Уклад жизни в богатых домах

Жизнь в гаремах

Жены турка, их дети (мальчики до семилетнего возраста, а дочери до замужества), мать хозяина, его родственницы, одалиски и женская прислуга живут в гаремах. Дом богатого и знатного турка разделяется на две совершенно особые половины: селямлик, где живет хозяин, его родственники, если они есть, и вообще взрослые мужчины, и гарем — женская половина. Гарем — самая большая часть дома, с железными дверями, с решетчатыми окнами и с садом, обнесенным высоким забором. Гарем означает запрещенное место. Так называются эти помещения потому, что туда могут проникать только женщины, а из мужчин один муж и самые близкие родственники. Впрочем, и муж не всегда может войти в это священное место. Видя туфли у двери жены, он не осмелится к ней войти и возвращается к себе. Турок только собственных жен может видеть без покрывала; между тем, когда женщины приезжают друг к другу в гости, они беседуют между собой с непокрытыми лицами. Выставляя туфли, жена предупреждает мужа, чтобы он не вошел к ней в такую минуту, когда он может встретить без покрывала постороннюю женщину.
Когда турок желает избежать неприятного посещения, встречи, избавиться от какого-нибудь требования, скрыться от своего кредитора, он уходит в свой гарем. Посетитель, которому объявляют, что хозяин в гареме, уже, разумеется, не последует туда за ним. Вызвать турка из гарема можно только по делу, не терпящему отлагательства, иначе это считается величайшей дерзостью и нахальством.
Чтобы не возбуждать зависти между женами, их размещают в отдельных, совершенно одинаково меблированных комнатах, дают им одинаковые экипажи, одинаковое количество прислуги. Но это нисколько не уменьшает интриг между ними, и много женщин умирает в чахотке от слишком бурной жизни среди своих гаремных товарок, которые смотрят друг на друга, как на смертельных врагов.
Как несколько столетий тому назад, так и теперь вы встретите турчанку только на улице или на гулянье, в своем широком фередже (нечто в роде плаща) розового, зеленого или лилового цвета, в цветных туфлях, которые теперь все более заменяются ботинками, всегда под покрывалом перед всем светом, кроме своего мужа. Без яшмака и фередже ни одна женщина не смеет появиться на улице, иначе она подвергает себя разным оскорблениям. Правда, турчанки ловко приноравливаются носить свою одежду так, чтобы и себя показать, и других посмотреть: молоденькие делают свое покрывало из прозрачной материи и так ловко набрасывают его налицо, что и закон пророка соблюдают, и отлично выставляют свои глаза с насурмленными ресницами и подкрашенными бровями. То же и с фередже: не смотря на неуклюжесть этого верхнего платья, щеголихи умеют одевать его так, что оно прекрасно обрисовывает их стан.
Возвратившись домой, женщины снимают покрывала и плащи и остаются в домашнем наряде, то есть в шелковых широких шальварах, поверх которых одето длинное с прорезами по бокам платье, перехваченное по талии широким матерчатым поясом. На волосы, заплетенные в мелкие косички, турчанки одевают атласную шапочку, красную или голубую, иногда всю сплошь из жемчужных ниток, украшенную драгоценными камнями. Как и все восточные женщины, турчанки любят носить браслеты, ожерелья, тяжелые серьги. Богатые и знатные женщины начинают и здесь носить платья модного парижского покроя. Правда, и такие модницы, выходя из дома, все-таки накидывают яшмак и надевают фередже, но из-под него у многих теперь уже выглядывает европейское платье. Однако у турчанки, даже при самой роскошной одежде, замечается не только полное неуменье одеться, но и неряшество, совершенно немыслимое в других странах: на дорогом платье болтаются тесемки; чулки, грязные и отрепанные, спускаются на башмаки, украшенные иногда драгоценными камнями.
Вся жизнь богатой и более или менее знатной турчанки протекает в гаремах, среди других таких же, как она, затворниц, совершенно невежественных, не всегда хорошо умеющих читать и писать, никогда не занимающихся ни чтением, ни какой-либо полезной работой. Все воспитание турецких женщин направлено к тому, чтобы они могли в будущем нравиться своим мужьям и умели развлекать себя от гаремной скуки. Для этого прежде всего обращают внимание на уменье одеваться, болтать всякий вздор, обучают пустячным рукоделиям и танцам. Заметьте, что та же религия, которая мужчинам не разрешает пляски и считает ее для них предосудительной, дозволяет ее женщине, так как сам Магомет часто развлекался пляской своих жен. Понятно, что у женщин, воспитанных таким образом, не может быть стремления к какому-нибудь полезному занятию. Работы им тоже никакой не полагается: турок, который не может окружить жену прислужницами, и не возьмет нескольких жен. Таким образом, гаремные затворницы всегда обеспечены на столько, чтобы самим не работать. Но что же они делают целый день? Бездельничают, сплетничают, бранятся, взводят друг на друга бывалые и небывалые преступления.
