Керамика, резьба по дереву и другие ремесла

Выше нам приходилось уже несколько раз упоминать о развитии в монголо-тимуридскую эпоху в Средней Азии, помимо архитектуры и архитектурной декорации, различных видов искусства, связанных с украшением зданий и оформлением быта. Дошедшие до нас памятники позволяют судить о керамике, резьбе по дереву и о некоторых других видах художественного ремесла. Художественная обработка этих произведений в общем соответствовала орнаментально-декоративному стилю искусства эпохи, но мастера-ремесленники в украшении бытовых предметов, несомненно, были менее связаны мусульманскими канонами, чем в исполнении декорации стен религиозных построек. Наиболее ясна, хотя еще далеко не достаточно разработана, эволюция художественной керамики Средней Азии в XIII-XV вв.
Раннюю монгольскую керамику, найденную на городище Афрасиаб, Б.Л. Вяткин характеризует, как близкую к некоторым керамическим типам предшествующего периода, но более грубую по технике и упрощенную по рисунку.
«Нередко, — пишет он, — орнамент ограничивается коротким обрывком каймы с простеньким орнаментом на ней или же рядом завитков или полулистиков, иногда двумя-тремя такими обрывками, наконец, ими же, но поставленными вертикально от дна или пересекающимися на дне».
Животные мотивы трактованы очень схематично, часто даже грубо. Полива с преобладанием оливкового цвета имеет несколько мутноватый тон. Можно, однако, предполагать, что отмеченный В.Л. Вяткиным упадок керамического производства был кратковременным, а может быть, носил характер местного явления. Опубликованный А.Ю. Якубовским подъемный материал из Куня-Ургенча говорит о том, что в дотимуровском Хорезме XIII-XIV вв. искусство керамики стояло на большой высоте, и хорезмийские приемы украшения посуды имели значение не только для современного им керамического производства золотоордынской столицы — Сарая Берке, но и для тимуридской керамики всей Средней Азии. Особенно отметим фрагменты с слегка рельефным орнаментом и черепки, покрытые бирюзовой глазурью, с черным, часто растительного характера рисунком.
В среднеазиатской керамике эпохи Тимура и тимуридов характерно преобладание синих тонов росписи. Очень типичны сосуды, сплошь покрытые бирюзово-синей, очень глубокого тона блестящей поливой с черного цвета подглазурным рисунком. Часто встречается также посуда с белым фоном и узором, исполненным кобальтом.
В тимуридской керамике есть общие черты с более ранней по времени хорезмийской: например, встречающийся и здесь и там тип посуды с бирюзово-синей глазурью. Для связи керамики конца XIV и XV вв. с глазурованной посудой Хорезма, а через него и Сарая Берке характерна также одна из чашек Самаркандского музея, на которой изображена летящая птица на фоне цветочного узора, исполненного невысоким рельефом. Близкие по типу фрагменты сосудов найдены в Куня-Ургенче, а очень похожая по технике, композиции и трактовке узора чаша происходит из раскопок Сарая Берке.
Отмеченные в монументальной живописи черты заимствования из китайского искусства есть и в керамических росписях XV в. (рисунок синим кобальтом по белому фону и др.).
Узор на среднеазиатской глазурованной посуде XIV-XV вв. по преимуществу мелкий, растительный, часто очень свободно трактованный и довольно правдоподобно передающий мотивы цветов и листьев. Встречаются изображения птиц, исполненные хотя и плоскостно, но без той нарочитой условности и схематизма, которые мы наблюдали на более ранних образцах керамики. В этом отношении особенно показательна прекрасно сделанная роспись блюда, найденного при раскопках мавзолея Ходжа Ахмеда в Самарканде (илл. 56). На белом фоне кобальтом изображен воробей, сидящий на ветке среди листвы.

Высоким качеством исполнения отличаются сохранившиеся от этой эпохи образцы художественной резьбы по дереву. К ним относится замечательное по тонкости резьбы, покрытое геометрическими и растительными узорами и надписями, деревянное надгробие XIV в., стоявшее над могилой шейха Бохарзи и сейчас хранящееся в Бухарском музее (илл. 57).

Мы уже упоминали находящиеся в Эрмитаже резные двери из мавзолея Гур-Эмир с богатейшей, исполненной рельефом разной высоты растительной орнаментикой и инкрустацией. Покрытые орнаментом резные двери этой эпохи сохранились также в Шах-и-Зинда, в мечети Ходжа Ахмеда Ясеви в г. Туркестане и в медресе Улуг-бека.
Большого совершенства достигали среднеазиатские ремесленники в искусстве обработки камня, о чем нам уже приходилось упоминать при описании облицовок зданий. К XIV в., по-видимому, относится мраморное надгробие мавзолея Хаким-аль-Термези в древнем Термезе, на котором тонко исполнены рельефом многочисленные надписи, сталактитовые карнизики и мелкие узоры.
Эпохе Улуг-бека принадлежит прекрасная, изваянная из мрамора ажурная ограда, окружающая надгробия в мавзолее Гур-Эмир. Известны также относящиеся к этому времени фрагменты мраморных решеток, покрытых тонким рельефным растительным узором.
В туркестанской мечети сохранилось несколько датированных металлических изделий: громадный бронзовый котел, украшенный орнаментом и надписью, содержащей дату 1399 г., и два подсвечника. Один из подсвечников украшен накладным серебром и золотом. В надписи на нем указаны имя мастера Иаз-эд-Дина, сына Тадж-эд-Дина Исфаханского, и год изготовления — 1397.
До нас не дошли образцы художественного текстильного производства XIV-XV вв., хотя оно, судя по историческим источникам, существовало в Средней Азии с глубокой древности. Рюи Гонзалес де Клавихо, описывая Самарканд, отмечает, что «богатство его заключается не только в продовольствии, но и в шелковых тканях, атласе, тафте и терсенале, которых там делается очень много». Литературные источники (дневник Клавихо и др.) дают некоторые общие сведения о декоративном и красочном характере этих произведений. Наше представление о них может быть пополнено наблюдением над более поздними тканями, вышивками и другими произведениями народного художественного ремесла Средней Азии, которое, несомненно, сохранило некоторые традиции искусства предшествовавшего времени.