Взгляд на Туркестан

Если читатель мысленно перенесется на одну из высот, лежащих на окраине пограничной персидской провинции Хорасана, взор его потеряется в безграничном неизмеримом и совершенно плоском пространстве. От восточных берегов Каспийского моря до бурного потока Окса — теперешней Аму-Дарьи, простирается пустыня Хорезмийская.
На севере граничит она южным краем каменистого плато Уст-Урт и Аральским морем, на юге рекой Атреком и окружными горами северо-западного Афганистана. Это значительное пространство занято областью туркменов. К их родине примыкают на востоке, почти по всю сторону Окса до западных отрогов гор, так называемые степные ханства, в средней азиатской возвышенности, из которых Хива и Бухара пользуются некоторой независимостью. Некогда могущественное и пространное Коканское государство подпало под власть России, и таким образом русские завладели с одной стороны знаменитым в древности Самаркандом, а с другой высотами, ведущими к югу к источникам Окса, так что находятся теперь в 40 немецких милях от северо-западной границы Ост-Индии. На севере, к прежнему ханству Коканскому, в пространстве между Яксартом с юга (Сыр-Дарья), озером Балхашем с востока, рекою Уралом с запада и неопределенной сухопутной границей между Семипалатинском и Орском с севера, примыкает большая степная область так называемых киргиз-кайсаков. В восточных китайско-туркестанских пограничных горах живут настоящие или горные киргизы (также кара-киргизы); к северо-востоку от них в Алтайской области калмыки. Эти последние принадлежат к монгольскому племени, между тем как киргизы, кайсаки, туркмены, узбеки и каракалпаки причисляются к татарской группе.

Туркмены

Это огромное пространство земли, составляющее часть Средней Азии и называемое Туркестаном (также Тураном), населяют преимущественно кочевые народы, своеобразная жизнь которых заслуживает этнографического описания. В особенности интересны для нас туркмены. Это воинственный и разбойничий народ, производящий свои набеги с целью войны и грабежа (аламаны) по иногда безводным и непроходимым пустыням, между оазисами Хивой и Мервом до Каспийского моря. Варварская жестокость и необузданность сделали их ужасом соседей. Впрочем относительно храбрости туркменов можно поспорить, потому что они, подобно арабам и всем другим азиатским степнякам, нападают целой ордой и не считают бесчестным, в случае нужды, показать тыл неприятелю.

Образ жизни, нравы, семейные обычаи

Только что родившегося ребенка туркмены нарочно лишают на несколько дней пищи, чтобы его закалить; настоящего воспитания, конечно, не существует, и, как у арабов, все помыслы и чувства обращены на первую попытку грабежа, которая доказывает, что туркмен уже мужчина и способен к женитьбе. Туркмены, именно племя текинцев, живущее между Мервом и Атреком, совершают свои разбойничьи набеги ночью. Появляются они подобно молнии и также быстро исчезают в пустыне, в которую после каждого нападения удаляются на несколько дней пути, чтобы избежать преследования. Этот род нападения, также как непроходимость обширной степной области, делала невозможным обуздание отдаленных степных племен. В особенности жители атрекской долины невыразимо терпели от своих сильных соседей, и не даром иранцы назвали эту полосу земли: «адом персов». Там в каждой из ульеподобных хижин гремят цепями жестоко мучимые, пленные рабы, похищенные «рыцарями пустыни», которые, привязав к стремени свою добычу, безжалостно мчатся с нею на далекие пространства. Тех, кто не в состоянии следовать за ними, немилосердно убивают. Разумеется, туркменские муллы, целыми часами проповедующие своим слушателям о коротком обрезывании бород, дают свое благословение разбоям, так как получают десятую часть добычи. Во всем остальном туркмены так честны, что, например, вексель дается у них не заимодавцу, а должнику. «Что мне в нем» говорить кредитор, «ему он нужнее, чтобы вспоминать о долге.»
Вообще, у туркмена красивая, воинственная наружность с благородными чертами лица и живыми огненными глазами. Его осанка исполнена достоинства, но при всем этом он очень алчен и щедр только в особенных случаях. Из всех племен, каковы: салоры, сарыки, ерсари, чоудор, гокланы, иомуды, текинцы, или текке — туркмены последние представляют самое разбойническое и воровское племя. В нем воруют все: дитя обкрадывает свою мать, жена мужа, сестра брата; но воровство существует только в своей палатке; кто его совершит в чужой, тотчас безжалостно передается мести обиженного. И к туркменам, как и везде, можно применить поговорку: «что город, то норов, что деревня, то обычай». Заглянем в домашний быт туркменского семейства. Перед нами ульеподобная палатка, по всем направлениям стянутая веревками и тесьмами, сплетенными из конских волос, в руку шириною.
Они поддерживают крышу этой постройки, состоящую из нескольких кусков войлока, положенных на остов хижины. Остов состоит из искривленных деревянных палок, которые связываются друг с другом и крепко стягиваются. Стойкость всей постройки зависит от толстых коротких кольев, вбитых кругом в землю, и к которым прикрепляют палатку. В самой средине на верху оставляется отверстие, запирающееся посредством клапана для выпускания дыма, а также воздуха, не отличающегося, конечно, зимой особенной бальзамичностью. Вход в палатку закрывается также куском войлока.

