Архитектура и архитектурная декорация при Тимуре. Самарканд, Бухара, Шахризябс, Туркестан

Государство Тимура явилось на Востоке новым крупным политическим образованием, в состав которого, кроме Средней Азии, входили также территория Ирана, Афганистана и часть областей южного Кавказа. Военные походы Тимура распространялись значительно дальше, охватывая, с одной стороны, Золотую Орду и Малую Азию и, с другой — Индию. Следует, однако, отметить, что территориальное расширение тимуровского государства на восток испытывало значительное сопротивление со стороны кочевников. Тимуру, как отмечает акад. В.В. Бартольд, не удалось даже подчинить восточных областей бывшего чагатайского государства. В Семиречье в результате, по-видимому, движения кочевников, городская жизнь в конце XIV в. пришла в полный упадок.
С образованием империи Тимура было связано значительное изменение торговых путей. Ургенч и столица Золотой Орды — Сарай Берке — были уничтожены, и основной путь караванной торговли переместился на линию Султания — Герат — Балх — Самарканд — Тараз и далее на восток. От этого сильно выиграла среднеазиатская торговля, интересы которой, несомненно, играли большую роль в политике тимуровского государства.
Завоевательные действия войск Тимура сопровождались разрушениями, грабежом и убийствами, производившимися с исключительной жестокостью. Грабежи завоеванных стран и феодальная эксплуатация крестьян и ремесленников, дававшие большие средства в руки централизованной государственной власти, позволяли производить крупные строительные работы.
Еще не исследовано в достаточной полноте значение эпохи тимуровского государства в экономической и культурной истории Средней Азии. Но по сохранившимся художественным памятникам можно с уверенностью сказать, что феодальное мусульманское искусство в Средней Азии в эту пору достигает вершин своего развития.
Свою столицу — Самарканд — Тимур стремился сделать самым пышным в мире городом, поражающим величием и роскошью зданий. Сюда насильственно переселялись лучшие мастера и ученые из ближних и дальних завоеванных стран, и в невиданно короткие для того времени сроки производились большие строительные работы. Тимур окружил Самарканд селениями, которые назвал именами крупнейших городов восточного мира — Миср (Каир), Багдад, Султания, Шираз, Димишк (Дамаск), считая, вероятно, что этим он придаст еще большее значение своей столице.
К эпохе Тимура, по-видимому, окончательно выработалась планировка крупных торгово-ремесленных и в то же время административных городских центров в том виде, в каком дожили «старые» среднеазиатские города до революции. Стерлись грани между «шахристаном» и «рабадом» раннеисламского периода. Цитадель — «арк» — сохраняет центральное положение в архитектурном облике города, но рядом с ней возникает главная площадь, окруженная зданиями, имевшими общественное и торговое значение. От центра более, или менее радиально к городским воротам отходят основные магистрали, на которых сосредоточивалась ремесленная и торговая деятельность. В названиях кварталов еще до сих пор сохранились следы былого разделения их по видам ремесленного производства и торговли. Между магистралями располагается запутанная сеть узких переулков и тупиков, обстроенных жилыми постройками. Центральная, плотно застроенная часть города часто постепенно переходит в пригород с большими садами и огородами. Известная по историческим источникам перепланировка Самарканда при Тимуре создала вышеописанную радиальную систему городского плана и была направлена к улучшению условий торговли и ремесла.
Кастильский посол при дворе Тимура Рюи Гонзалес де Клавихо в своем дневнике пишет, что именно недостаток места для торговли побудил Тимура дать распоряжение о проведении магистрали, которая «должна была начинаться в одном конце города и, проходя через весь город, доходить до другого конца». «Улицу, — пишет он, -провели широкую и по обеим сторонам поставили палатки; перед каждой палаткой были высокие скамейки, покрытые белыми камнями. Все палатки были двойные, а сверху вся улица была покрыта сводом с окошками, в которые проходил свет».
