XVI-XVII вв.

О стенописях XVI в. в Средней Азии можно получить представление по памятникам Бухары. Здесь сохранились замечательные росписи в двух памятниках этой эпохи: мечети Балянд и мечети Ходжа-Зейнетдин. Кроме того, судя по незначительным сохранившимся остаткам стенописи, были расписаны: мавзолей Мир-Араби при медресе того же названия (закончено в 1535-1536 гг.), медресе Абдулла-хана (1589-1590 гг., боковое помещение у главного входа) и мечеть Файзабад (1598-1599 гг.). От XVII в. богатейшие росписи сохранились в медресе Абдул-Азис-хана (1651-1652 гг.). и остатки росписей в мечети Магок-и Курпа (1636-1637 гг.). Все это показывает, что украшение стенными росписями зданий нашло себе в Бухаре в XVI-XVII вв. довольно широкое применение.
Один из наиболее интересных памятников Бухары — мечеть Ходжа-Зайнет-дина — расписан весь, кроме нижней части стен, где обегает вокруг всего здания изразцовая панель (о ней см. выше).
Купол мечети состоит из четырех частей — центральной, полуциркульной, двух концентрических кругов: одного, разделенного на 32 отрезка выпуклыми нервюрами, и другого (ближе к краю) — сталактитового, и, наконец, ниже их по обегающему нижнюю часть фризу идет хорошо сохранившаяся надпись желтыми буквами по светло-зеленому фону. В центральном круге купола с рельефной шишечкой посредине орнаментация представляет собой единую композицию, объединенную симметрично вокруг центральной многоконечной звезды. Узор дан темно-синей краской, фон — светлой кирпично-красной; когда-то он был сплошь позолочен. В делениях второго концентрического круга по голубому фону (сохранившемуся лишь частично) развертывается растительный орнамент в виде непрерывного побега, причем этот орнаментальный мотив сочетается с соседним в зеркальном отражении, образуя, таким образом, 16 двойных орнаментов одного типа. Орнаментальный узор был выполнен кундалем. Выпуклые нервюры были также расписаны орнаментом тех же тональностей.
Фон остальных поверхностей стены в поясе тромпов сейчас нежно-голубого цвета. Как видно на лучше сохранившихся частях, первоначально фон был ярко-голубой.
Плоскости стен мечети расписаны по голубому фону орнаментом в виде побегов и крупных цветов; теперь роспись сильно выцвела (первоначальный ее тон сохранился на выкружке в верху западной части южной стены).
Другой памятник ХVІ в., мечеть Балянд, также сохранил роспись в довольно хорошем состоянии. Эта небольшая мечеть сплошь украшена живописью и изразцовой мозаикой.
Последней облицован низ стен, михраб и часть стены над михрабом на западной стене; остальные внутренние поверхности мечети покрыты живописью. Вместо купола у мечети потолок, подвешенный на железных цепях; потолок деревянный, украшен тончайшей резьбой и позолотой и росписью красной, синей и зеленой красками цветочным орнаментом; под карнизом идет двойной ряд сталактитов.
Распределение живописи на северной и южной стенах одинаковое, а на западной и восточной различное. Под потолком по всем четырем стенам идет фриз с надписью; фон фриза синий, буквы позолочены по кундалю; сейчас позолота сохранилась слабо. Здесь, как и в мечети Ходжа-Зайнетдин, от времени произошло изменение общей красочной гаммы: первоначально преобладали два тона — лазурь и золото; затем, по мере того как позолота стиралась, обнаруживался под нею красный тон. Два панно на той стене (рис. 202), где находится михраб, расписаны голубыми и белыми цветами; ниже расположены две нишки, расписанные рельефным растительным орнаментом; таким же орнаментом украшен фриз над нишками и промежуток между ними.

