Архитектура и архитектурная декорация времен караханидов

При караханидах в XI-XII вв. строительная деятельность в Средней Азии продолжает развиваться. Письменные источники сообщают сведения о сооружении дворцов, караван-сараев, мечетей, медресе и иных зданий в крупнейших центрах этого периода, какими являлись: столица первых караханидов — Узген, Самарканд, Бухара, столица хорезмшахов — Ургенч, Термез, Мерв и ряд других городов.
Характеризуя строительство в Бухаре при караханидах, акад. В.В. Бартольд пишет: «… Кроме уже названного Шемсабада, упоминается еще дворец Ахмед-хана (ум. в 1095 г.) в Джуйбаре, т.е. около ворот Ибрагима. Арслан-хан велел разобрать этот дворец и перенести его в цитадель; через несколько лет он выстроил новый дворец в квартале Дерваздже (т.е. в северо-западной части города) в улице Бу-Ляйса; там же построены две бани. Впоследствии Арслан-хан обратил этот дворец в медресе, а для себя выстроил новый, около ворот Садабад (Бену-Сад), т.е. около юго-западной стороны шахристана» (В.В. Бартольд. Туркестан в эпоху монгольского нашествия, ч. II, СПБ, 1900 г., стр. 114). Есть также известия о большой мечети и минарете, построенных в Бухаре при Арслан-хане, и о других зданиях. Сравнительно большое число памятников, сохранившихся от XI-XII вв., позволяет нам более полно представить стиль архитектуры этого периода.
К этому времени в Средней Азии, по-видимому, уже выработались основные виды гражданских и религиозных зданий феодальной мусульманской эпохи: мечеть, медресе, минарет, дворец, караван-сарай и др. Происхождение этих видов сооружений в специфических условиях Средней Азии еще недостаточно выяснено наукой. В литературе иногда отмечают связь архитектуры мусульманских медресе (высших религиозных школ) с буддийскими монастырями. Это подтверждают и исторические исследования, связывающие происхождение самого института медресе с восточными областями мусульманского мира и устанавливающие ряд общих черт в организации мусульманских высших духовных школ и буддийских монастырей. Однако все эти заимствования, имеющие, конечно, большое значение для истории среднеазиатской архитектуры и также представляющие интерес для специальных исследований, несомненно, подвергались на почве Средней Азии большой переработке.
В XI-XII вв. в зодчестве Средней Азии был создан специфический тип монументальных построек, состоящий из соединения купольного здания с большим порталом со стороны главного фасада. Введение этого нового приема, существенно отличающего план и общий облик караханидских построек от центрических зданий предшествующей эпохи, имело большое значение в истории среднеазиатской архитектуры. «Портально-купольный» тип зданий становится с этого времени основным для всего последующего зодчества Средней Азии феодальной эпохи: купольное здание с порталом представляет самостоятельное архитектурное сооружение или входит необходимым элементом в более сложное архитектурное целое.
Некоторые исследователи склонны рассматривать портал в среднеазиатской архитектуре как специфический тюркский элемент в мусульманском зодчестве. Это положение исторически несостоятельно и дает ложное толкование национальных особенностей искусства. При определении портала как тюркского национального элемента непонятно, почему он получает широкое распространение в средневековой культуре Ирана и почему портал не появился в архитектуре Средней Азии раньше, так как уже в VI в. древний Мавераннахр вошел в состав первой турецкой кочевой империи. Надо иметь в виду также неоднократные упоминания К. Маркса о том, что варварские завоеватели, подчиняясь известному закону истории, покоряются более высокой культуре своих подданных. Так было и с турками, завоевавшими Среднюю Азию в XI в.
Не берясь сейчас устанавливать всю совокупность причин, вызвавших появление портала в среднеазиатской архитектуре, должен указать, что это явление надо связывать с новыми социальными требованиями, предъявляемыми к архитектуре в условиях развития строительства в городах. С ликвидацией прежней формы землевладения старые поместья потеряли политическое значение, и феодальные «замки» перестали играть роль образцов для монументального зодчества. В архитектуре растущих городских поселений, ставших основными центрами среднеазиатских феодальных государств, нужны были новые, соответствующие особенностям планировки средневековых восточных городов приемы выделения зданий, имеющих политическое или религиозное значение.
Конечно, между прежним «центрическим» типом раннеисламских зданий, связанным с древнеиранской архитектурой, и новыми «портально-купольными» постройками сохранилась, как мы уже отмечали, определенная преемственность. Но как проблема монументальности начинает решаться при помощи новых архитектурных форм, так и в области декоративной обработки зданий появляются существенные новые моменты.