Свидетельства современников позволяют нам представить общий вид тимуровского Самарканда. Город, обнесенный крепостной стеной с шестью воротами, был окружен многочисленными садами и виноградниками. «Этих садов и виноградников столько, — замечает Клавихо, — что когда приезжаешь к городу, то видишь точно лес из высоких деревьев и посреди него самый город». В окрестностях Самарканда находились многочисленные загородные дворцы, в которых часто проводил Тимур время со своим двором. От городских ворот к центру тянулись главные улицы города, служившие одновременно базарами. Некоторые из них, как мы видели из описания Клавихо, были покрыты сводами, что очень типично для многих восточных городов (Бухара, Хива и др.). В центре города находился крытый куполом рынок. В цитадели стояли красивые дворцы, среди которых особенно выделялся четырехэтажный «Кук-сарай». На одной из главных улиц возвышалась грандиозная соборная мечеть; отдельные богато украшенные здания были расположены в различных частях города.
В зодчестве эпохи Тимура ясно выступает идея создания ансамблей, образующих архитектурные центры города. Ансамбль в средневековом восточном городе в основном создавался из соединения однотипных зданий, без особого выделения одного из них. Одним из типов такого рода ансамбля является группа мавзолеев, построенных около упомянутой уже нами гробницы Кусам-ибн-аббаса (Шах-и-Зинда). При Тимуре около гробницы святого были возведены в различные годы мавзолеи для родственников и приближенных правителя. Здания располагались вдоль неширокого прохода, вытянувшегося с севера на юг, т.е. перпендикулярно прежнему расположению мавзолеев; часть старых зданий была включена в новый ансамбль, а часть, по-видимому, заброшена и, может быть, уже в тимуровские времена разрушилась. Без археологических раскопок трудно решить, были ли заполнены зданиями существующие сейчас промежутки между некоторыми мавзолеями. Нет возможности также ясно представить, как был оформлен вход к мазарам, так как в XV в. ансамбль был увеличен.
Сейчас, пройдя построенные при преемниках Тимура портал и мавзолей Кази-Заде-и-Руми, поднявшись по лестнице, мы через небольшую купольную постройку попадаем в узкий, слегка изгибающийся проход, по сторонам которого возвышаются мавзолеи тимуровской эпохи. Справа, примыкая вплотную один к другому, — мавзолеи Туглу-текин (сооруженный ок. 1375 г.), Ширин-бек-ака (1385 г.) и недатированная восьмигранная постройка; слева — в той же композиции — мавзолей Эмир-Заде (1386 т.) и Туркан-ака (1371 г.). Далее на значительном расстоянии слева три мавзолея, не имеющие точных дат (из них ближайший ко входу называют иногда мавзолеем эмира Бурундука). Эту часть прохода замыкает купольная постройка, из которой направо вход в комплекс помещений над могилой Кусама, налево — мечеть и прямо вход в прямоугольный двор, окруженный с трех сторон уже упомянутыми нами дотимуровскими мавзолеями 1360/61 г., Ходжа Ахмеда и мавзолеем Туман-ака 1406 г.
Шах-и-Зинда — не единичный для Средней Азии пример ансамбля-улицы, завершенного в начале и в конце прохода порталами или какими-либо другими сооружениями. В Термезе около упомянутых в предшествующей главе домонгольских мавзолеев в эпоху Тимура и позже создается очень четко распланированный подобный ансамбль парных зданий. Так же композиционно решено более позднее «кладбище эмиров» в Бухаре.
Мавзолеи XIV в. в Шах-и-Зинда — по преимуществу простые по архитектурным формам портальные постройки, по типу близкие к узгенским мазарам XII в. Их первое и основное художественное качество — богатейшая декоративная облицовка, покрывающая порталы, а у некоторых зданий и внутренние помещения построек.
Сплошь покрытые блестящей цветной облицовкой порталы мавзолеев, даже в своем современном, сильно поврежденном виде, производят незабываемое красочное впечатление. По мере движения по коридору между двумя рядами зданий перед зрителем открываются все новые и новые, кажущиеся бесконечно разнообразными узоры и цветовые сочетания. На самом деле в декорации мавзолеев применены исключительно геометрические и растительные узоры и надписи, но средневековые художники-ремесленники проявили здесь такую огромную творческую изобретательность в создании новых мотивов и их композиций, что декорации мавзолеев Шах-и-Зинда по справедливости могут считаться шедеврами орнаментального искусства.