Рамы, обрамляющие панно, кое-где сохранили позолоту. Декорированные одинаково южная и северная стены имеют по сторонам окна по панно с розетками (подобные розетки встречаются в росписи Ак-Сарая и Ишрат-хана в Самарканде). Форма больших панно, орнаментация розетками на панно южной и северной стен и фризы вокруг панно со стилизованными китайскими «чи» можно сопоставить, как родственные, с орнаментальными элементами дворца Али-Капу в Исфахане (Daridan et Stelling-Miсhaud, La peinture séfevide ďIspahan, Le palais Ali-Kapy. Paris 1930, tabl. IV). Побеги фризов и цветочный орнамент панно находят себе аналогии в живописи другого иранского памятника — Ходжа-Раби близ Мешхеда (Dietz, Churasanische Baudenkmäler, табл. 23 и 26). Оба памятника близки по эпохе к мечети Балянд (1621 г. и нач. ХVІІ в.).
Из памятников бухарской архитектуры XVII в. выдающийся интерес представляют росписи медресе Абдул-Азис-хана (1651-1652 гг.). Живопись XVII в. была здесь в целом ряде помещений и дошла до нас в относительно не плохом состоянии (есть детали, сохранившиеся хорошо). Живописью украшены: сталактиты в верхней части главного пиштака, мечеть при входе, Дарс-хана, мечеть, выходящая во двор, и Китаб-хана (во втором этаже; роспись купольного перекрытия) (в 1935 г. специалистом по иранистике была прочитана надпись, заключающая имя мастера росписей: «Роспись Уста-Наджар-Кули-Казвини» (сообщено С. А. Судаковым в его подготовленной к печати заметке «Пейзаж в стенных росписях памятника XVII в. медресе Абдул-Азис-хан»). Таким образом, выясняется, что росписи выполнены иранским художником из Казвина).
Живопись в медресе Абдул-Азиса по своему художественному характеру может быть разделена на три группы. Первая, являющаяся вариацией, и притом наиболее изысканной и пышной, того стиля, который мы видели в Ходжа-Зайнетдине и мечети Балянд. По технике — это кундаль, по орнаментации — это главным образом стилизованный растительный орнамент, выполненный в очень пышных и сложных формах, которые можно назвать своего рода среднеазиатским барокко. В первой манере целиком расписана мечеть во дворе, большая часть росписи мечети при входе, потолок Китаб-ханы; есть этого рода живопись также и в Дарс-хане и в сталактитовой нише главного пиштака. Вторая манера — это полное тонкого наблюдения действительности и реалистических деталей изображение цветущих растений различных видов. Этого рода живопись мы преимущественно находим в Дарс-хане. И, наконец, росписи третьего вида — это живопись одной синей краской по белому фону. Сюжеты здесь более разнообразны: тут и пейзажи, и архитектурные мотивы, и изображения гор, скал, отдельных деревьев и облаков. В этой живописи нельзя не уловить связи с китайским искусством, особенно с фарфором типа «white and blue» (бело-синий).
Живопись последнего типа встречается главным образом в Дарс-хане; но есть ее образцы и в мечети при входе.
Остановимся на наиболее интересных мотивах стенописей медресе Абдул-Азис-хана. К таковым в первую очередь должна быть отнесена роспись второй манеры в Дарс-хане. Сталактиты и плоские панно в нижней части купольного покрытия расписаны реалистически трактованными изображениями цветущих кустов, цветущих растений; легко узнать красный тюльпан, ирис и др. Первоначально окраска цветов и растений, видимо, была близкой к изображенным представителям среднеазиатской флоры (кое-где сохранились голубые цветы), но сейчас чаще всего по светло-серому фону рисунок силуэтируется светлым (почти белым) контуром, так как краски в большинстве случаев осыпались, остались только места окраски, почти одни контуры.
Разнообразие изображенных видов растений весьма велико, по крайней мере до 20.
В Дарс-хане же мы встречаем новый элемент росписи, о котором мы уже упоминали при описании северной ниши, — об архитектурном пейзаже синим по белому фону (рис. 203).