В первые века существования портально-купольного типа зданий портал закрывает почти целиком остальную часть постройки. В силу этого декоративная облицовка сосредоточивается преимущественно на нем.
В архитектурной декорации искусство мусульманского Востока феодальной эпохи, быть может, в наибольшей степени отразило те особенности, которые диктовало ему официальное мировоззрение, основанное на догмах ислама. Ислам, служивший на Востоке одним из основных орудий духовного порабощения масс, в области искусства препятствовал реалистическому отражению действительности. Религиозно-мистическая догматика феодальной мусульманской религии, отрицая ценность для человека земной жизни, направляла искусство в сторону абстрактных, отвлеченных форм. В комментариях к Корану записано запрещение изображать человека.
В суннитской Средней Азии исламистские требования в области искусства (особенно в отношении архитектурной декорации официальных зданий) проводились очень строго. В продолжение тысячелетия узоры облицовок зданий носили орнаментально-декоративный характер и состояли почти исключительно из отвлеченных геометрических и стилизованных растительных орнаментов и вплетенных в них религиозных надписей.
В XI-XII вв. в декорации среднеазиатской архитектуры появляется и скоро становится исключительно преобладающим арабесковый тип узора. Основой орнамента фризов и отдельных панно, часто покрывающих сплошным ковром всю поверхность украшенной части здания, становится плетение прямой ленты, ломающейся под разными углами и образующей различные геометрические фигуры. Определенная, ритмически повторяющаяся система геометрических мотивов объединяется вокруг одного центра. Часть узора такой системы одновременно строится из соседнего центра, в результате чего создается сложное и как бы бесконечное плетение орнамента. Отвлеченный геометрический узор целиком подчиняет себе элементы растительного орнамента, разбросанные в ячейках строго геометрического рисунка.
Возникновение и развитие арабескового типа узора тесно связано в мусульманском искусстве Средней Азии с размещением в декоративной облицовке зданий религиозных надписей (чаще всего отрывков изречений из Корана). «В искусстве так называемого мусульманского феодального Востока, — пишет В.Н. Чепелев, — образ человека был заменен в большой степени словом, религиозным текстом, и форма слова (каллиграфия) получила огромное развитие»(В.Н. Чепелев. Искусство советского Узбекистана. Ленинград, 1935 г., стр. 2). Вязь из арабских букв, сама похожая на орнамент, тесно вплетается в узор.
Но отвлеченный характер, который диктовала искусству религия, не мог лишить творческого таланта мастеров-ремесленников. Даже ограничиваясь работой над орнаментальными композициями, они не только достигали большого технического мастерства, но проявляли огромную творческую фантазию в разработке мотивов узора. Мастера-ремесленники феодальной Средней Азии уже в XI-XII вв. создали высокую по своему мастерству культуру орнамента, и поэтому их творчество представляет для нас большую ценность как художественное наследие.
В XI-XII вв. архитектурная декорация в Средней Азии монохромна. Узор выявляется естественным освещением рельефа. Известны только единичные исключения, случаи введения цветных элементов в облицовку, которая лишь в последующие века интенсивно обогащается расцветкой.
Наиболее древними материалами для архитектурной декорации, как мы видели, являлись обожженный кирпич и гипс. В эпоху караханидов начинают применяться для декоративной облицовки зданий терракотовые плитки с резным или штампованным узором. Введение этого материала и указанных способов его обработки стало возможным по мере освоения и распространения техники обожженного кирпича, уже являвшегося в XI-XII вв. в Средней Азии основным строительным материалом для крупных построек. Обожженная терракота имела перед гипсом преимущество, как более прочный и, следовательно, более пригодный для облицовки наружных стен материал. В то же время по сравнению с фигурным кирпичом она давала возможность, при помощи резьбы или штамповки до обжига, исполнять сложную орнаментацию, потребность в которой диктовалась новыми задачами искусства.
Древнейшим из датированных памятников XI в. на территории Средней Азии является минарет на Ширабадской дороге в древнем Термезе, датированный 1032 г. Этот памятник переходной эпохи носит еще черты докараханидской архитектуры. Тело минарета имеет строгую цилиндрическую форму и помещено на восьмиугольном и ниже квадратном основании. Декорирован минарет только несколькими поясками с надписями, выполненными из кирпича.
Другой памятник этого типа — известный большой бухарский минарет, построенный при Арслан-хане в 1127 г. (илл. 12), — показывает развитие зодчества в сторону монументальности и декоративности.

