Обитатели Королевства-Отшельника особенно опытны в искусстве ничегонеделания; зато в повседневной жизни Кореи мы видим безграничную прелесть и разнообразие. Туземцы пассивно относятся к удовольствиям, а их врожденная неспособность к труду заставляет думать, что у них только и есть дела, что бродить под палящим солнечным зноем, или, поджав ноги, сидеть в тени своих домов. Бездействие вполне подходит к ним и как нельзя более соответствует характеру их одежды, не допускающей быстрых движений. Глупая напыщенность их внешнего вида и малоподвижность, однако, все же гармонируют с живописностью уличных сцен. Одетое в белое платье и белые чулки, медленно двигающееся население гипнотизирует глаз.
Курьезный покрой женского платья, его несходство с женскими костюмами всего мира не мешает обладательницам его быть интересными. Днем они, как уже выше замечено, редко появляются на улицах.

Вообще же степень их затворничества зависит от занимаемого ими положения в обществе. Социальные границы, разделяющие всюду три класса, здесь точно установлены. Янг-бан или знать составляет, конечно, господствующий класс. Жизнь женщины этого класса напоминает жизнь гаремной женщины. С 12-летнего возраста она показывается только своим домашним и ближайшим родственникам. Подростком она выходит замуж и с этого времени ее знакомство с мужчинами ограничивается родством до пятой степени. Она может посещать своих друзей, причем ее обыкновенно переносят в паланкине. Гуляет она пешком крайне редко, и при этом ее лицо неизменно прикрывается чанготом. Меньшие ограничения налагаются на женщину среднего класса как в отношении появления на улице, так и в смысле замкнутости жизни. Тем не менее, и они должны скрывать свое лицо. Чангот играет тут такую же роль, как вуаль в Турции; но в преклонном возрасте женщина также может им пренебрегать. Танцовщицы, рабыни, монахини, проститутки причисляются к низшему классу и лишены права закрывать лицо. Женщины-врачи (есть и такие) также расстаются с чанготом, хотя к занятиям медициной допускаются только женщины высшего сословия.
Главным занятием корейских женщин являются обязанности матери. Большим скандалом считается, если девушка не выйдет замуж до 20 лет. В брачном отношении от жены ожидается увеличение благосостояния мужа и улучшение средств дома. Если женщина высших классов хочет заниматься каким-нибудь делом, ей открыты к тому, помимо медицины, различные пути: они могут заниматься разведением шелковичных червей, пчеловодством, плести соломенные сапоги, держать виноторговлю, быть учительницами, но не имеют права открывать мастерские для выделки лент и тканей, а также фруктовые и овощные лавки.

Понижение в общественном мнении или положении увеличивает, конечно, круг ее занятий. Так, женщины среднего класса могут браться за все занятия, предоставленные женщинам высших классов, за исключением медицины и учительства. Они могут стать конкубинами, кухарками, кормилицами и даже занимать должности во дворце, содержать лавки, таверны и гостиницы; им предоставлены некоторые привилегии по рыбной ловле; собирание ракушек, каракатиц и пр.; они могут плести рыболовные сети, шить всякого рода обувь и отделывать табачные кисеты.
Если женщины средних классов пользуются некоторым уважением, то уж женщины низшего состояния находятся в полном пренебрежении: их нельзя брать для дворцовой службы, они не могут выделывать кисетов, но могут делаться колдуньями, фокусницами, паяцами, танцовщицами и заниматься развратом. Между последними двумя древнейшими ремеслами, известными человечеству, существует, однако, огромная разница: танцовщица обыкновенно заканчивает свою карьеру тем, что становится конкубиной какого-нибудь богатого аристократа, публичная же женщина никогда не может окончить своей карьеры.
Деятельность и энергия корейской женщины тем не менее заслуживают удивления. Не смотря на пренебрежение, какое к ней выказывают, она является великим экономическим фактором в хозяйстве и в жизни народа. Сила обстоятельств превратила ее во вьючное животное. Она работает, чтобы повелитель ее мог пребывать в лени, сравнительной роскоши и спокойствии. Наперекор местному нелепому предрассудку, что женщина — существо низшее, ее прилежание и деятельность гораздо более проявляются в национальной жизни страны, чем работа ее супруга. Она неимоверно трудолюбива, сильна характером, не теряется в деле, упорна, последовательна, отважна и преданна.
Среди классов средних и низших она является портным и прачкой. Она исполняет работу мужчины дома и работу скотины в поле; она варит и шьет, моет и гладит; она устраивает и ведет дела; она обрабатывает землю. В случае какой-либо беды, когда ее ленивый и вялый господин совершенно падает духом и теряет всякую надежду, она поддерживает поколебленный и разваливающийся очаг.