По сравнению с более ранними постройками, в декорации которых почти исключительно преобладал голубой цвет, облицовки тимуровских мавзолеев в Шах-и-Зинда значительно обогатились в колористическом отношении. Сине-голубая гамма, как и в дальнейшем, является основной, но в мозаиках некоторых мавзолеев мы встречаем уже все те цвета, которые вообще известны в цветной декорации среднеазиатской архитектуры: белый, различных оттенков желтый, голубой, синий, зеленый, марганцево-фиолетовый и черный. На порталах мавзолеев Туркан-ака, Туглу-Текин и Эмир-Заде мы видим ставший традиционным, но здесь очень детально и богато разработанный принцип декорировки полосами орнаментов и надписей, обрамляющих входную арку.
Четко выработанная система членения видна и в декорации внутренних помещений (мавзолей Туркан-ака и так называемый эмира Бурундука). Внизу стен располагалась панель; выше до яруса тромпов ряд вертикально вытянутых панно; далее довольно дробно члененная декорация яруса тромпов и, наконец, облицовка сферической поверхности купола (илл. 36).

В убранстве мавзолеев Шах-и-Зинда мы встречаем уже, по существу, все известные в среднеазиатской архитектуре феодальной эпохи виды цветной декорировки зданий, причем эти облицовки здесь отличаются высоким техническим и художественным совершенством. Акад. И.А. Орбели в своей работе «Мусульманские изразцы» отмечает сочетание в Средней Азии различных техник и приемов декорации, генетически связанных как с художественными традициями Передней Азии и Ирана, так, в известной мере, и с заимствованиями у китайского искусства.
Рельефная терракотовая облицовка, покрытая голубой глазурью, представлена прекрасными образцами на порталах мавзолеев Эмир-Заде, Туркан-ака и Туглу-текин (илл. 35 и 37). В этой технике исполнены целиком угловые колонки и большие декоративные панно с мелким растительным узором, заполняющим михрабообразное поле.

Широко применяются в убранстве некоторых мавзолеев расписные изразцы, которые, в отличие от мозаики из мелких цветных фигурных плиток и кирпичей, покрытых одноцветной поливой, обычно называют более общим термином — майоликой. Однако расписные изразцы в Шах-и-Зинда мало похожи на более позднюю майолику, имитирующую мозаичные убранства, а скорее сближаются с иранскими расписными изразцами XIII-XIV вв. Обычно на майоликовых плитках в Шах-и-Зинда часть узора (его крупные элементы) исполнена рельефом, а плоскостной мелкий узор, нанесенный различными красками, образует фон. В рельефности майолик XIV в. можно усмотреть их связь с более ранней резной терракотой. В Шах-и-Зинда есть примеры сочетания резьбы по терракоте и изготовления рельефного узора при помощи формы. Среди майолик можно видеть образцы, в которых преобладает формованный рельефный узор, а плоскостной «нарисованный» орнамент лишь дополняет украшение плитки, но есть также образцы с исключительно плоскостным рисунком, нанесенным разными красками и затем покрытым глазурью. Рельефом исполнено большинство надписей и основные (главным образом геометрические) мотивы узоров. Буквы надписей, обычно окрашенные в цвет, отличный от фона плитки, и к тому же выпуклые, особенно четко выделяются среди орнаментов.
Богатейшая майоликовая декорация покрывает портал так называемого мавзолея эмира Бурундука (илл. 38). Из узких плиток со стилизованными надписями составлены рельефные полосы, образующие крупные фигуры геометрического узора; в эти фигуры вставлены расписные майоликовые плитки и небольшие рельефные панно. Расписной майоликой исполнена декорация стен и поверхности купола внутри мавзолея (илл. 39).

Своеобразный тип изразцовой декорации мы находим в убранстве полуразрушенного портала рядом с мавзолеем эмира Бурундука. Сохранившиеся панно состоят из разных по форме плиток, образующих своими контурами различные геометрические фигуры (звезды, многоугольники). Плитки покрыты глазурью глубокого фиолетово-синего тона и сверху расписаны мелким узором красно-коричневой, белой красками и золотом. По мнению проф. Денике, в декорации этого портала особенно ясно видна близость к хорезмийским памятникам XIV в., и, может быть, он был построен и украшен мастерами, привезенными Тимуром из Хорезма.
