Узбеки

Узбеков всего насчитывается более трех с половиной миллионов человек, но к Узбекистану их относится менее трех миллионов. Остальные размещены по частям в других Среднеазиатских республиках и автономных областях: в Таджикистане, в Туркменистане, в Кара-Киргизии, в Кара-Калпакии и в областях, отошедших к Кирреспублике.
Начало их организации относится к первым временам после смерти Чингиз-Хана и распада его (Монгольской) империи.
Дело в том, что часть воинственных туркестанских тюркских и монгольских племен попала в состав надела роду одного из сыновей Чингиз-Хана, именно Джучи или — Жочи, а династия последнего в конце концов образовала историческую «Золотую Орду». Последняя достигла наибольшей своей славы при правителе Узбек-хане (1312-1342). От его то имени и названы узбеками поддерживавшие его род и славу тюрко-монголы в отличие от вышеупомянутых и оставшихся в Туркестане чагадаев, а также в отличие и от казаков, т. е. вольницы, ушедшей на простор вольных степей.

Впоследствии Золотая Орда раскололась на части, а узбеки ушли в Туркестан (1451 г.), где в конце концов (1503 г.) и взяли всю власть в свои руки. Со временем все тюркские племена, оставшиеся в Туркестане и недавно бывшие для узбеков политическими врагами (чагадаи), вполне им подчинились, слились с ними и стали именовать себя тоже узбеками. Таким образом, нынешние узбеки — это политически сплоченные и совершенно слившиеся воедино тюрко-монгольские пленена, в разное время постепенно, начиная с первых веков христианской эры, проникшие в Туркестан и занявшие в нем окончательно господствующее положение в начале XVI века.
Узбеки бывшего генерал-губернаторства в значительной мере были русскими обезличены; что же касается узбеков Бухары и Хорезма, то эти все время играли серьезную политическую и экономическую роль в стране и были в этом отношении объединены. Независимо от этого все узбеки сохранили твердое воспоминание о родовых устоях.
Как бы то ни было, узбеки, не так давно бывшие поголовно кочевниками с небольшим лишь (высшая администрация) представительством в городах, ныне, по большей части, являются населением оседлым и составляют большинство городского населения в главнейших местах их оседлости.
Тяга узбеков к городской жизни увеличилась по мере возрастания их политического значения. Ныне узбекский кадр кочевников и полукочевников сравнительно очень невелик, но узбеки вообще отлично помнят свой родовой уклад жизни и делятся на целую серию родов, имеющих много последующих подразделений.
Главными узбекскими родами являются мангиты, мынги, найманы, юзы, кенегезы, кырк, багыш, сарай, каттаган, джалаир, часть кураминцев и многие другие. Всего-навсего родов, по преданию, — 92.
Родоначальниками их являются чудесно родившиеся 92 сына тюркского хана Узген-Пайгумбара, существование которого относятся легендой к началу мусульманской эры.
С другой стороны, существует целый ряд легенд, поясняющих не только происхождение тех или иных родов, но и причины их проникновения в Туркестан. Роды кырк (в переводе значит — 40), юз (100), и мынг (1000) по легенде произошли от групп в 40, 100 и 1000 витязей, отправившихся в Туркестан для борьбы с охранявшим его драконом: они победили и остались в Туркестане.
Ввиду таких противоречий легендарного характера, отсутствия надлежащей литературы и объединения под именем узбеков очень многих родов, проникших в Туркестан в разное время, начиная за два века до хр. эры, мнения ориенталистов о числе узбекских родов расходятся. Однако, большинство останавливается именно на цифре 92 по числу сыновей вышеупомянутого Узген-Пайгумбара.
Общее национальное чувство узбеков по отношению Туркестана во всем его целом, вообще, всегда было слабым: они более тяготели к трем разным центрам — или к Коканду или к Хиве или к Бухаре, но устои их родового быта всегда оставались прочными.
Конечно, в смысле приверженности к устоям родового быта, узбек-горожанин мало чем выделяется из общегородской мусульманской среды, но по мере удаления от города все резче и резче проявляются отличительные черты чисто родового характера и родовой гордости.
Узбек брал, например, в жены таджичку, но свою дочь, еще не так давно, за таджика не отдавал. В отдаленных кишлаках еще и теперь сговор имеет больше значения, чем брачный обряд. Среди своих единоплеменников узбекская женщина лица не закрывает, а в некоторых родах (например, Кипчак, Кытай) не закрывает его и вовсе. Некоторые роды (например, Мынг), по обычаю, не признают многоженства, и узбек этих родов имеет только одну жену. В иных родах (например, Сарай) вошло в обычай калым за невесту выплачивать личным трудом жениха и т. д.
Все хозяйство и вся работа по дому лежат исключительно на женщине: сам узбек даже о детях мало печется, слагая и эту работу на женщин.
Родовая гордость не ограничивается принципами обще-узбекского происхождения; некоторые узбекские роды еще и теперь отличаются проявлением местничества даже по отношение к другим узбекским родам.
Еще, видимо, сохранилась приверженность всех вообще узбеков прежней кочевой жизни и к юрте. Последняя, зачастую, имеется у многих оседлых узбеков в кишлаках, а городской узбек обязательно выезжает хоть в пригород на летовку. Таким образом, городское жилище узбека носит как бы временный характер (лишь бы пережить в нем зиму): возможно, что именно этим обстоятельством объясняется неблагоустройство жилища даже городского узбека, вплотную глядящего на оборудованные европейские постройки.
Детальнее останавливаться на характеристике узбеков казалось бы излишним: городской тип общеизвестен, а в кочевом быту, кроме выше отмеченных типичных штрихов, узбек ничем не отличается от преимущественного кочевника-киргиза. Разговорный язык узбеков тоже близок к языку киргиз-казаков, но с большей примесью арабских и персидских слов.
Кроме того, историческая сторона жизни узбеков, как вообще тюрков, а после и доминирующего народа, уже в достаточной мере освещена общеисторическим очерком в данной работе, а также видна по очеркам отдельных народностей и разных частей (Хорезм, Бухара, Мерв) Туркестана.