Эта хижина — форма которой служит образцом для всех степных народов средней Азии, называется у туркменов «ова» или «ой», у киргизов «каша», у калмыков «юрта». Туркменская ова вмещает, конечно, все достояние семьи, поэтому в ней настоящий хаос посуды, одежды, оружия, тряпья, одеял, съестных припасов и сухого лошадиного и верблюжьего помета, служащего вместо топлива. Опрятность никогда не была домашней добродетелью степняков. Говорят, что вследствие холодов, они всю зиму не моют тела. Может быть, это и можно оправдать боязнью простуды, но, конечно, со стороны эстетического чувства оно не извинительно.
Впрочем и туркмену знакома некоторая роскошь, и тот из них, кто немного побогаче заботится об украшении своего жилья. «Белая палатка» (ак-ой) знатного туркмена покрыта изнутри прекрасными белыми войлоками, стены увешаны, а полы устланы коврами, занавеси пестрые, оружие и посуда красивы. Когда молодая чета устраивает свою палатку, то всегда в ней видна некоторая изысканность и порядок. Но это продолжается недолго и через несколько времени жилище становится грязным и снаружи и внутри.

Положение женщин; церемонии при сговоре и свадьбе

Детство самое счастливое время для туркменки. Так как браки степняков Средней Азии не заключаются так рано, как в других странах мусульманского востока, то девушка до 16-ти или 17-ти летнего возраста пользуется относительной свободой. Домашних работ исполняет она мало. Так как туркменки-девушки ходят без покрывала, то молодым людям не трудно избрать невесту по вкусу. Когда выбор сделан, то подруга или родственница принимает на себя собственно торговую сделку, после чего мулла составляет контракт и назначает день свадьбы. Дальнейшие формальности довольно хлопотливы. И у туркменов невеста должна быть для виду похищена, и с этой целью предпринимается настоящий поход. Сначала собираются родственницы, подруги и мать жениха, навьючивают ковры, разные материи и другое имущество на верблюдов; потом сами садятся к ними на спины и отправляются к палатке невесты. За этими женщинами следует отряд пеших мужчин, между тем как толпа всадников едет впереди поезда и, притворно сражаясь, с ружейными выстрелами подъезжает к палатке невесты. Разумеется, как сама невеста, так и родные ее оказывают сопротивление, но пешеходы насильно сажают упрямицу на ковер у входа палатки и, схватив его крепко за концы, спешат к верблюдам со своей добычей. Тут снова начинается страшный шум со стороны всадников, оканчивающий сцену преследования.
Тогда родственницы накидывают на невесту покрывало, которое она должна приподнимать каждый раз, когда проходит мимо какой-либо хижины. Особенное ликованье начинается при приеме невесты в свадебной палатке, где собралась многочисленная и шумная молодежь, которую угощают печеньями. Невесту сажают в палатке спиной к дверям. Внутренность грязной до этого овы блестит; вся она устлана коврами и шелковыми тканями, украшена перьями и всякими безделушками. В палатке невеста принимает поздравления женщин, пока не начнется настоящее пиршество, к которому имеют доступ и мужчины.

До этой заключительной церемонии свадебные увеселения не представляли никаких трудностей; теперь же начинается такое испытание терпения, какое едва ли знакомо новобрачным других стран. Невеста остается в свадебной палатке две недели и потом снова берется в родительский дом на год и более. Надо признаться, что нельзя придумать лучшего испытания привязанности сговоренных. В течение этой временной разлуки, жених может посещать невесту только тайком, и родители всегда настороже, чтобы это посещение оставалось в пределах дозволенного. После этого испытания добродетели и терпения, девушка привозится к мужу на богато убранном верблюде, и брак заключается окончательно.
Туркменка, как жена, пользуется значительной свободой, может быть даже большей, чем курдинка. Например, мы находим здесь обычай, не встречающийся даже у христианских армян и несторианцев, именно, что женщина не уходит из палатки и не оставляет работы при входе гостя. Может быть, эта бросающаяся в глаза непринужденность дала повод говорить о туркменках, будто они слишком много позволяют себе с гостями, чего, впрочем, не подтверждают путешественники. Известно, напротив, что оказываемые знаки благосклонности обыкновенно чисто внешние и целью их заставить чужестранца нарушить закон гостеприимства. Этот отвратительный образ действий обусловливается не коварным кокетством, но скорее утонченной алчностью. За нарушенное таким образом гостеприимство мстится всегда ограблением иностранца, часто убийством или продажей в рабство. Разумеется, подобные случаи редки даже у такого первобытного народа, как туркмены. Вообще же, женщины там довольно нравственны; при входе чужестранца в палатку они натягивают на подбородок кончик своего покрывала, говорят вполголоса и приготовляют обыкновенное угощение: хлеб, молоко, сметану или овощи. Чтобы облегчить женщинам быстрое задергивание лица покрывалом, каждый вошедший в палатку, по обычаю, первое мгновение смотрит вверх.