Минарет имеет 46,5 метра высоты, возвышаясь над всеми зданиями города. Его круглое тело конусообразно сужается вверх и увенчано большим фонарем с аркатурой. Вся поверхность минарета снизу доверху покрыта декорацией, состоящей из чередующихся узких и широких поясков разнообразного геометрического узора, выполненного простыми и фигурными неглазурованными кирпичами (илл. 13). Только в верхней части постройки, под сталактитовым карнизом фонаря, был узкий пояс с рельефной надписью, покрытый бирюзовой поливой.

По форме и по стилю декораций к бухарскому минарету примыкает целая группа домонгольских построек этого рода: так называемая башня Бурана близ Токмака, минареты в Mешхед-и-Мисриан, в Узгене, в Вобкенте и Джар-Кургане. Все они меньше бухарского, не так богато украшены и большей частью дошли до нас в полуразрушенном виде.
Сохранился в целости только минарет в Вобкенте, построенный в 1196/97 г. бухарским садром Бурхан-эд-дином Абд-ал-Азиз II. Этот минарет очень похож на бухарский, но декорирован несколько беднее (илл. 14).

По строгости декорации к наиболее ранним постройкам следует отнести минареты Мешхед-и-Мисриан и башню Бурана. Минарет в Узгене, верхушку которого построили местные жители в 1923 г., имеет остатки старинного узора, исполненного не только из кирпича, но и из резных гипсовых вставок. Оригинальна декоративная обработка джаркурганского минарета. Его коническое тело состоит как бы из пучка полуколонн, перехваченных вверху фризом с надписью и аркатурой. Поверхность полуколонн украшена кладкой кирпича «в елочку» (илл. 15).

Отдельно стоящие, т.е. не связанные конструктивно со зданием мечети, минареты являются, по-видимому, наиболее древним типом минаретов в Средней Азии и имеют много аналогий в архитектуре Северного Ирана (минареты в Фирузабаде, Хозругирде, Бостаме и др.).
Среди других памятников домонгольского периода в Средней Азии к XI в. относятся развалины Рабат-и-Малика. Эти руины являются остатками стоявшего на большой караванной дороге между Бухарой и Самаркандом царского рабата, построенного в 1078/79 г. при Шамс-аль-Маульк Насре. Сейчас над поверхностью земли возвышается только часть южного фасада постройки (илл. 16), но описание путешественника Лемана, сделанное 100 лет назад, позволяет частично воссоздать целостный облик сооружения.