Наконец, на порталах мавзолея Ширин-бек-ака (илл. 40) и Туман-ака мы находим изразцовую мозаику в собственном смысле этого слова, составленную из мелких, часто криволинейных фигурных плиток и в дотимуровское время известную нам в Средней Азии только на вышеописанных памятниках Хорезма.

А.Ю. Якубовский, основываясь на ряде исторических данных, вполне основательно предполагает, что мозаичная техника была принесена в Самарканд хорезмийскими мастерами и именно при Тимуре.
В смысле техники мозаичного производства сейчас можно считать окончательно установленным, что каждый элемент мозаики вырезался из заранее покрытых глазурью плиток, приготовленных из особой бело-желтой глинистой массы, носящей название «кашина».
В художественно-стилистическом отношении введение мозаичной техники означало переход к исключительно плоскостному узору, рисунок которого выявлялся уже не светотенью (как это было при применении рельефной неглазурованной и даже глазурованной терракоты), а цветом мозаичных частей.
Вырезая из плиток кашина стебли, цветы и другие элементы орнамента, очень точно подгоняя их друг к другу и примораживая затем алебастром к поверхности стены, среднеазиатские мастера добивались в плоскостной технике не меньшей тонкости узоров, чем им удавалось этого достичь при исполнении рельефа на терракоте.
Одновременно с переходом к плоскостной цветной декорации, как мы отметили в начале главы, наблюдается значительное обогащение орнаментальных форм, среди которых преобладающую роль начинают играть растительные мотивы. Это видно уже, например, при сравнении мозаичного убранства мазаров Ширин-бек-ака и Туман-ака.
Особый интерес представляет также роспись внутри мавзолея Ширин-бек-ака. На стенах исполнены красками панно с изображением пейзажей и сорок над ручьем. Изображения птиц среди ветвей нанесены также поверх глазури на плитках цокольной панели внутри этого же мавзолея. Эти изображения представляют исключительное явление в среднеазиатском искусстве XIV в. и служат пока единственным известным нам примером нарушения строгости орнаментального стиля в декорации религиозных зданий эпохи Тимура. По замечанию проф. Денике в его работе «Искусство Средней Азии», характер рисунков на панели носит черты влияния китайского искусства.
По сравнению с очень простыми по внешним архитектурным формам мавзолеями Узгена некоторые постройки Шах-и-Зинда обогащаются украшенными декорацией барабанами, поднимающими купола над порталами Ширин-бек-ака, эмира Бурундука, Туман-ака (илл. 41).

Композиция внешних форм мавзолея Ширин-бек-ака, состоящих из куба со срезами верхних углов (отмечающими восьмигранник), шестнадцатигранного довольно высокого барабана, сферического, слегка конического купола и портала, уже несет в себе основные архитектурные элементы здания мечети Биби-ханым. В то же время в архитектурном облике Ширин-бек-ака есть черты, напоминающие композицию мавзолея Шейх-Шереф в Ургенче. Связь самаркандского зодчества второй половины XIV в. с памятниками Ургенча прослеживается также в некоторых деталях: например, разделка двумя ярусами арок пояса тромпов в мавзолеях Ширин-бек-ака и Эмир-Заде заставляет вспомнить подобный прием в мавзолее Тюрабек-ханым и др.
Монументальные здания при Тимуре возводились главным образом в Самарканде. К числу их относятся такие грандиозные сооружения, как соборная мечеть Биби-ханым и мавзолей Гур-Эмир, построенные в последние годы правления Тимура. Однако несколько крупных построек было создано в эту эпоху и вне Самарканда, и среди них в первую очередь надо назвать довольно хорошо сохранившуюся мечеть Ходжа Ахмеда Ясеви в городе, ныне носящем название Туркестана.