Тип, одежда и украшения

Теперь перейдем к наружности туркменки. Относительно типа о них можно сказать то же, что о туркменах: у них тонкие, смуглые лица с правильными чертами, глаза живые, блестящие. Особенным природным украшением служат густые, длинные, лоснящиеся волосы, в которые туркменки, к сожалению, вплетают козью шерсть, чтобы сделать пряди волос еще длиннее. За исключением двух локонов с боков лица, достигающих до подбородка, остальные волосы зачесываются назад и откидываются на спину. Руки и ноги не особенно нежны и малы; напротив, тело гибко, и, подобно мужчинам, многие туркменки считаются ловкими и искусными наездницами.
Одежда туркменки состоит из следующих частей. Сначала упомянем о шароварах, которые широки и суживаются к лодыжкам; на них надевается длинная, по большей части шелковая, рубашка и архалук, кафтан с короткими рукавами, служащий в то же время для надевания в высшей степени пышного украшения. Мы к нему еще возвратимся, а теперь докончим описание туалета знатной туркменки. На платье накидывается халат, которым женщина закутывается совершенно. На ноги надеваются или туфли, или сандалии, а когда холодно или нужно ехать верхом, — высокие сапожки из красного или желтого сафьяна, с острыми в виде клюва загнутыми вверх носками, на довольно высоких каблуках. Сапоги никогда не обувают на босую ногу, но сначала она всегда обертывается кусками фланели, затем следуют толстые войлочные носки и наконец уже сапоги. На голову надевают маленькую шапочку, к которой прикрепляется покрывало, или повязка, убранная различными драгоценностями.
Украшения туркменских красавиц очень своеобразны. Как богатые, так и самые бедные женщины, молодые и старые, надевают на себя целую лавочку разных безделушек, покрывающих голову, шею, грудь и руки. Эти украшения, где только возможно, из благородных металлов, большей частью осыпаны драгоценными камнями и очень больших размеров.
К массивному золотому кольцу, надевающемуся на шею, прикреплена дощечка ромбической формы, к нижнему краю которой, в свою очередь, привешиваются тонкие цепочки с висюльками. Кроме того, на шею же надевают тяжелые футляры для талисманов, представляющие довольно большие полые цилиндры, к которым прикрепляется треугольная зубчатая серебряная бляха. Все это висит на кожаной, украшенной серебром перевязи. И чтобы украшениям не было конца, молодые девушки носят вышитые шапочки, увешанные побрякушками; на руки надевают широкие овальные браслеты, в уши огромные серьги в форме трапеций, тяжесть которых, конечно, разорвала бы мочку уха, если бы особенные крючки, прикрепленные к головному убору, не облегчали их вес. Грудь украшается пластинками и бляхами из благородных металлов; главная из них обыкновенно представляет зазубренный, к виде звезды, кружок. Увешанная таким образом туркменка, конечно, не производит на мужскую половину палатки и деревни комического впечатления. Напротив, супруги и молодежь восхищаются таким блестящим видом, и никакая музыка не сравнится для туркменов с бряцанием побрякушек на их милых, особенно когда те приходят в сильное движение. Самая беднейшая туркменка, хотя бы ее одежда состояла из одних лохмотьев, непременно несет на себе хотя часть вышеописанной лавочки. Женщины, впрочем, даже во сне не расстаются со своими украшениями и берут их с собою на постель.