В эпоху предшествующей династии область деятельности корейской женщины была менее ограничена. Тогда не существовало закона о затворничестве женщин и они пользовались значительно большей общественной свободой. В последние же десятилетия нынешней династии общество сильно изменилось и женщина стала объектом жестокости. Буддийские жрецы — истинные виновники широкого разврата; супружеская неверность стала забавой, а обесчещение женщин — модой. Нынешняя династия прилагала одно время усилия к уничтожению этого зла, предписав и проведя на практике большую замкнутость и подчиненность женского пола. Но пороки и распутство так долго и безнаказанно царили в стране, что мужчины начали держать жен взаперти уже по собственному желанию последних. Главными причинами такого заключения женщин были недоверие и подозрительность самих мужчин друг к другу… Возможно также, что и женщины усмотрели в предоставленной им защите некоторую компенсацию за грязный и непрерывный тяжелый труд, выпавший на их долю.

Рабство

Рабство в Корее в настоящее время ограничивается рабынями-женщинами. До великого нашествия японцев на Корею в 1592 году существовали рабы обоего пола, но в этой войне погибло такое множество мужчин, что издан был, по заключении мира, закон, коим была воспрещена продажа мужчин в рабство. Остались только одни санг-но: рабы-мальчики, оказывающие лишь определенные услуги и получающие за это пищу и платье. Положение санг-но гораздо ниже, чем платных слуг, но в то же время и выше положения настоящих рабов. Санг-но не связан никакими обязательствами и свободен уйти в любой момент.
Обязанности рабыни заключаются в исполнении всей черной работы по дому. Она занимается стиркой белья — бесконечная и трудная работа в корейском хозяйстве, варит обед, ходит на рынок, бегает по поручениям. Другие, более высокие обязанности на нее не возлагаются; ее место на кухне и на дворе и никогда она не может стать горничной или любимой служанкой. Единственно, что ей с течением времени предоставляется — это право участвовать в погребальной процессии ее господина.
Четырьмя путями доходит корейская женщина до рабства. Она может сама, под давлением безысходной нужды, отдаться в рабство за пищу, одежду и пристанище. Такая женщина уже не может никогда получить свободы; она имеет меньшие права, чем рабыня, которую покупают. Дочь рабыни, умершей в рабстве, остается рабыней. При выходе госпожи замуж, рабыня ее может войти в состав приданого. Женщина, далее, может стать рабыней в случае измены отечеству ее родных. Семья мужчины, изобличенного в таком преступлении, становится собственностью государства, причем женщины распределяются между чиновниками, но обыкновенно отпускаются на свободу. Затем, женщина может сама себя предложить будущему своему владельцу. Если он найдет ее подходящей и если получит о ней хороший отзыв, то ее услуги могут быть оценены суммой в 40, 50 и даже 100 тысяч кеш. По уплате денег, она выдает покупателю документ на свою личность, для чего отпечатывает вместо печати ладонь своей руки на документе, чтобы тем самым дать легкое средство, в случае надобности, к удостоверению ее личности. Хотя такая сделка и не получает утверждения правительства, тем не менее договор считается заключенным.
Так как закон предусматривает, что дочь рабыни должна, в случае смерти матери, занять ее место, то для собственника очень важно ускорять замужество его рабынь. Рабыни, получающие вознаграждение за свою работу, имеют право выходить замуж за кого им угодно; для молодой четы тогда отводится особое помещение. Хозяин дома, однако, не может претендовать на услуги мужа. Рабыня, добровольно отдавшаяся в рабство и не получающая платы за свою работу, не может выйти замуж без согласия хозяина. В таких случаях нередко, в последние годы, хозяева ограничивают свободу ее выбора.