Здание имело в плане форму правильного квадрата (около 85 метров по стороне). По углам возвышались башни, которые еще видел Леман, но от которых сейчас сохранилась только юго-западная. С юга посредине фасада находился и в настоящее время еще стоит прямоугольный входной портал очень стройных пропорций. Конфигурация внутреннего плана пока, до раскопок, остается неясной. Снаружи здание было обнесено еще одной монументальной оборонительной стеной, об остатках которой упоминает Леман.
По своим архитектурным и художественным особенностям Рабат-и-Малик несет, как и описанный термезский минарет, много архаических черт. Стены постройки сложены из сырцового кирпича и только облицованы обожженным. Квадратный план, угловые башни, еще не ставшие тонкими декоративными минаретами, как в более поздних постройках, говорят о живучести старых архитектурных традиций. Ими, вероятно, нужно объяснить и своеобразную обработку части поверхности стен снаружи, в виде ряда полуколонн, расположенных вплотную друг к другу и не выступающих из плоскости стены. Внизу полуколонны опираются на цоколь стены, а сверху увенчаны стрельчатыми арочками. Полуколонны Рабат-и-Малика напоминают обработку стен «Кыз-кала» в древнем Мерве и так называемого «гофрированного» здания в древнем Термезе, а с другой стороны, связываются с более поздними проявлениями этого приема в декорации джар-курганского минарета и в обработке стен круглой башни в Радкане (Иран). Безусловно новым элементом в архитектуре Рабат-и-Малика надо признать прямоугольный, выступающий вперед и возвышающийся над стенами здания портал со стрельчатой аркой. Ниша портала покрыта полусферой и в задней стене имеет стрельчатый входной проем. Декоративная отделка здания снаружи не особенно богата. Стены, кроме полуколонн, имели в верхней части узкий фриз с несложным узором из кирпичей и несколько арочек, заполненных узорной кирпичной кладкой. Верх башни украшают пояс сталактитов и рельефная надпись.
Богаче был декорирован портал, в чем сказалась уже тенденция выделять эту часть здания. Портал имеет обрамление широкой полосой с рельефным плетением, образующим цепочку крупных восьмиугольных звезд. По абрису арки идет надпись. Фон полосы со звездами был покрыт слоем алебастра, сохранившим остатки орнаментальной резьбы. Резьбой по алебастровой штукатурке был также украшен свод арки. В узоре, исполненном по алебастру, преобладают еще мотивы, близкие доисламской орнаментации, но самое видное место в декорации Рабат-и-Малика уже занимает плетенка из звезд — мотив, который часто встречается на последующих памятниках среднеазиатского искусства.
К XI-XII вв. относят исследователи интереснейший памятник гражданского зодчества, открытый и частично раскопанный в 1928 г. экспедицией Государственного Музея восточных культур (Москва) в древнем Термезе. Последние годы эти руины продолжает изучать экспедиции Узкомстариса. Термез в домонгольский период был большим и сильно заселенным городом, входившим в состав государства газневидов, а потом в Сельджукскую империю. Город имел крепость, дворец правителя, большие базары и предместья. Раскопанное здание, по-видимому, являлось дворцом. Еще в 1928 г. был частично очищен от земли главный зал здания, представляющий прямоугольное в плане, открытое с западной стороны помещение, вдоль стен которого были размещены квадратные пилоны. Судя по найденным фрагментам, зал имел сводчатое покрытие. До окончания раскопок трудно делать выводы о былом облике всего сооружения в целом, хотя уже сейчас в архитектуре термезского здания можно отметить традиции сасанидских и раннеисламских дворцовых построек (в частности, например, создание открытого парадного зала).
Большой художественный интерес представляет декоративное убранство раскопанной части постройки. Стены и пилоны зала были сплошь покрыты орнаментальной резьбой по толстому слою алебастровой штукатурки. Фрагменты подобной облицовки с вогнутой поверхности указывают на применение такой же декорации по сводам и аркам. На светлой, слегка желтоватой штукатурке первоначально наносился рисунок узора, а затем мастер вырезал его острым инструментом по намеченным контурам. Резьба производилась не по трафарету, а от руки и свидетельствует о большом художественно-техническом мастерстве исполнителей.
Орнаментальная декорация зала располагается горизонтально вытянутыми поясами (на стенах в три ряда, на пилонах в два). В нижних поясах узор идет непрерывной полосой, а в верхней разбит на отдельные панно, каждое из которых имеет свой, отличный от остальных орнамент (илл. 17).

Даже на сравнительно небольшой, расчищенной в 1928 г. поверхности стен и пилонов насчитывается более 60 различных мотивов узора. Узор как бы перебегает с одной плоскости стены на другую, фантастически меняя свою форму и оставляя впечатление богатства и разнообразия декоративного убранства.
В декорации термезского дворца основную роль уже играет арабескового типа геометрический орнамент. Но среди геометрических, арабесковых плетений есть много мотивов, заимствованных из доисламского искусства и еще не утративших своей первоначальной формы. В некоторых обрамлениях узор отдаленно напоминает греческий меандр. Мотивы из S-образных кривых линий и стилизованные изгибающиеся побеги растений с отходящими в обе стороны листиками имеют близкие аналогии в сасанидской орнаментике. Но самыми интересными, характеризующими известный синкретизм термезской декорации, являются изображения животных, сохранившиеся на четырех панно южной стены, но, судя по фрагментам, имевшие место также и в других частях декоративного убранства зала.
Эти изображения животных — единственный пока известный пример зооморфных сюжетов в декорации домонгольской архитектуры Средней Азии. На каждом панно южной стены изображено по два зверя: на одном — хищник, вскочивший на спину животного, на других — два фантастических льва обращены друг к другу мордами (илл. 18) или сопоставлены в более сложную геральдическую композицию.