Домашние занятия и беседы

Не особенно приятно покажется нашим читательницам то, что мы сообщим относительно поваренного искусства туркменов и их пиршеств. Любимейшее блюдо это муру, суп, варимый в больших котлах, из баранины и козлятины с прибавлением соли, перца и кусков тыквы. При приготовлении такого кушанья всегда находятся лакомки соседки, которые спускают ложки свои в похлебку и затем их облизывают. Иногда хозяйка снимает жир с краев котла, обмазывает им куски мяса и предлагает их также для облизывания соседкам. Мясо, после отнятия костей и внутренностей, рубится на куски, солится, а потом или варится, или жарится. Лакомством для детей служат большей частью плохо вычищенные кишки, которые слегка поджаривают, и потом они целые дни хрустят на зубах детей. Другими лакомствами считаются хлеб с луком, размазня, а в чрезвычайных случаях печенья и пироги. Разумеется, как и у всех магометан, пилав (баранина с рисом) у туркменов играет не последнюю роль. Кроме того, они любят сметану, бобы, дыни и тыквы.
Как ни беден их стол, но по временам он становится еще беднее. Жизнь на скудной почве оазиса, среди неизмеримых пустынь, конечно, не может быть роскошна и изобильна. Иногда целые племена лишаются всяких средств к пропитанию, и тогда все голодает, начиная с животных и кончая людьми; особенно страшно худеют лошади. Если тогда туркмену посчастливится достать провизии, то он обыкновенно не воздерживается нисколько после долгого поста и впадает в другую крайность. Спиртные напитки незнакомы туркмену, за исключением верблюжьего молока, которое при брожении принимает лимоннокислый вкус. Кроме того пьют чай, обыкновенно без сахара. Во время сильной крайности, сыны пустыни нисколько не стесняются жарить и есть шкуры баранов, жесткие, как подошва и издающие сильный запах от долгого лежанья. Жизнь туркменки вообще не тяжела. Домашние работы ограничиваются пряжей шелка, шерсти и бумаги, окраской материй и тканьем ковров. Они помогают также раскидывать палатку. Довольно тягостное препровождение времени составляет молотье зерен, длящееся целые дни, так как в муке встречается постоянная потребность. Впрочем, род деятельности женщин не у всех племен одинаков; у некоторых туркменов жены должны исполнять самые тяжелые полевые работы, тогда как мужья проводят время в праздности, болтая о прежних разбойничьих набегах.
Обыкновенно под рукой находится бакши или трубадур, исполняющий на двухструнной «дутаре» песни любимых туркменских поэтов. Самые известные из них: Махдумкули, Караоглу и Аман-Мулла. У текинцев особенно любимы подвиги Адига, прославившегося в битвах с монголами, а у узбеков рассказы об «Ахмете и Юсуфе». Такие рапсоды пользуются большим почетом; они большей частью люди зажиточные и часто также своенравны, как их сотоварищи на западе. Приличие, впрочем, требует, чтобы артист не тотчас соглашался на предложение, и предъявлял разные претензии, которые, конечно, всегда исполняют, потому что считается большим почетом для посетителей, если рапсод — конечно за хорошую плату — исполнит в палатке несколько отрывков из национальных поэтов. Мы передали обыкновенное препровождение времени в течение дня. Еще можно бы рассказать об играх и танцах, борьбе и скачках, в которых принимают участие женщины, так как в одну из свадебных церемоний входит похищение на всем скаку женихом своей невесты. Но мы спешим и должны еще заглянуть в Туркестан.

Узбеки

Кроме туркменов в этой области живут другие турецкие племена, из которых прежде всего назовем узбеков. По мнению Фридриха Гельвальда, узбеки не самостоятельное племя (за какое их признает Вамбери) но — как старался доказать Оскар Пешель — раса, составляющая только господствующий элемент в смеси народов, составлявших западное монгольское государство кипчаков.
Таким образом слово узбек является не этнографическим, а политическим названием, и под этим именем надо понимать смесь различных жителей Средней Азии, которые издавна не имели ничего общего между собой, кроме исторической и политической связи. Узбеки вообще несколько грубые, но добросердечные сыны природы, хотя большие фанатики в религии. Мы встречаем их, как господствующий элемент, в населении степных ханств Средней Азии: в Ташкенте, Самарканде, Бухаре и Хиве.

Содержание ханского двора в Хиве

К сожалению нам не хватит места сообщить о тех городах Средней Азии, которые, как Бухара и Хива, представляют в то же время столицы самостоятельных государств. Расскажем еще кое-что о жизни при дворе хивинского хана. Было бы большим заблуждением связывать с резиденцией этого среднеазиатского князя какое бы то ни было представление о роскоши. Известно, что с тех пор как погас весь блеск ислама, начиная от Геркулесовых столбов до оазиса при Оксе и Яксарте, также как и в старинных туркестанских столицах, исчезли постепенно богатство, роскошь и придворная пышность. Но все-таки некоторые читатели будут поражены, может быть, узнав, что на стол Хивинского хана не выходит и 4600 имперских марок в год. Так сообщает по крайней мере Лерх, называющий содержание двора крайне скудным. Жены ежедневно получают известное, строго размеренное, количество хлеба, а если у них останется немного пилава, они посылают этот излишек на базар, чтобы на вырученные деньги (несколько пиастров) купить себе безделушек. Сам хан, вследствие недостаточности финансов, осужден на такую воздержность, что один он во всем дворце может позволить себе удовольствие пить чай, чего не делают даже его обе законные жены. Мать теперешнего хана считалась чрезвычайно богатой, потому, например, что раздавала служанкам рисовую кашу, получаемую со стола супруга. Но и она сама пекла хлеб для себя и детей, тогда как другие жены живут чрезвычайно бедно и принуждены вышивать на продажу шапочки, чтобы выручить хоть немного карманных денег. Это такое положение, о котором европейке трудно составить себе ясное понятие.