Привычка всегда сидеть на мягком не дает возможности, даже молоденькой женщине, просидеть, как следует, и несколько минут: она подкладывает одну подушку под бок, другую под локоть, третью под спину и, полулежа, пускает дым из папиросы. Через полчаса она уже скатывается с матраса на мягкий ковер на полу и, заламывая руки над головой, долго глядит в потолок. Очень часто, даже днем, она так и засыпает на полу, как маленький ребенок, среди белого дня. Действительно в турчанках есть что-то свойственное детям, но детям испорченным бездельной жизнью, воспитанным в развращающей атмосфере гарема.
Если женщины в сборе, вот что вы обыкновенно увидите: две, три что-то вышивают, но большинство, пожевывая сласти, сидит и валяется на мягких софах: одни из них щебечут, как сороки, другие бегают из комнаты в комнату; одна группа женщин смотрит в окно, наблюдая собак и прохожих, другая — примеряет наряды. Иногда зовут рабынь и заставляют их танцевать под тамбурин и цимбалы, но чем бы они ни развлекались (всю свою жизнь они только развлекаются), они с утра до вечера едят, сосут, курят, пьют и жуют. Вечные сласти и безделье, мягкая постель, жизнь без серьезной заботы заставляют их неимоверно толстеть уже к 25-ти летам. Их развлечения разнообразятся бесконечными ссорами, дрязгами и бранью, до того площадной, что слышать ее редко приходится даже в наших рынках, между тем это случается в гаремах людей весьма знатных. Ссора поднимается обыкновенно из-за самого ничтожного пустяка или спора и нередко оканчивается дракой, общей свалкой и скандалом.
Любимое развлечение гаремных женщин — покупка нарядов и бани, в которых турчанки остаются по целым дням, едят, пьют, пляшут, поют, хохочут до слез без всякой причины, одним словом продолжают то же время препровождение, что и дома. В хорошую погоду они отправляются в сад, который обыкновенно бывает при богатых гаремах. Там, под тенистыми деревьями, им расстилают ковры и перины, кладут подушки и, лениво развалившись, они жуют тут же снимаемые для них фрукты. Надоело слушать журчание фонтана и жевать, — они пускаются в танцы.
Самое страстное желание каждой гаремной затворницы состоит в том, чтобы муж любил ее более других и дал ей возможность командовать над остальными. Ласками и услужливостью то одна, то другая из них добивается войти в большее доверие к мужу. При этом, как женщина, не имеющая никаких нравственных понятий, она не стесняется никакими средствами и старается оклеветать свою подругу.
Доволен или нет хозяин поведением своих гаремных затворниц, он всегда держит при своем гареме особого стража-евнуха, охранителя своей чести и чистоты своих жен. Евнухом обыкновенно бывает безобразный, черный невольник. Но во все времена бывало не мало примеров, что и к этим, столь строго охраняемым, турецким женщинам проникали посторонние мужчины. Евнухи, конечно, строгие стражи, но они падки на золото и за большие деньги нередко продают доверие своего хозяина. В конце концов евнухи своим соглядатайством и доносами скорее развращают женщину, чем охраняют ее, возбуждают ревность мужа и увеличивают бесконечные интриги гарема. Вследствие этих интриг еще недавно в гаремах происходили ужасные вещи. Провинившуюся, а то и вследствие клеветы вызвавшую гнев своего супруга, зашивали в мешок и бросали в море, без всякого суда и расправы, так как муж самовластный властелин своего гаремного царства.
Среди этих-то интриг, пошлых и мелочных дрязг растут и воспитываются дети гаремных затворниц. Какой пример может видеть здесь ребенок? Он рано начинает понимать, что все эти женщины, как хищные звери, каждую минуту готовы растерзать друг друга, и ребенок рано начинает сознавать, что жизнь его матери висит на волоске, что он каждый день может быть оторван от родной груди… Вечные дрязги и в ребенке развивают интерес к ним, и он, мало-помалу, сам начинает от одной к другой переносить сплетни. К тому же матери-затворницы так поглощены интригами, что мало и занимаются своими детьми. Да и какое же воспитание, какое образование может дать своему ребенку невежественная мать, которая не имеет житейского опыта и никогда не знала трудовой жизни?