Термезские мотивы животных по сюжету, композиции и трактовке имеют много общего с известными памятниками сасанидского художественного круга. Однако изображения в термезском дворце сильно уступают сасанидским в экспрессивности трактовки. Фигуры зверей в термезской резьбе исполнены плоскостно, статично, строго подчинены геральдической схеме и орнаментальному принципу построения композиции декоративных панно. Орнаментальность термезских изображений подчеркивает также узор, плотно заполняющий весь фон между фигурами. Все это говорит о том, что в этих изображениях мы имеем дело с традицией, использованной и переработанной в духе орнаментального искусства, а не с созданием новых образов.
Классическими памятниками XII в., выявляющими основные особенности нового формирующегося стиля феодального мусульманского искусства Средней Азии, надо признать южный и северный мавзолеи в Узгене. Узген был первой столицей караханидов, но даже после перенесения местопребывания хана в Самарканд сохранял значение главного города Ферганы.
Мавзолеев в Узгене три, и предание связывает их с именами турецких ханов. Постройки образуют небольшой архитектурный ансамбль, скомпонованный таким образом, что главные фасады всех трех зданий лежат на одной прямой линии.
Первым был построен средний мавзолей, который, по стилистическим данным, следует датировать XI в.
Он представляет промежуточный тип между центрическими и портальными постройками. Квадратный в плане, крытый куполом мавзолей имел с западной стороны портал, который, однако, судя по остаткам, не играл еще такой самодовлеющей роли, как в последующих постройках. Кроме входа с запада, были два других — в южной и северной стенах. Характерно, что западная стена лишь немногим толще остальных. В последующих портальных зданиях пристройка портала обычно сильно утолщает стену главного фасада.
Традиции центрических построек находят отзвук также в том, что декорация мавзолея, состоящая из кирпичного узора и резьбы по алебастру, покрывала не только западный фасад, но, как установлено археологической расчисткой, имела место и на других стенах снаружи постройки. Поверхность стен внутри мавзолея была украшена резьбой по штукатурке. В дальнейшем к среднему мавзолею пристроили два новых здания: северный мавзолеи, имеющий дату 1152/53 г., и южный — 1186/87 г. Обе эти постройки представляют типичные портально-купольные сооружения. Внутреннее квадратное помещение каждого покрыто сферическим куполом, опирающимся на ярус арочных тромпов. Внешний абрис плана, благодаря сооружению портала со стороны главного фасада, представляет прямоугольник, несколько вытянутый с запада на восток. Порталы по ширине и высоте закрывают все остальные части постройки. Являясь единственной обозримой со стороны главного фасада частью здания, порталы, и только они, покрыты богатой декоративной отделкой. Поверхность прямоугольного портала, имеющая посредине большую стрельчатой формы нишу, разделена на ряд четко отделенных полов и панно. Эта система, раз выработанная, надолго становится принципом распределения декорации на фасадах монументальных зданий Средней Азии феодальной эпохи.
В декорации северного узгенского мавзолея сочетаются кирпичная мозаика, резной гипс и рельефная терракота (илл. 19 и 20).

Орнаментика и приемы декорации северного мавзолея очень интересны, но в смысле развития стиля они вносят мало нового. В простом геометрическом узоре двух широких полос, охватывающих с трех сторон весь портал, есть общие черты с узорной облицовкой мавзолея саманидов. Две надписи — по абрису арки и над дверью — еще мало связаны с остальной орнаментацией фасада. Зато прекрасным примером нового орнаментального стиля в его монохромном решении является фасад южного мавзолея.
Сейчас после произведенной в 1929 г. реставрации былое декоративное убранство мавзолея можно представить довольно полно (илл. 21). Портал фланкируется двумя угловыми цилиндрической формы трехчетвертными колоннами. На колоннах кирпичной мозаикой исполнен узор из ромбов и крестиков.

Остальную декоративную облицовку, за исключением, нескольких тонких поясков из шлифованных кирпичиков, составляют резные терракотовые плитки.
Особенно выделяется широкая полоса, повторяющая в виде буквы «П» внешний абрис портала.
Полоса заполнена надписью на фоне растительных мотивов. Буквы надписи и часть орнамента исполнены высоким рельефом и четко вырисовываются на слегка намеченном узоре фона.
Полоса с надписью обрамлена с обеих сторон более узкими полосками с узором из мелкой геометрической плетенки и поясками отшлифованных кирпичей. Это обрамление своей плоскостностью еще больше подчеркивает рельефность надписи. Далее, образуя прямоугольную раму вокруг стрельчатой арки, сделана выкружка, украшенная орнаментализированной надписью.
Третья надпись, исполненная высоким рельефом, шла по краю стрельчатой арки, выделяя ее абрис на плоскостном геометрическом узоре, заполнявшем тимпан. По бокам портальной ниши помещены две декоративные трехчетвертные колонки. Базы колонок состоят из шара и двух полушарий. Ровный цилиндрический ствол колонок и фигурная капитель покрыты тонко выполненной сложной арабеской (илл. 22). Богатую декоративную облицовку имеют также задняя и боковые стенки ниши и софит арки портала (илл. 23).