Киргиз-кайсаки

Другим степным народом Туркестана являются киргиз-кайсаки на севере Каспийского и Аральского морей и Сыр-Дырьи. Они разделяются на три орды и населяют страну более 40000 квадратных миль длиной. Малая Орда простирается от Урала до Яксарта, средняя от Омска до озера Балхаш, занимая область от Семипалатинска до верхнего Иртыша. Большая орда кочует между Балхашем и Иссы-Куль. Потом есть еще собственно киргизы или горные киргизы, живущие в Алтае и в окрестностях Иссы-Куля. Они единственные, называющее себя киргизами, тогда как другие киргизы, или киргиз-кайсаки называли себя всегда кайсаками; имя киргизов получили они от казаков, которые, познакомившись с настоящими киргизами, дали это прозвище кайсакам.
Киргизы кочевники. Хотя они и не кочуют большими ордами, но если одно или несколько семейств меняют кочевье, то часто бывает, что они встречаются с другими семьями и тогда на несколько времени поселяются вместе. Палатка киргизов — каша — вполне соответствует этому подвижному образу жизни. Она очень похожа на «ову» туркменов или юрту калмыков: деревянный остов от 10 до 15 футов вышиною занимает пространство от 10 до 20 квадратных метров. Этот остов состоит из крепко связанных друг с другом кольев, покрытых войлоками в дюйм толщиной. Зимой, которая в степи очень сурова, употребляется несколько подобных войлоков и кроме того палатка кругом, там где ставится на землю, герметически закрывается утоптанным слоем снега.
Понятно, что жизнь в степи не может представлять большого разнообразия, особенно зимой, когда семья почти не выходит из своей «каши» и целый день остается в дыму, грязи и чаду. Особенно плохо приходится стадам, которые должны искать пищу под слоями снега и о которых вообще тогда никто не заботится, вследствие чего большая часть овец и лошадей околевает от холода. Летом все разнообразие в ежедневной жизни киргизов составляет вечером пригонка стад, встречаемых жителями деревни и особенно молодежью с страшным шумом и радостными криками. Особенно хлопочут при этом женщины, гремя подойниками и посудой, спеша к кобылам и верблюдицам, и в то же время отдавая приказания детям ловить телят и жеребят. После работы все, молодые и старые, принимаются за кумыс, смесь коровьего, овечьего и кобыльего молока. Киргизы в состоянии выпивать огромное количество этого опьяняющего напитка, которым услаждаются целыми часами. В то время как европеец выпивает стакан, кочевник поглощает восемь или десять. Разумеется, женщины и дети принимают участие в общей попойке, после чего, полуопьянев, ложатся в каше в ожидании рассвета. Тогда начинается выгон стад из деревни при точно таком же шуме и радостных криках детей, как и вечером во время пригонки. Киргизы два раза в год меняют место жительства, один раз с наступлением холодного времени года, когда они возвращаются в свои постоянные деревянные постройки, и другой в начале лета, когда дело идет о пастбищах. Такие перемещения довольно шумны, переезд сопровождается некоторой торжественностью, причем женщины часто надевают пестрые одежды и, завернувшись в яркие китайские ткани, садятся на лошадей. Впрочем, у киргизов все ездят верхом: женщины по-мужски на конях, а дети в больших валенках сидят на телятах, которыми управляют веревочной уздой. Так отправляются все в безграничную степь: высоко навьюченные верблюды, часто шатающиеся под нагруженной на них тяжестью, всадники и всадницы и в заключение пастухи со своими необозримыми стадами. Очевидцы такого переселения говорят, что оно представляет очень оживленную и живописную картину среди облитой солнцем степи, которая, при всем своем однообразии, исполнена поэтической и грустной прелести.