Сооружение мечети в г. Туркестане было начато по приказу Тимура в 1397 г. зодчим из Шираза — Ходжа Хусейном. Постройка не была закончена; верхняя половина портала была возведена много позднее. Здание представляет сложный комплекс помещений, расположенных вокруг центрального зала — ханаки. Снаружи здание имеет вид массивного прямоугольного сооружения, над которым возвышаются расположенные по главной оси два купола и портал (илл. 42).

Гладкие, почти лишенные проемов стены украшены узором из крупных фиолетово-синих ромбообразных фигур, выложенных изразцами на терракотовом фоне неглазурованного кирпича. В этой сетке геометрических фигур цветными (белыми, голубыми) кирпичами исполнены монограммы, содержащие слова: Аллах, Мухаммед и др.
Этот узор в его различных вариантах очень типичен для остальных зданий эпохи Тимура и получил применение в целом ряде последующих архитектурных сооружений. Здесь надпись неразрывно сплелась с орнаментом, сама приобрела характер орнаментальной формы, сохраняя, однако, свое смысловое значение.
В декоративном убранстве туркестанской мечети на фоне этого основного узора выделяются фриз с надписью, идущий поверху стены, декоративная обработка барабанов и куполов и более детально разработанные орнаменты небольшого портала на заднем фасаде здания, Внутри мечети следует отметить пышную сталактитовую обработку сводов и богато декорированный майоликовый михраб.
К числу самых грандиозных построек эпохи Тимура относится соборная мечеть в Самарканде, носящая название Биби-ханым. Она была начата постройкой в 1399 г. после успешного похода Тимура в Индию. Из рассказа автора «Зафар-Наме» Шереф-ад-дина и других источников известно, что к участию в работе над сооружением мечети были привлечены лучшие мастера и художники из Индии, Азербайджана, Ирана, Басры, Багдада. Работы шли быстро, и постройка была закончена в 1403/04 г.
Здание мечети образовало новый архитектурный центр на одной из главных магистралей Самарканда. Напротив мечети, возможно, находились в то время медресе и ханака, о которых упоминают источники, но остатков которых пока не найдено. Но и сама мечеть по существу представляла довольно сложный комплекс зданий, имевший характер самостоятельного ансамбля. Частичные раскопки, произведенные еще в конце XIX в. Щербина-Крамаренко, позволяют довольно ясно представить первоначальный вид постройки. Она занимала большую прямоугольную в плане площадь, обнесенную глухой стеной, над которой возвышались входной портал, здание мечети, боковые купольные постройки и угловые минареты (илл. 43).

Реконструируя былой вид мечети, можно судить о том впечатлении и силе идеологического воздействия, которое производили подобные здания, резко выделяющиеся своей монументальностью и декоративностью на серо-желтом фоне обычной гражданской архитектуры восточного города.
Со стороны улицы зритель видел монолитные стены, испещренные ярким цветным узором, подобным тому, что мы отмечали на стенах туркестанской мечети. Сотни раз повторялись монограммы слов «Аллах», «Мухаммед» и др., с назойливостью напоминая зрителю о религиозном характере этого сооружения. Над главным фасадом стены возвышался огромных размеров прямоугольный портал со стрельчатой аркой и угловыми минаретами. Стены портала имели богатейшее блестящее убранство из тонких мозаик, изразцов и мрамора. Через сравнительно небольшую дверь в задней стене ниши портала посетитель попадал во двор (83 X 62 метра), со всех сторон окруженный глубокой аркадой на колоннах. По боковым сторонам двора аркада прерывалась двумя симметрично расположенными купольными постройками; в глубине возвышался второй колоссальный портал, испещренный узорами и религиозными текстами, а над ним еще выше, уходя в самое небо, бирюзовый купол главного здания мечети.
Тимур, отдавая приказ о постройке мечети, несомненно, хотел, чтобы здание отличалось исключительной грандиозностью и эффектностью. По рассказам современников известно, что первоначально сооруженный входной пиштак показался Тимуру мал. Он жестоко расправился со строителем, велел разрушить старый и построить новый портал, руины которого дошли до нас.
Средневековые восточные панегиристы сравнивали купол мечети с небесной сферой, а арку — с Млечным путем. Здание мечети, несомненно, производило большое впечатление; даже сейчас ее руины поражают зрителя своей монументальной грандиозностью.