Таких пейзажей здесь три: по одному по северной и южной сторонам ниши и третий в обрамлении окна. Лучше других сохранился пейзаж на северном панно. Линиями синего цвета показана почва, на которой стоят здания и деревья, и такими линиями композиция делится на 8 расположенных одна над другой полос. Не замена ли здесь горизонтального развертывания пространства вертикальным? Или художник хотел показать постройки расположенными по склону горы? Всего на этом архитектурном пейзаже мы видим до 15 зданий различной формы, с куполами, с коническими покрытиями; постройки эти чаще всего двух- и трехэтажные; некоторые здания напоминают индийские постройки. Конусовидный купол и гнутые крыши одного из павильонов заставляют вспомнить Китай; разница, однако, в том, что крыши китайского типа загнуты кверху. О Китае же напоминают и разбросанные в верхней части панно кустики. Здания в верхнем ряду несколько напоминают иранские и среднеазиатские мавзолеи. Пейзаж южной стороны сохранился в верхней своей части лучше предыдущего, а в нижней значительно хуже. Его ярусность не так подчеркнута; здесь можно насчитать лишь пять фризообразных полос. Третья, считая сверху, полоса представляет собой детально разработанный пейзаж. Больше всего этот пейзаж имеет связи с китайским, особенно в том его понимании, в каком мы находим его на белом расписанном кобальтом фарфоре поздней эпохи Мин или Канси. Между вторым и третьим ярусом видно облачко типа китайских «чи». Покрытие одного из зданий во втором сверху ряду также заставляет вспомнить о Китае XVII в.
По другую сторону от главного входа в медресе находится мечеть, сплошь и богатейшим образом расписанная. Здесь преобладает первый стиль, но в исключительно пышно развитой своеобразной форме (с китаизмами); в небольшом количестве есть в мечети живопись и второго и третьего стилей. Здесь все расписано: и потолок, и паруса, и стены, и ниши. Основным принципом воздействия организации внутреннего пространства на зрителя является свет. Покрытие построено таким образом, что на выступающий сталактитовый карниз опираются тромпы, посредством которых осуществляется переход к восьмиграннику. Потолок разбит на многочисленные грани в форме ромбов и других геометрических фигур (рис. 204). Наряду с росписью первого стиля в отдельных элементах декорации сохранилась (хотя и хуже) живопись третьего стиля (рис. 205). Эти небольшие ромбы с росписью синим по белому производят впечатление вставок из бело-синего китайского фарфора. Мотивы живописи довольно разнообразны; тут и изображения отдельных цветов, и кустиков, и целых деревьев, и деревья в сочетании со скалами, и более сложный скалистый пейзаж. Ландшафты — с возвышенностями и рядом деревьев, которые иногда изображены гнущимися от ветра. Все эти элементы декорации отделены друг от друга голубыми рамами с синим растительным орнаментом. Отметим здесь же, что всюду, кроме купольного перекрытия, живопись такой же техники, но очень тонкого рисунка.

Она сохранилась в двух нижних рядах сталактитовой ниши на западной стороне над михрабом; это тоже очень тонкого рисунка пейзажи, порой весьма сложные, с архитектурными мотивами. Здесь эти пейзажные композиции кажутся особенно тесно связанными с китайским искусством.
Ниши всех четырех сторон мечети трактованы различно, но соотношение ниш, тимпанов над ними и боковых панно (по три длинных и по три узких) везде одинаково. На тимпане северной стороны хорошо сохранилась позолота на рельефных завитках орнамента, выполненного техникой кундаль. Своеобразны композиции двух верхних панно каждой стены: в середине этих панно — кусты и цветущие растения «реалистического типа» (второго стиля), а сверху и с боков идет орнаментация в виде китайских «чи» красного цвета. Восточная сталактитовая ниша расписана по голубому, белому и коричневому фону цветущими растениями второго стиля, на звездчатых же окончаниях сталактитов — орнамент в технике кундаль. Северная ниша расписана по светло-голубому фону синими цветочками, значительно более условно трактованными, чем в живописи второго стиля. Южная ниша не имеет конхи, зато по углам находятся стрельчатые сталактитовые нишки, расписанные, как нижняя часть северной ниши. Нишу украшают три великолепных панно, из них особенно интересно большое среднее, подражающее иранскому ковру медальонного типа (рис. 206).