Что касается исключительно женской части киргизской семьи, то о ней вкратце можно сказать следующее: так как киргизы магометане, то и у них в обычае полная власть отца над судьбой дочерей. Поэтому, когда сватается жених, то он сговаривается с отцом выбранной им девушки о цене калыма, состоящего обыкновенно из известного числа верблюдов, лошадей, овец или быков. Если оба придут к соглашению, то мулла благословляет союз и призывает на него милость Божию. Этим заканчивается часть формальностей. Жених должен явиться за своей невестой в ее кашу и с этой целью отводится известное пространство, завешиваемое шелковыми или менее драгоценными тканями. В начале сватовства отец жениха обязан отдать по крайней мере половину калыма, другая половина платится по заключении брака. Если юноша решается похитить невесту, то для этого не требуется больших затруднений, но, во избежание дурных последствий, он должен сначала выслать калым. При разводе, т. е. отсылке мужем жены в родительский дом, калым делается неотъемлемой собственностью разведенной.
Свадебный наряд невесты стоит ей много труда и хлопот. Надевается целая лавочка ярких тряпок, часто из настоящего бухарского шелка — лент, кораллов, стеклянных бус, монет, не считая главных частей одежды. С головы ниспадает белое покрывало, а волосы, в которые вплетают пряди лошадиных, убраны яркими лентами и цепочками из монет.
Впрочем, все женщины и девушки одеваются подобным же образом. Пестрые цвета самые любимые, но старухи надевают и серые халаты. На голове часто, хотя и не всегда, мешкообразное покрывало, оканчивающееся остроконечно спереди и сзади, причем лицо совершенно закрыто, за исключением глаз, для которых проделаны два отверстия. Когда женщины киргизов встречают мусульман, то обыкновенно закутываются совершенно, по крайней мере в городах. К европейцам они гораздо снисходительнее, и эти кокетливые дети природы так искусно обходятся со своим покрывалом, что умеют при удобном случае показать лицо встретившемуся и тотчас же закрыть его, если вблизи окажется кто-нибудь из непрошенных свидетелей.
Все киргизки страстный охотницы до притираний, которые они достают из Бухары — Парижа Средней Азии. Обращение с притираниями очень просто. Белила или румяна кладутся на твердую бумагу, где они засыхают. В случае нужды притирание увлажается языком, прикладывается к той части лица, которую хотят окрасить, и втирается в нее. К сожалению, все эти прикрасы держатся недолго. Вследствие зимних холодов и летней жары лицо киргизки сильно грубеет и кожа становится жесткой и темной. Замечательно, как велико и тут женское тщеславие: даже степнячки, при всей ограниченности своих потребностей, полагают все свои земные радости в обладании блестящими безделушками.

Калмыки

Другой кочевой народ, поселения которого примыкают на западе к территории киргизов, представляют калмыки буддисты.
Они живут вдоль нижнего течения Волги и принадлежат также мало к туркестанским народам, как и их отдаленные братья в Алтайских горах. В общих чертах жизнь калмыков, киргизов и кайсаков почти одинакова. Юрта калмыков устроена наподобие «каши» или кибитки киргизов. У калмыков отдельным членам семьи определены в юрте известные места, которых нельзя менять самовольно. Если обыкновенные юрты не представляют ничего особенного, то с другой стороны войлочная палатка «князя» или другого знатного лица не лишена роскоши. По крайней мере говорят, что высокопоставленный князь калмыков Тумен, глава волжских кочевников, очень любит роскошь. Его юрты красивы, внутри увешаны шелковыми материями, а пол устлан тяжелыми коврами. У этого князя есть дворец на одном острове, но им пользуются только его гости. Дамам Тумена также не нравится роскошное здание и они живут в своих камчатных палатках, питаясь преимущественно чаем и кумысом, гораздо счастливее, чем в салонах дворца, вкушая поварские блюда и слушая опьяняющую музыку — фортепиано, раздающуюся во дворце во время пребывания гостей. Супруга Тумена прекрасная пианистка, но в отсутствии гостей, она предпочитает мандолину степняков европейским инструментам и в прелестные летние вечера играет по национальному образцу, в то время как молодежь предается своей страсти к скачкам.

А какие превосходные наездники волжские калмыки! Седло, или, лучше сказать, прикрепленная к нему корзина, служит им колыбелью; из нее маленькие калмыки бодро выглядывают на свет Божий своими узкими глазками. Но уже трехлетний мальчуган садится верхом на собаку или козу, а через два или три года на лошадь, с которой, начиная с восьми лет, не расстается ни на минуту, за исключением, конечно, часов, посвященных сну, еде или какому-нибудь занятию. Если встречается особенно необузданная лошадь, тогда молодого наездника так и подмывает испробовать свое искусство. В то время как товарищ останавливает животное помощью аркана, он вскакивает на спину лошади и мчится во всю прыть по неизмеримой степи. Но одна езда ни в каком случае не в силах обуздать пылкое животное. Калмык прямо едет к реке и заставляет коня переплыть ее два, три раза; это в состоянии усмирить самого дикого скакуна. Само собой разумеется, что номады очень стоят за красоту и число лошадей. Калмыцкий князь Тумен должен владеть не менее 60 000 лошадей и бесчисленным множеством остального скота. Он очень любит охоту, особенно на белых цапель и черных лебедей, причем употребляются в дело соколы.