«Биби-ханым» — это сложная композиция порталов, минаретов и зданий с куполами на высоких барабанах. Мастера — строители мечети — использовали в общем уже известные в феодальном мусульманском зодчестве архитектурные формы, но по-своему скомпоновали их, разработали и довели до гигантских масштабов. В этом заключаются известный эклектизм этой постройки и в то же время ее непревзойденная оригинальность.
Для стилистической характеристики здания надо указать, что в его внешнем облике основную роль начинают играть элементы, имеющие чисто декоративное значение: таковы потерявшие свой функциональный смысл минареты по бокам порталов и на углах здания, наружные купола и барабаны, под которыми находятся вторые, внутренние купола, конструктивно неоправданные выступы стен и, наконец, даже входной, отдельно стоящий пиштак, имеющий чисто декоративный смысл.
Вся эта масса архитектурных элементов была строго увязана между собой в единую монументальную композицию. План постройки воспроизводил древние арабские мечети с их замкнутым внутренним двором, окруженным колоннадами. Порталы, несмотря на мощный взлет арок вверх, оставляли впечатление массивности. Этому же способствовала монолитность пилонов и примыкавших к их углам минаретов (илл. 44).

Особенно выделяющиеся своей высотой здание мечети и входной пиштак в общей композиции архитектурных масс уравновешивались двумя боковыми постройками и четырьмя возвышающимися на углах минаретами. Наконец, все эти архитектурные части были объединены глухой наружной стеной.
Архитектурно выделенные части здания имели особенно богатое декоративное убранство. На входном портале сохранились трехчетвертные колонки, часть жгута, шедшего по абрису арки, ряд отдельных панно и полос с надписями и остатки мраморной панели. Входной проем был облицован мраморными плитами, среди которых выделялась надпись с датой постройки и генеалогией Тимура. Исторические источники сообщают, что ворота мечети были сделаны из сплава семи металлов и отличались большой тонкостью работы.
Следы богатых украшений остались и на портале главного здания мечети. Большая часть стенной поверхности разделана неглубокими стрельчатыми арочками, заполненными крупным узором из белых, бирюзовых и синих кирпичей. Тимпаны арочек, отдельные панно на портале и ниши на граненых, фланкирующих пиштак минаретах имеют разнообразные, преимущественно звездчатой формы мозаичные, иногда рельефные цветные вставки, помещенные на общем фоне неглазурованного кирпича. В арке портала сохранился майоликовый фриз с надписью, угловые колонки, облицованные изразцами и резными каменными плитками, и фрагменты мраморной панели. В декорации мечети, особенно ее стен снаружи, преобладали надписи и геометрические узоры. Внутри главного здания заметны следы былой росписи стен красками и остатки особого вида набивных украшений, вырезанных из бумаги и раскрашенных.
Другой крупнейший самаркандский памятник, эпохи Тимура — мавзолей Гур-Эмир, в котором похоронены сам эмир и некоторые из его родственников и приближенных, начат постройкой в первые годы XV в. и закончен, по-видимому, уже после смерти Тимура. Время пощадило это здание в большей мере, чем соборную мечеть Биби-ханым, но позднейшие пристройки сильно изменили внешний облик сооружения. Первоначальная постройка имела вид восьмигранной призмы, над которой возвышался высокий цилиндрический барабан, увенчанный куполом (илл. 45).

С севера к призматическому телу мавзолея примыкал небольшой портал, а перед ним, отдельно от здания, несколько выступая вперед, стояли два минарета, из которых последний упал сравнительно недавно — в 1903 г., и его еще можно видеть на старых фотографиях.
В архитектуре здания интересно сочетаются взятый за основу принцип центрического башенного мавзолея и выделение фасада порталом и минаретами. В общей композиции здания минареты играли существенную роль, создавая вокруг мавзолея некоторый ансамбль сооружений и в известной мере уравновешивая нарастающие вверх массы здания. Для понимания внешних архитектурных форм очень характерно соотношение высоты основной, призматической части здания и чисто декоративных купола и барабана: из общей высоты постройки (около 35 метров) на долю последних приходится более половины (20 метров). Прекрасно разработан большой, (около 13 метров высоты) ребристый, несколько нависающий над барабаном купол, играющий большую роль в общем архитектурном облике постройки.