Сохранились росписи XVII в. и в постройках Самарканда, а именно в мечетях при медресе Шир-Дор и Тилля-Кари. Это — дальнейшее развитие того стиля, который сложился впервые в Ак-Сарае в XV в.; золото, лазурь, кундаль — как основные тональности; растительные мотивы (преимущественно цветочные) — в орнаменте; перегруженность украшениями, подчеркнуто декоративный характер, как главная особенность стиля, — вот отличительные черты этих поздних, пышных, но уже несколько скучных, несколько шаблонных росписей. Надо заметить, что росписи в бухарском медресе Абдул-Азиса значительно ценнее в художественном отношении самаркандских росписей. В этом своеобразном среднеазиатском барокко гораздо больше разнообразия в мотивах орнаментации, больше изобретательности, творческого духа, чем в самаркандских росписях той же эпохи. Но все же росписи и в Тилля-Кари и в Шир-Доре не лишены интереса. Роспись Тилля-Кари произведена клеевыми красками с обильным применением позолоты, местами (особенно в верхних частях мечети) хорошо сохранившейся. Роспись плоских сталактитов отличается здесь однообразием мотивов: это монотонно повторяющиеся на фоне несложного орнамента стилизованные изображения кипарисов; декоративные же рельефные сталактиты украшены раззолоченными рельефными розетками и звездочками, исполненными в технике кундаль. В панно в поясе тромпов встречаются плетения геометрического орнамента; встречаются эти геометрические плетения, образующие звездообразные и многоугольные фигуры, и в нижних частях здания. Мы уже отметили, что живопись XVII в. развилась от живописи XV в., как от исходной точки. Здесь встречается и живопись по рельефу (кундаль), но только в виде исключения, например на объемных сталактитах; в целом же живопись Тилля-Кари плоска. В поле тромпов отношения ромбов и сферических отрезков аналогично тому, что мы видим в Ак-Сарае; есть даже поясок из 16 ромбов, выше которого расположено 32 треугольника. Тона в живописи Тилля-Кари: синий, красный (кизил-кессак) и белый. Интересно отметить орнаментальные мотивы, связанные с узорами иранского ковра XVI-XVII вв.; таковы, например, изображения вазонов на фоне растительных плетений на панно в северной нише (рис. 207) или совершенно коврового типа орнаментация с двумя повторяющимися в одинаковом количестве элементами: большими медальонами с плетением внутри растительных мотивов и небольшими клеймами неправильного крестовидного типа (рис. 208).

По техническим приемам и по стилю близка к живописи мечети Тилля-Кари и роспись в мечети Шир-Дор. Мы воспроизводим снимок, заснятый в этой полутемной мечети фотографом М. Н. Засыпкиным во время экспедиции Музея восточных культур в 1937 г. (рис. 209). Особенный интерес представляет роспись купола. Роспись полусвода и верхней части стены имеет черты сходства со стенописью Абдул-Азиса первого стиля.

С XVIII в. значительно сокращается применение живописи в культовых сооружениях Средней Азии и качество ее понижается. Но живопись не умирает, и следует отметить ее роль в украшении жилых помещений. Воспроизводимый рис. 210 показывает хороший образец росписи первых лет XX в., выполненной лучшими узбекскими мастерами того времени в доме, ныне занимаемом учебно-производственным комбинатом в Ташкенте. Здесь, в комбинате, мастера этого вида народного искусства Узбекистана делают опыты реконструкции живописи и применения ее в условиях современности и делятся своим опытом с молодежью.