Алтайские калмыки и шаманство

Жизнь алтайских калмыков менее блестяща. Они также ближайшие соседи киргизов, или, вернее, кайсаков, и большая орда последних населяет отчасти Алтай и западные гористые местности.
Восточную часть занимают монгольские калмыки. Их женщинам живется значительно хуже, чем женщинам волжских племен; все работы, труды и заботы лежат на этих несчастных созданиях с узкими глазками, мужчины же проводят в праздности дни, недели и месяцы или охотятся в лесах. Летом все время проходит в посещениях друг друга и питье кумыса; поэтому неудивительно, если путешественники сообщают, что семьи иногда проводят целые дни в состоявши опьянения в уединенных деревеньках Алтая (калмыки редко соединяются в большие деревни). Одежда их тяжела и у большинства в плохом состоянии; впрочем, между алтайскими калмыками существует коммунистическое обыкновение, по которому богатые всегда снабжают бедняков одеждой и пищей, что в сущности только поощряет леность отдельных лиц.
Не все алтайские калмыки буддисты, напротив горцы поклонники шаманства, религии, основанной на смутных представлениях о добром и злом духе и различных второстепенных божествах.
Впрочем, народ мало заботится о загробном мире, и единственную религиозную связь его со священнослужителями составляет совершаемое последними колдовство. Шаман у калмыков заклинатель духов и колдун: он излечивает горе, прогоняет непрошенное несчастье, умилостивляет «шайтана» или призывает милость «Тенгри-хана», князя небесного — разумеется все это за известные жертвенные дары. Впрочем, шаманы не столько служители божии, сколько сами в известной степени представляют воплощение богов. Это достоинство наследственно в некоторых семействах; известные религиозные формулы передаются из рода в род, и многие из теперешних молитв непонятны для самих шаманов. Но знатоки шаманства склоняются к тому убеждению, что большинство священнослужителей обманщики и шарлатаны. По наружному виду, например, но одежде и т. п., не видно никакой разницы между шаманами и другими калмыками. Но при исполнении религиозных танцев, они надевают очень странный костюм, напоминающий фантастические наряды лекарей у индейских племен северной Америки.