Внутренняя тектоника постройки отличается от внешней. Квадратное помещение мавзолея имеет с каждой стороны по глубокой нише, что придает плану форму греческого креста (илл. 46).

В специальной литературе уже выяснена эволюция внутреннего плана среднеазиатских купольных зданий. По этому вопросу архитектор Б.Н. Засыпкин пишет следующее: «…в сохранившихся памятниках X-XIII вв. мы замечаем чрезвычайно толстые стены и в них едва заметные декоративные арки. Общий вид внутри таких сооружений представляет собой четыре стены; в углах их имеются арки тромпов, которым на глади стен отвечают декоративные арочки. Рассматривая позднейшие памятники, мы замечаем появление, а затем уже и закрепление формы, так называемой четырехарочной. В плане получается следующая разница: толщина стен уменьшается, но зато появляются массивные угловые пилоны, которые собственно воспринимают на себя всю нагрузку куполов и барабана, стены же начинают играть роль декоративного заполнения». Автор связывает эту эволюцию с поисками антисейсмичных конструкций.
Появление и развитие крещатой формы внутреннего плана можно уже проследить в тимуровских мавзолеях группы Шах-и-Зинда. В Гур-Эмире ниша в каждой стене перекрыта аркой, богато украшенной так называемыми «сталактитами». Выше арок располагается ярус тромпов и внутренний купол, вершина которого почти на 10 метров ниже высшей точки наружного декоративного покрытия. Между внешним и внутренним куполами устроена довольно сложная система креплений. Под главным помещением мавзолея расположен склеп с оригинальным почти плоским купольным покрытием.
Декорация здания снаружи исполнена в том же стиле, что и убранство мечети Биби-ханым; как и на большинстве построек эпохи Тимура, она отличается красочностью и довольно большим орнаментальным богатством, но в то же время не производит впечатления перегруженности. Поверхность стен покрыта знакомым уже нам узором из цветных ромбообразных геометрических фигур и религиозных монограмм на фоне необожженного кирпича. На том же фоне выполнены цветные гигантские буквы надписи, опоясывающей барабан, содержащие повторяющиеся восклицания: «вечность богу» и «хвала богу». Купол облицован синими изразцами с черным рисунком. Темно-синий, более или менее однотонный цвет купола придавал законченность цветовой композиции декорировки здания.
Благодаря целому ряду архитектурно-археологических работ, проведенных после Великой пролетарской революции, внутренняя отделка здания реконструируется довольно полно (илл. 47).

Низ стены занимает панель, выложенная из плит молочно-зеленоватого мраморовидного оникса различных оттенков. Разделенная как бы на отдельные рамы, панель инкрустирована темным змеевиком-серпентином. Инкрустация образует узор из шестиугольников, расположенных в шахматном порядке. В выступающих углах панели были помещены выточенные из оникса полуколонки, покрытые красочной росписью. Над панелью идут две полосы из мраморных плит: нижняя, сделанная в виде карниза, украшенная плоскими сталактитами и покрытая цветной росписью и позолотой, и верхняя с рельефными надписями религиозного содержания.
Выше до парусов поверхность стен была расписана клеевыми красками с позолотой. В арабесковый узор местами вписано геометризованными арабскими буквами слово «Мухаммед». Своды парусов и купол были покрыты почти сплошь разрисованными бумажными рельефными розетками и пальметками, прибитыми к штукатурке гвоздями. Этот последний способ украшения, который мы уже отмечали в Биби-ханым, по мнению некоторых исследователей, был заимствован из Китая. Убранство стен дополняли орнаменты на створках входной деревянной двери, прекрасно исполненные глубокой трехплановой резьбой и инкрустацией из слоновой кости. Свет внутрь попадал через ажурные решетки восьми окон, расположенных в два яруса.
По своим архитектурно-декоративным качествам мавзолей Гур-Эмир является одним из лучших образцов мусульманской архитектуры феодальной эпохи.