Куртизанки

До настоящего времени положение корейской женщины было настолько низко, что воспитание ее являлось излишним. Литературные и артистические способности развивались только в тех женщинах, которые принадлежали к самым приниженным классам населения; например, старались упражнять и развивать умственные способности куртизанок, с целью сделать их более блестящими и занимательными собеседницами. Признаком их профессии являются культурность, красота и доступность их. Эти женщины составляют особый класс; наименование их — гизэнг, соответствующее японскому — гейша. Обязанности, обстановка жизни и способы существования тех и других одинаковы. Официально они состоят в ведении департамента нравов и контролируются особым бюро, которому подчинены и придворные музыканты. Они получают жалованье из государственной казны и появляются на официальных обедах и придворных приемах. Они читают, рассказывают, танцуют, поют и становятся в конце концов хорошими артистками и музыкантшами. Одеваются они с большим вкусом; движения их отменно мягки; они деликатны в обращении, гуманны, нежны, симпатичны и изобретательны. При всех своих артистических и интеллектуальных дарованиях, танцовщицы лишены права на то положение, на которое, казалось бы, больше всего имели данных по своим талантам. Они могут вращаться в высшем обществе и встречаются в самых знатных домах; могут также быть выбранными в наложницы короля и служить предметом развлечений для принцев. Но лица с положением не могут на них жениться, хотя они и представляют собой все, что есть самого блестящего, жизненного и прекрасного. Среди женщин их репутация находится в зависимости от степени их «нравственности»: проводится строгое различие между теми, чья карьера украшена quasi-целомудренностью наложницы, и теми, кто стоит на уровне обыкновенных жриц любви.
В надежде, что дети могут добиться успеха и на старости лет будут служить опорой для своих родителей, последние, в случае бедности, посвящают своих дочерей карьере гизэнг; приготовление же своих сыновей к профессии евнуха встречается реже. Девушки выбираются такие, которые обладают совершенной правильностью черт лица; вообще, необходимым условием избрания служит отсутствие физических недостатков. Без сомнения, это самые красивые женщины в Корее; набираются они со всего королевства, но самые грациозные и совершенные гизэнги приходят из Пион-яна. Искусство и грация, сообщаемые им тщательным воспитанием, дают им возможность занять влиятельное положение в доме их покровителей, более высокое, чем положение законной жены. Вот почему корейские народные сказания изобилуют историями о ссорах и женских жалобах, вызываемых пылкой и продолжительной любовью супругов к девицам, которым судьба помешала заключить более прочные союзы.