Так же живут турецкие женщины и в сералях (дворцы в Турции), только еще с большей роскошью и негой. В гареме каждого султана живет от 1000 до 2000 женщин; некоторые из них принадлежат к семейству самого султана, другие состоят при его матери, называемой султаншей Валиде, третьи при принцах крови. Эта толпа женщин всех званий и возрастов состоит из невольниц, проданных на своей родине в неволю своими бессердечными родственниками; некоторые из них были похищены враждебными племенами и затем точно так же проданы торговцам невольниками. Следовательно многие гаремные затворницы сералей родились в каких-нибудь убогих шалашах свирепых предводителей полудиких племен; во всяком случае, все они совершенно невежественны и отличаются самыми грубыми суевериями. Особенно выдающихся своей красотой девушек учат петь и играть на каком-нибудь инструменте и несколько читать и писать на турецком языке. Женщины менее красивые предназначаются для услуги, и их приучают к некоторым работам: нередко невольница, предназначенная для черных работ, обращает на себя внимание падишаха, — тогда он призывает к себе надзирательницу гарема и извещает ее об этом. Та немедленно наряжает избранную, отводит ее к султану, и жалкая судомойка сегодня, завтра может пользоваться могуществом и влиянием. Невольница, сделавшись матерью детей султана, получает особое помещение, толпу невольниц для услуги, свои экипажи. Ей тотчас приносят множество нарядов, драгоценные камни и заново отделывают для нее квартиру. Ея подруги уже не смеют обращаться с ней, как с равной: они стоят перед ней со сложенными на груди руками, целуют подол ее платья и рабски исполняют малейшее ее приказание. Единственная цель жизнь турчанки, достигшей могущества, сохранить свою красоту, которой она обязана своим возвышением.
Но каким бы почетом, значением и влиянием ни пользовались любимые жены, первое место между ними занимает мать султана — Валиде. Она пользуется помещением, самым близким к комнатам, занимаемым ее могущественным сыном; при ней бесчисленный штат невольниц, ей оказывают глубочайшее внимание султан и все высшие должностные лица в государстве. Мать султана обыкновенно вмешивается во все государственные дела, и ее гнев, даже для самых высокопоставленных лиц, не менее опасен, чем немилость султана.
Когда той или другой принцессе исполнится 15, 16 лет, ей отводят особый дворец и выдают ее замуж за какого-нибудь придворного любимца. Рожденные от необразованных, полудиких матерей, не получив никакого образования, узнав с пеленок все гнуснейшие тайны и интриги гарема и при том пользуясь всегда большим почетом, все эти принцессы отличаются обыкновенно своим властолюбием и сумасбродством. Не смотря на то, что мужа каждой принцессы ожидает в будущем почет, повышения по службе и богатство, не каждая из них выходит замуж, — такой дурной репутацией пользуются они в высшем обществе столицы.

Воспитание знатных детей и будущего падишаха

Обучение принцев крови, а следовательно и будущего падишаха состоит в том, что прежде их учили персидскому, турецкому и арабскому языкам, а теперь вводят и новейшие языки. Многие турецкие принцы действительно могут теперь легко объясняться на нескольких языках, но образования они по-прежнему не получают никакого. В этой стране всегда старались воспитать будущего падишаха в полном невежестве и при этом всегда строго следили за тем, чтобы никто не мог благотворно влиять на него. Вследствие этого как принцам, так и будущему падишаху никуда не позволялось выходить из своих комнат и дворцового парка. За их малейшими движениями бдительно наблюдают соглядатаи; общение с посторонними лицами для них не мыслимо, — никто даже не смеет приблизиться к ним. Они окружены лишь толпой рабов, которые предупреждают все их прихоти, стараются добиться их любви грубой лестью и потаканием дурным склонностям. Таким образом, лучшие годы жизни как будущего падишаха, так и всех остальных принцев протекают в затхлой атмосфере гарема, среди евнухов, невежественных слуг, гнусных интриг, под влиянием неразвитой матери, которая старается возбудить в душе ребенка только ненависть к своим соперницам.