Среди памятников Самарканда по архитектурно-стилистическим данным к эпохе Тимура могут быть еще отнесены: мавзолей «Рух-абад», интересно решенный в виде высокой четырехугольной призмы, мавзолей на холме Чупан-ата, украшенный куполом на высоком барабане, и находившийся в цитадели мавзолей Кутб-и-Чахардахум.
В Бухаре известен только один памятник XIV в. — мавзолей Чашма-аюб, основные части которого сооружены в 1383/84 г. Мало ценный в художественном отношении этот мавзолей интересен наличием высокого барабана, на котором возвышается конической формы купол. В Шахризябсе сохранились руины большого пилона, по-видимому, принадлежавшего построенной при Тимуре мечети, о которой кратко, но очень определенно говорит в своем дневнике Рюи Гонзалес де Клавихо как об одном из великолепных зданий. Все сооружение, вероятно, представляло комплекс различных помещений (ханаки, мавзолея, мечети), подобно мечети Ясеви в г. Туркестане.
В Шахризябсе сохранились также пока единственные известные нам руины дворца Тимура, начатого постройкой в 80-х годах XIV в. Ныне стоят только пилоны большого портала, арка которого имела пролет в 22,2 метра (илл. 48).

По углам портала, как и в мечети Биби-ханым, возвышались два граненых минарета. Портал имел двойную арку; в боковых стенах большей из них помещены две глубокие ниши. Таким образом, портал по типу близок главному пиштаку самаркандской соборной мечети, но более разработан архитектурно и еще богаче украшен изразцами и мозаикой. По историческим данным, шахризябский «Ак-Сарай» строили хорезмийские мастера, что, как уже не раз отмечено А.Ю. Якубовским, находит основание в художественно-стилистической общности мозаик шахризябского дворца и мавзолея Тюрабек-ханым.
Из описания Рюи Гонзалеса де Клавихо, видевшего дворец в 1404 г., можно заключить, что за входным порталом находился большой двор (шагов 300 длиной), окруженный галереей, а в глубине двора дом (дворец) с высокой «дверью» и многочисленными залами и комнатами, расположенными в несколько этажей. Данные, сообщенные Клавихо, позволяют предполагать, что весь ансамбль построек «Ак-Сарая» мог напоминать по принципам композиции Биби-ханым. Говоря о многочисленных, до нас не дошедших, загородных дворцах Тимура, Клавихо часто упоминает большие порталы, украшенные изразцами, а о саде Баг-и-Нау этот автор пишет: «Он был обнесен высокой четырехугольной стеной, и на каждом углу стояла высокая круглая башня… Посредине стоял большой дом, построенный крестообразно». Что означают последние слова о крестообразности дома — пока не ясно, но общее описание дает возможность представить, что дворцовые здания эпохи Тимура по своему типу были близки к монументальной религиозной архитектуре этого времени и сохраняли ставший традиционным и характерный также для тимуровских мечетей прямоугольный план с башнеобразными сооружениями на углах.
От Рюи Гонзалеса де Клавихо мы много узнаем о богатой декоративной отделке дворцов. Он говорит об убранстве стен изразцами, позолотой, росписью. Вероятно, в декорации преобладали орнаментальные узоры, но упоминаются иногда иные сюжеты: Клавихо говорит об изображении льва и солнца над входом в шахризябский дворец, а в более поздних источниках указывается, что в одном из дворцов были изображены сцены индийских походов Тимура. О стремлении к декоративному красочному убранству свидетельствуют также сделанные Рюи Гонзалесом де Клавихо яркие описания летних станов Тимура, куда вместе с двором и войском направлялось много гражданского населения и вокруг которых создавался целый временный город.
В тканях, коврах и других изделиях ремесленной промышленности, служивших предметами убранства, вероятно, особенно сильно проявлялась исконная любовь среднеазиатских народов к украшению всех предметов своего быта.
Отмеченное историками своеобразное сочетание в эпоху Тимура мусульманских и кочевых монгольских традиций в области культуры и быта, вероятно, находило свое выражение и в художественном оформлении дворцов, летних станов и других сооружений светского характера. Естественно, что в убранстве религиозных мусульманских зданий найти эти черты трудно.