Танцовщицы

Танцовщицы корейские небольшого роста, с миниатюрными, красивыми ногами, с тонкими, изящными руками; они мягки и кротки в обращении. Улыбка у них широкая, осанка скромная, лицо веселое. В торжественных случаях они надевают большие пестрые шелковые юбки и прозрачные шелковые кофты с длинными и широкими рукавами, спускающимися до колен; украшенные камнями кушаки стягивают оголенную грудь и поддерживают весь костюм. Черные волосы тщательно причесываются и украшаются различными серебряными гребнями и шпильками. Музыка, сопровождающая танцы, — жалобна, пение же танцовщиц — с оттенком меланхолии. Многие движения исполняются на носках; вообще же танцы очень благопристойны и своеобразно красивы.
Однажды я получил от И-ча-суна, брата императора, приглашение посмотреть репетиции предстоявшего во дворце празднества. Хотя это высокое внимание ко мне было оказано без всякой с моей стороны просьбы, я нашел совершенно невозможными добиться разрешения сфотографировать изящные фигуры танцовщиц. Когда я подъехал к ямену, танцы были в полном ходу; носилки чиновных гостей и громко болтавшие группы слуг танцовщиц толпились в беспорядке; перед дверями стояли на часах солдаты императорской гвардии. Воздух был наполнен дрожащими звуками труб и альтов; заунывные звуки этих инструментов прерывались ударами барабана. Сквозь открытые стены здания виднелись ряды медленно, едва заметно двигавшихся под музыку танцовщиц.
Группы танцовщиц блистали самыми различными цветами. Участвовало в танце восемнадцать женщин, составлявших три равные группы; яркие солнечные лучи отражались на их блестящих платьях, а гибкие и изящные, плавно скользившие фигуры танцовщиц переливались в лучах искрящегося света. Танец казался неподвижным: так медленно развертывались его фантастические группы. Маленькие женщины ни разу не вывели своих рук из горизонтального положения и ни разу ни одна из них не выказала признаков усталости. Хор медленно тянул свою песню; также медленно подвигались танцовщицы с вытянутыми вперед руками, в газовых и шелковых платьях, с высоко причесанными волосами, поддерживаемыми бриллиантовыми и финифтевыми шпильками, сверкавшими на солнце. Песнь была торжественна, все движение было похоже на церемонию; голоса повышались и понижались с медленной, но страстной выразительностью. От времени до времени все три ряда возвращались обратно, шелковые юбки перемешивались в ярком сиянии солнечного блеска. Затем начиналось новое движение: восемнадцать фигур вновь расходились, становились на носки и плавно, под такт, одновременно кружились, мечтательно поднимая и опуская руки и сгибая и разгибая корпус.

В танцах выражается поэзия и грация человеческого тела. Изящные позы танцовщиц были замечательно красивы. Длинные шелковые платья придавали грациозность, и мы смотрели с большим наслаждением на этих женщин, целомудренно одетых с ног до головы, не обнаженных, бесстыжих и наглых, как наши европейские опереточные артистки. В их движениях была сила и смысл; в их позах виден был артистический вкус. Их развевавшиеся платья указывали на простоту телодвижений; бледные лица ничем не прикрывались, взоры были робки, манеры скромны. Странные, дикие ноты своеобразных инструментов, переливавшаяся мелодия песни, плавное движение танцевавших, ослепительный блеск шелка, яркие цвета юбок, грация тела — все это производило очень сильное впечатление на зрителя.
Очаровательные фигуры приближались, плавно и тихо скользя по полу; когда же они подошли к нам, музыка и пение перешли в жалобную, страстную мелодию. Характер танца разом изменился. Не двигаясь далее вперед, танцовщицы стали вертеться под удары барабанов; взмахивая руками и образуя около себя цветные круги, сгибая и разгибая корпус, они медленно начали отступать от нас. Маленькие фигурки как бы не сознавали своего искусства, а музыканты не знали силы своих сетований. А между тем замечательная выдержанность хора, знание, ловкость и исполнение танцовщиц были прямо верхом искусства.
Когда танец дошел до наивысшей точки, ничто не могло так оттенить восторга зрителей, как их полное безмолвие. Извне еще долетал говор слуг и ржание лошадей, но внутри двора ничто не нарушало впечатления, производимого танцем. Танец кончился, наступила очередь других репетировать их номера, а те, которые теперь были свободны, уселись болтать с принцем, есть поданные кушанья, курить папиросы, сигары или длинную местную трубку; некоторые же, сбросив головные уборы, легли на ковры и предоставили себя в распоряжение своих служанок, вооруженных веерами. Его высочество, видимо, был доволен фамильярностью, с которой они обращались с ним. Для увеселения и для ободрения их он подсел к ним и начал щекотать их щеки и пощипывать плечи.