К арабско-мавританской группе следует отнести и ткани Сицилии, большого острова на Средиземном море, который в течение средних веков последовательно переходит из рук Рима к остготам, византийцам, арабам, норманнам, германским Гогенштауфенам, французам и испанцам. Арабы овладевают Сицилией в начале IX века и основывают там, как и в других странах, многочисленные ткацкие мастерские — тирацы. Ко времени завоевания Сицилии норманнами (XI век) Европа достаточно была знакома с восточными тканями и высоко их ценила. Поэтому норманнские властители острова не только не упразднили развившееся до них арабское производство, но даже еще более его расширили, привлекши к своему двору лучших мусульман-художников. Вместе с тем были оживлены на острове и некоторые оставшиеся там традиции византийского искусства. Во время войны Сицилии с Византией в первой половине XII века норманнский герцог Рожер II захватил Коринф, Фивы и Афины и переселил оттуда в Сицилию греческих ткачей по шелку. Эпоха крестовых походов значительно повысила спрос на продукцию Сицилии. Крестоносцы, познакомившиеся с художественной промышленностью Востока и пораженные красотой мусульманских тканей, вывозили их к себе на родину. Растущая роскошь увеличивала спрос и требовала все новых и новых образцов. Транспорт их из Сирии и Малой Азии в Западную Европу в то время был долог и опасен, так как морские разбойники грабили суда. Сицилия лежала на половине этого торгового пути. Ее шелковые ткани, копировавшие восточные образцы, с успехом заменяли произведения Бруссы, Алеппо, Дамаска и других центров восточной мусульманской промышленности. В узорах палермских тканей XI и XII веков норманнское влияние почти незаметно. Тип их украшений аналогичен принятому на Востоке: своеобразная флора, условные сасанидские фигуры животных, туловище которых часто орнаментовано. Рисунок узора обычно очень четкий и крупный, построенный по горизонтальным рядам. Коптско-египетские мотивы — павлины, попугаи, жирафы, львы — обрабатываются со свойственной византийскому искусству геральдической импозантностью. Временами даются самые причудливые сочетания, поразительно смелые по замыслу и исполнению.
Интересный образчик сицилийских тканей XII века дает коронационная мантия австрийских императоров, хранящаяся в Вене. Она представляет собою гладкую пурпурную, типа византийской, ткань, в виде почти правильного полукруга, со сложным золотым шитьем.
Композиция ее состоит из древа жизни, имеющего форму пальмы. По обеим его сторонам изображены повернутые в противоположные стороны львы. Они собираются растерзать поверженных наземь верблюдов. Некоторые декоративные мотивы — ветви, гривы львов, недоуздки верблюдов — оставлены незашитыми, и пурпур ткани выступает среди шитья золотом и жемчугом, подчеркивающего линии рисунка. На подоле, по широкой кайме идет шитая же золотом надпись: «… составляет часть того, что было сработано на королевской мануфактуре, где правит счастье и честь… в столице Сицилии в 528 году эгира», то есть 1133 г. нашей эры (см. рис. 136). Под эту великолепную мантию сделан стихарь из белой шелковой тяжелой материи типа венецианского аксамита. По вороту и по обшлагам он отделан полосой пурпура, шитого золотом и жемчугом, с узором геометрического типа, но более спокойной трактовки, чем в Альгамбре, — из замкнутых и закругленных фигур. Внизу по подолу идет широкая кайма из четырех полос лилового пурпура и белого шелка. На самой широкой полосе каймы узор из сочетаний геометрического орнамента с грифонами, а на одной из более узких — латинская надпись, указывающая на дату — 1181 год («Operatum felici urbi — Panormi XV anno regni Dni W. Dii. Gi. Regis Siciliae ducat — Apulie et principat. Cap. filii regis. W. indicatione XIII»). (см. рис. 130).

