Дворцы. Султан, его жизнь и отношение к подданным

В окрестностях Константинополя разбросано множество сералей, т. е. дворцов. Некоторые из них выстроены на берегу Босфора, но где бы они ни находились, они возбуждают удивление своей роскошью и чисто восточным великолепием, хотя многие из них в настоящее время приходят все в больший упадок. Самым знаменитым из них считается Долма-Бахче. Он положительно ослепляет своей красотой и блеском! Хотя дворец этот громадных размеров (внутри его более 300 комнат, а снаружи он представляет бесконечное число колонн, длиннейших колоннад, золотых решеток, тончайших мраморных кружев и барельефов), но он не только не подавляет своей громадностью, но приводит в восторг легкостью, разнообразием и оригинальностью постройки. Дворец этот служит одним из лучших украшений красавца Босфора, унизанного целым рядом дивных построек, великолепных мечетей, блестящих на солнце своей позолотой киосков и стройных минаретов.
В Долма-Бахче теперь никто не живет и внутреннее его убранство носит тот же характер, как и все на востоке: оно то бросается в глаза своей необыкновенной роскошью, то поражает полным отсутствием вкуса. Оригинальнее всего комнаты специально турецкие: они переносят вас в мир восточного кейфа, неги и служат предвкушением блаженства в раю, завещанного Магометом.
Некоторые другие дворцы тоже не уступают Долма-Бахче своей роскошью. Мебель для них теперь обыкновенно заказывают в Европе; ее ценность иногда превосходит стоимость зданий. При входе в большинство сералей вас ослепляет обилие золотых украшений, золотой и серебряной парчи, великолепных канделябров и люстр, цельных, громадных зеркал в богатой оправе, резьбы и инкрустации на мебели. Но еще более они отличаются своими чудными садами. Дивная природа вокруг довершает волшебство. Горы, долины и ущелья, окружающие дворцы, покрыты лесом; местами фруктовые сады и виноградники разнообразят пейзаж. В других местах склоны холмов обвиты фантастическими узорами вьющегося плюща, перемежающегося с более яркой листвой других растений. Не даром же эти серали стоили неимоверных сумм и вместе с расходами на содержание султанского двора и на удовлетворение безумных прихотей своих властителей разорили казну и обременили ее неоплатными долгами.
Султан обыкновенно крайне высокомерно относится к своим подданным, или, точнее сказать, он совсем недоступен для них. Наружные знаки, посредством которых все остальные люди, к какому бы званию и положению они ни принадлежали, выражают свое унижение и всесовершеннейшее благоговение перед своим падишахом, свидетельствуют о необъятном всемогуществе его власти. Для народа султан не доступен. Он принимает у себя лишь одних членов царственной династии, случайно заезжающих в Константинополь, посланников, великого визиря, который по светским делам после султана — первое лицо в государстве, шейх-уль-ислама, главу духовенства, и почти никого более. Не только для остальных смертных, но даже для всех высших чиновников, кроме названных, лицезреть падишаха — величайшая честь. Лица, удостаивающиеся аудиенции у султана, подходят к нему не иначе, как с благоговейным трепетом, и нередко по нескольку часов в передней выжидают приема.
Уморительно смотреть на турок, когда они входят в ту комнату, где их ожидает султан. Какое бы высокое положение они ни занимали, вся фигура их внезапно меняется. Как перепуганные школьники, они жмутся у стены зала и, в полунаклоненном положении, с скрещенными на животе руками, уставившись в пол, терпеливо ждут без конца, пока повелитель раскроет свои уста, чтобы изречь им свою всесильную волю. Никто не осмелится прямо посмотреть ему в лицо, и разве только в те минуты, когда он обращается к кому-нибудь с вопросом, последний дерзает робко поднять глаза, выражая взглядом своим благоговейное умиление перед его властью. При каждом его слове ему отвешивают поклон: опускают руку до полу и затем медленно поднимают ее, прикладывая к губам, к сердцу и ко лбу. Чем ниже опускается рука, тем поклон считается почтительнее. В присутствии султана никто никогда не садится; исключение допускается лишь в тех случаях, когда падишах приглашает какого-либо заезжего принца к обеденному столу; тогда он в то же время удостаивает иногда некоторых высших сановников чести сидеть с ним за одним столом. Трудно себе представить, какой комический вид имеют тогда эти представители государственной власти! Ни один из них не сядет просто на стул, ни за что не займет всего сиденья, а уместится только на кончике, и вовремя всего обеда до смерти боится, чтобы не упасть или не сделать какой-нибудь другой неловкости.
Когда султан выходит или выезжает из дворца, он не кланяется народу, и народ не смеет приблизиться к нему; напротив, каждый прохожий отходит в сторону и, скрестив руки, преклоняется всем станом и не смеет разогнуть спины и приподнять головы, пока не проедет повелитель.