Афганцы и таджики

При беглом взгляде на гористую область Алтая, мы несколько перешагнули предположенные заранее границы и поэтому благосклонному читателю придется сделать с нами довольно большой прыжок назад от истока Иртыша до истоков Окса, т. е. через целый Туркестан.
Представим себя на высотах классического Гиндуку. С этих покрытых снегом гор, по ущельям которых проходил некогда Александр Македонский, обозрим мысленно область между Каспийским морем и самыми западными отрогами гор Азиатской возвышенности со всеми народами и племенами их населяющими. Потом обратимся к югу, и перед нашими взорами откроется новый мир. Мы в Афганистане, о котором теперь так много толкуют, с его высокими горами, обширными плоскогорьями, в нем заключающимися, и живописными райскими долинами. В особенности красив Кабул, теперешняя резиденция афганского эмира. Если приблизишься к нему с востока, то местоположение его представляется одним из чудес Азии. Он виднеется уже с возвышенной дороги Лутабуна, за 10 часов пути, вынырнув из прелестных цветущих лугов, почти столь же очаровательный, как и Самарканд, считающийся мусульманами одним из четырех земных раев. Вся область Кабула сплошной фруктовый сад; кабульское вино по своему качеству и игривости немногим уступает вину острова Мадейры и находит себе много тайных поклонников. Не даром еще триста лет тому назад царственный летописец султан Бабер, сделавший Кабул своей столицей, объявил: «Пей вино на лоне Кабула, которому нет ничего подобного на свете, так как он вмещает в себе и горы, и море, и город, и луг.»
Еще прелестнее Кабула Гуркандская и Пендширская долины на юге Гиндуку, составляющие главную долину реки Кабула. Средоточием этой области служит город садов Исталиф, некогда любимейшее местопребывание султана Бабера. Здесь находился тот земной эдем Баг-и-Килан, который Бабер купил у знаменитого самаркандского ученого Улу-Бег-мирзы, чтобы вполне предаться наслаждению природой.
Разумеется, не все области Афганистана так живописны, как северо-западная часть, называемая Кабулистаном. Некоторые из них совершенно плоски и лишены всякой прелести, другие болотисты, третьи представляют безлюдные степи и т. п.
Население Афганистана не одного происхождения; большую часть составляют афганцы или патаны; это народ арийского племени, говорящий на языке пушту. Они воинственны, горды своей независимостью и, за исключением недостаточно развитого понятия о собственности, нравственнее своих мусульманских иноплеменных соседей. Кроме афганцев надо упомянуть о таджиках, потомках переселенцев иранского происхождения. Эти таджики говорят по-персидски и живут не только в городах, но и образуют в стране целые деревни. Хотя они с течением времени лишились прежнего иранского могущества, но сохранили старые предания и саги и причисляются к интеллигентнейшей части всего населения. Кроме этих двух народов в Афганистане живут узбеки, турки, курды и армяне. Афганцы распадаются на множество племен, и это деление очень ослабило некогда воинственный и храбрый народ.
Афганцы вообще одарены прекрасными качествами, поэтому особенно интересно знать, каково у них положение женщин. Утверждают, что афганцы единственный из азиатских народов, понимающий «любовь» в европейском смысле этого слова. Хотя афганец, как и все магометане, покупает жену, т. е. уплачивает отцу невесты известную сумму, утверждают, что у них нередки браки по склонности.
Случается часто, что желающий жениться молодой человек, не имеющий надлежащей суммы, отправляется в Индию, чтобы добыть там в возможно короткое время деньги, не достающие для его счастья. Во всяком случае такое постоянство и самоотверженность исключают ту грубость нравов, которая так резко выступает наружу в брачных делах западных азиатов. О воспитании девушек и женщин очень заботятся. Умение читать и писать, совершенно неизвестное многим восточным красавицам, распространено повсюду у афганцев.
Сохранились стихи супруги главы катаков Куш-халь-хана, которыми она отвечала на поэтические излияния любви своего мужа. Особенность афганского союза составляет обычай, по которому жена, пережившая супруга, должна выйти замуж за его брата, если брак бездетен. В случае нежелания зятя воспользоваться этим правом, вдова, только с его согласия, может выйти замуж во второй раз. Бросим еще взгляд на город Кабул и его житье-бытье. Он тесен, грязен, исполнен закоулков, его кирпичные, часто двухэтажные дома теснятся друг к другу по обоим берегам реки Кабула, где возвышается кроме того много тополей, что смягчает несколько однообразие первобытной архитектуры. На юге и западе дикие зубцы скал смотрят с высоты на целый хаос домов; с севера и востока город открыт, и там тянутся вышеупомянутые сады. В одном из них похоронен султан Бабер возле своих жен и детей.
Кабулистане охотно ходят на богомолье в эти прекрасные места, представляющие хорошо поддерживаемый сад, наполненный цветами и окруженный крепкой мраморной стеной. На фронтоне маленькой мечети написано: «У врат небесных спросил Рацван день смерти умершего; ответом было: «в небе вечное жилище Бабера Падишаха.» Это мечеть времени шаха Ехана, вероятно выстроевшего ее в 1640 г.
На востоке города равнина прерывается совершенно уединенной скалой в 150 футов вышины. На ней стоит давно известная цитадель Бала-Гиссар, название которой носит также другой, ниже лежащий замок, заключающий в себе собственно царский дворец и придворные здания. Эти постройки, и вместе взятые и отдельно, суть создания Тимуридов; последний из них, повелевавший Бала-Гиссаром был известный Ауренг-Зеб, который, подобно всем царствующим князьям этого рода, держал в заключении юных отпрысков династии, как государственных преступников. Традиционную участь этих несчастных составляло пожизненное заключение, и этот обычай перешел и на династию новейшего времени.

Сия-Поши (кафиры)

В Афганистане есть еще народ, который будучи малоизвестен, возбуждаете к себе особенный интерес, это «сия-поши». Страна их, по имени «Кафиристан», т. е. земля язычников, к сожалению совсем не исследована. Она простирается от юго-восточных склонов Гиндуку, вдоль долины, орошаемой Кунаром, до источников, последнего: Кашкары и Читраля — следовательно до южного края Памира — самой возвышенной части Средней Азии. Сия-поши, что в переводе означает «одетые в черное», представляют, заброшенный в эту глушь остаток древних арийцев. Название «кафир (неверующий)» — получили они от своих мусульманских соседей; религия их смесь испорченного буддизма и зороастризма (они оставляют трупы умерших на съедение птицам). Наружность сия-пошей недурна, с интеллигентными чертами лица; во всем остальном они имеют первобытный вид. Одежда главным образом состоит из шкурок черных коз. Все кафиры носят длинные волосы с пробором посредине; вместо серег надеваются железные кольца, а шея украшается ожерельем из раковин. Акт сговора довольно странен. Жених сажает невесту к себе на плечи и танцует с ней по улице от одного дома до другого под радостные крики женщин и дикую музыку толпы. О жизни женщин у нас нет никаких сведений. Известно только, что роды совершаются у них не в доме супруга, но в назначенных для этого больших зданиях, вблизи которых не показывается ни один мужчина.