В соборе Ратисбона имеются две шелковые ткани — дар Генриха VI Гогенштауфена. На одной из них дана чрезвычайно эффектная трактовка византийского сюжета — двуглавого орла, под которым внизу изображены львы, пожирающие ланей. Основа построения рисунка — сасанидско-коптская, но с значительной долей и местного, своеобразного подхода. По крыльям орла идет арабская надпись, указывающая, что ткань сделана мастером Абд-Эль-Азисом для короля Вильгельма II (1169-1189) (см. рис. 132). Еще более самостоятельная переработка основных традиций выступает перед нами в куске богатой золотой парчи с погребального одеяния Генриха VI († 1197) (см. рис. 133). Характер рисунка этой ткани вместе с тем близок к испанскому. Интересна далее великолепная мантия короля Роберта Неаполитанского (1309-1343), хранящаяся в Тулузе, с павлинами и куфической надписью: «Совершенное благословение» (см. рис. 131). Мотивы парных павлинов, посаженных в профиль, обычны в сицилийском искусстве. Они встречаются и в стенной росписи дворцов Палермо (Zisa), и в изделиях из слоновой кости. В инвентарях 1309 года упоминается: «Casula vetustissima diversis coloribus ad paones» (diversis coloribus — разными цветами). Цвета на ней меняются по рядам: павлины и другие мотивы то затканы красным, то зеленым, то желтым.

Наконец, чрезвычайно смелая трактовка, под несомненным влиянием византийских мастеров, дана нам в большой атласной завесе из города Вихь близ Барселоны. Ткань темно-красного цвета с черным узором, местами заткана белыми нитями (типичная расцветка византийских тканей с орлами). Композиция рисунка развернута по горизонтальным рядам: в одном ряду — парные павлины с поднятыми хвостами, в другом — сдвоенные птичьи туловища с львиной головой и лапами, обрамленные змеями. Причудливость и фантастичность фигур второго ряда производит сильное, но в то же время дисгармоническое впечатление; эта дисгармония примиряется в сопоставлении с более спокойными фигурами павлинов и в сочетании с другими деталями, удачно заполняющими все остальное поле ткани (см. рис. 134).

С течением времени и в сицилийских мастерских работники-мусульмане вытесняются христианами. Начинают попадаться в узорах христианские символы — гербовые щиты, короны, кресты. Арабский стиль трактовки сохраняется, но арабские надписи и здесь, как в Испании, утрачивают смысл, превращаются в элемент орнамента. Из тканей этого позднего периода, с псевдоарабскими надписями, отметим так называемый саван св. Потенция в ризнице собора города Санса (см. рис. 135) и покрывало с мощей св. Лупа. В обеих этих тканях — обычные мотивы узоров: медальоны с грифонами и птицами, повернутыми друг к другу и разделенными древом жизни. Под древом надпись из фантастических букв.

Позднее, после завоевания Сицилии французами, сопровождавшегося процессом рефеодализации, и после крупного восстания 1282 года, известного под именем «Сицилийской вечерни», сицилийские мастера перебрались на континент и нашли себе убежище в ближайших городах Апеннинского полуострова, где и осели.
Другие, выбравшись из Сицилии позднее, отправились к северу и поселились в Лукке, Пизе, Флоренции, Сиенне, Генуе, Турине, Милане и Венеции. Все эти города, создавшие себе богатство еще во времена крестоносцев и как раз в это время развивавшие местное производство тканей, с охотой приняли искусных мастеров, умевших работать дорогие ткани. Часть беглецов добралась до берегов Испании и перенесла свои навыки на почву этой страны. Что же касается самой Сицилии, то после XIII века об ее тканях в исторических документах никаких сведений нет. В описях римской курии от 1295 года, где упоминаются многочисленные ткани Востока, Византии, Испании и Венеции, уже ни слова не сказано о тканях Сицилии.
Это значит, конечно, не то, что ее промышленность совершенно прекратилась, но что произведения других городов Италии заняли место когда-то славных палермских мастерских.