конюшни и чуланы для разных хозяйственных запасов.
Посреди двора течет арык, а на его берегу расположен небольшой очажок.
В мужской половине уже можно встретить сделанные по европейскому типу окна, выходящие во двор. Но если бухарец, переступал освященные веками традиции, украшает окном глухую стену, выходящую на улицу, то непременно ставит его от земли выше человеческого роста.
С улицы во двор ведут деревянные ворота, украшенные обыкновенно мелкой резьбой.
Внутреннее убранство жилища бухарцев крайне просто. О столах, стульях нет и помину. Вся домашняя обстановка состоит из ковров, одеял, войлоков, круглых подушек и двух-трех сундуков с домашним скарбом. Вместо шкафов в стенах устроены углубления, в которых и ставится глиняная посуда, тарелки, медные чеканные чайники, книги, свернутые одеяла и т.п.
Глиняный пол устлан, смотря сто богатству хозяина, дорогим ковром или дешевым войлоком. Посреди комнаты зимнего жилища устроен сандал — печь, но далеко не похожая на наши европейские печи. Это — небольшое квадратное углубление, выложенное кирпичом, а над ним поставлен деревянный табурет. В углубление кладут горящие угли, а табурет покрывают большим одеялом. Всякий желающий погреться садится к табурету и просовывает ноги под одеяло. В летних жилищах печей не строят. Кроватями бухарцев служат разостланные на полу одеяла и круглые подушки.
Кушают бухарцы на особой обеденной скатерти, которая перед обедом расстилается на полу. Вокруг принесенного кушанья бухарцы усаживаются, поджав под себя ноги «по-турецки», и все едят из одного блюда, причем вилкой и ложкой служат собственные руки, а ножом — зубы. Любимым блюдом бухарца считается пилав — плов, которым они всегда охотно угощают своих гостей.
Распределение и последовательность угощения весьма любопытна. Автору этого очерка самому пришлось быть в гостях у одного туземца. Когда мы — нас было четверо — расположились на разостланном по полу ковре, малайка — мужская прислуга, к слову сказать, женской прислуги нет, принес на внушительных размеров медном подносе миндаль, урюк, фисташки, конфеты и др. сласти, на втором подносе — виноград, фрукты, арбуз, дыню, и в чайниках зеленый чай.
Наевшись досыта свежих, так мало доступных для нас, северян, лакомств, и напившись чаю, мы стали было благодарить хозяина, но он поспешил уверить нас, что это еще не все. Посланный немедленно на женскую половину малайка принес огромное блюдо пилава — риса с кусками баранины, щедро облитой бараньим жиром, и ровно десять зажаренных кур, с которых, между прочим, по установившемуся обряду не щиплют перьев, а снимают их вместе с кожей.
Такая странная последовательность озадачила нас, и мы решили побывать у другого туземца. Там мы видели и ели то же и так же. Загадка эта так и осталась не разгаданной, но, думаю, объяснение ее может быть довольно просто. Отсутствие тех либо других развлечений в доме ставит хозяина в некоторую неловкость по отношению к гостю, которого продолжительное ожидание приготовления пилава может и утомить, а туземцы большие хлебосолы, поэтому, пока готовится настоящая еда, гость развлекается сладостями. Хозяин очень любит угощать своих гостей, и только после того, как гость два-три раза рыгнет, перестанет его упрашивать. Отрыжка, и притом чем громче, тем лучше, считается одним из тонких выражений благодарности гостя.
Во время обеда малайка то и дело раздувает кальян и подносит его гостям, которые, по очереди, делают одну затяжку и передают следующему. Курение опиума, так называемый «наши», и употребление кукнара — нечто в роде нашего нюхательного табака, щепотку которого бухарец кладет под язык и сосет его, сильно отражаются на народном здравии. Народное здравие не менее страдает и от тех поразительных контрастов в привычках бухарца, которыми так богат быт туземцев. Так, например, с одной стороны, установленное религией омовение рук перед едой и весьма тщательное соблюдете чистоты во время ее приготовления, с другой — туземец не постесняется засаленные руки после обеда вытереть о свой халат.
Еженедельно бухарец ходит париться в баню, белье же меняет довольно редко, а бедный люд, как мужчины, так и женщины, совсем не моют своих рубах и штанов и обновляют их только тогда, когда они совершенно истлеют на теле.
То, с одной стороны, обычай рукопожатий бухарец заменяет наклонением головы и приложением руки к сердцу, с другой — еда с одного блюда и питье из одной кружки.
То бухарец все лето спит под открытым небом, — а зимой все домочадцы ложатся вплоть с головой под одно одеяло, покрывающее сандал, где атмосфера собственных испарений, угар и дым, распространяемый углями, губительно действуют на здоровье обитателей дома, развивая ревматизм, глазные болезни, удушья и т.п. Вообще, санитарная часть дома мало удовлетворяет самым элементарным требованиям, и только известная умеренность в пище и питье, да теплый климат, дающий возможность быть большую часть года на воздухе, спасают бухарца от повальных болезней.
Из других болезней между бухарцами распространена экзема, проказа (махау) и так называемая сартовская болезнь — не что иное, как восточная язва, продолжительность которой (от 2-х до 8 месяцев) лишает человека полной трудоспособности.
Домашний быт бухарцев патриархален. С разделением дома на две половины строго соблюдается и разделение полов. Только в детском возраст мальчики и девочки бегают вместе, но, ставши невестой, женщина уже лишается права не только быть в обществе мужчин, но и показываться на улицу с открытым лицом.
Невестой девочка может стать с 9-10 лет, а с 13-14 лет она по закону может вступить в брак.
За свою жену бухарец платит так называемый калым — выкуп, размер которого обыкновенно пропорционален качествам невесты и состоянию ее родителей, которые замужеством дочери часто поправляют свои денежные дела. Так как невеста только после венца может показаться мужу, то многие бухарцы, особенно богатые, облюбовав себе девочку 8-9 лет, начинают выплачивать за нее калым. Достигнув законного возраста, девочка вступает в брак с ее «покупателем», которому по закону дозволяется иметь четырех жен. Богатые в этом случае составляют исключение, и им дозволяется иметь и более четырех, а, если верить сопровождавшему меня по Бухаре проводнику, у Бухарского эмира насчитывается более двухсот, но об этом более подробно мы поговорим ниже. Многоженство сильно развито только у богатого класса, среди которого обладание несколькими женами считается своего рода модой. Между прочим, у тех же богачей чаще всего встречаются весьма неравные браки. Мужу, например, 60 лет, а жене 13 лет. Средний и бедный люд имеет обыкновенно одну жену.
Женщины в Бухаре, как вообще на востоке, не имеют никакой самостоятельности и находятся в полной зависимости от мужчин. Муж в праве без всякого видимого предлога отказать в сожительстве любой из своих жен, но при этом обязан выдать ей полное определенное законом содержание, если, впрочем, она не выйдет за другого. В случае, если бухарец докажет неверность одной из своих жен, то за этот поступок еще недавно существовало такое наказание: женщину привязывали к дульной части заряженной пушки и таким способом расстреливали.
В Восточной Бухаре, по установившемуся обычаю, даже в настоящее время муж имеет право сам зарезать изменившую ему жену, но зато горцы дозволяют свободное пребывание своих жен в мужском обществе и притом без чадры, тогда как в Западной
Бухаре жена не видит гостей своего мужа и развлекается только посещением таких же затворниц.