Здесь в узорах еще больше арабесковых мотивов. Орнамент из крупных геометрических фигур, заполненных разнообразными звездами и розетками, чередуется с мелким геометрическим плетением. Среди этих узоров помещено еще несколько небольших фризов с надписями.
В декорации южного узгенского мавзолея надписи, сами похожие на узор, исполненные почерком «насх», тесно сплелись со всем орнаментальным убранством. В этом разнообразии узоров и букв четко соблюден определенный ритм, выделяющий главные элементы композиции, в первую очередь религиозные тексты, для которых богатейшая симфония узоров является лишь фоном.
Но под этой внешней религиозно-исламистской формой скрыто огромное орнаментальное мастерство средневековых художников, которое делает южный узгенский мавзолей по технике исполнения и богатству узоров одним из ценнейших памятников средневекового среднеазиатского искусства.
До наших дней в целом состоянии не дошла ни одна мечеть караханидской эпохи. Однако сохранившиеся руины говорят, что в XI-XII вв. портал уже нашел применение и в больших религиозных зданиях.
Исторические источники позволяют считать, что на месте мечети Калян, построенной в Бухаре в XVI в., находилась соборная мечеть, возведенная в 1121 г. при Арслан-хане. По отзывам современников, здание было выстроено с большим великолепием. К сожалению, до сих пор не установлено, в какой мере мечеть Калян повторила план старой постройки.
В бухарских мечетях Магок-и-Аттари и Намазгох сохранились некоторые части, относящиеся к караханидскому времени. В первой исследованиями 1934 г. установлено наличие древнего портала, имевшего стрельчатую нишу с полукупольным сводом. Пилоны портала по главному фасаду были оригинально обработаны в форме двух четвертных колонн, сдвинутых вместе, что несколько напоминает прием исполнения полуколонн в Рабат-и-Малике. В мечети Намазгох от домонгольского времени сохранилась западная стена с михрабом. Михрабная ниша богато украшена мозаикой из неполивных кирпичиков, резной терракотой и алебастровыми вставками, образующими рельефный узор из различных геометрических мотивов и геометризованных букв надписей. Арабские письмена, выложенные из кирпичей в михрабе мечети Намазгох, являются прототипом геометризованных текстов XIV-XV вв., которые покрывали всю поверхность стен тимуридских построек. К концу домонгольской эпохи относятся пока еще мало изученные руины мечети в Мешхед-и-Мисриан, имевшей большой портал с орнаментацией и надписями.
Возникновение и развитие портально-купольного типа построек не исключало, конечно, полностью проявления старых архитектурных традиций. И в XII в. и позже продолжают строиться центрические здания. Крупнейшей и наиболее интересной постройкой этого рода в Средней Азии является мавзолей султана Санджара в древнем Мерве, сооруженный в XII в. (илл. 24).

План мавзолея представляет правильный квадрат, 27 метров по каждой стороне. Снаружи над массивом нижней части стен помещались в несколько ярусов открытые галереи, скрывавшие высокий барабан, на котором возвышался купол. Нижний, частично сохранившийся этаж галереи повторял в плане квадратное очертание постройки. О конфигурации выше лежавших ярусов судить по сохранившимся остаткам трудно. Если и они, как предполагает архитектор Б.Н. Засыпкин, повторяли квадратный план здания, то вся постройка снаружи имела вид правильного куба, верхняя часть которого была облегчена ажурной аркатурой галереи, что создавало переход к сферической поверхности купола. Мавзолей имел два входа: посредине западной и восточной стен. Внутреннее квадратное помещение расширено большими нишами в каждой стене. Как и в мавзолее саманидов, на высоте наружных галерей расположен ярус тромпов, тоже использованный здесь в качестве светового пояса. Стены круглого барабана постепенно переходят в сферическую поверхность купола, отчего последний не кажется снизу особенно глубоким.
Декоративное убранство постройки отличается по сравнению с другими зданиями мусульманского Востока феодальной эпохи сравнительной простотой и строгостью. Гладкие массивные стены внизу лишены каких бы то ни было украшений; возможно лишь, что входы имели декоративные обрамления, уничтоженные временем. Орнаментальные украшения сосредоточивались на верхней части здания. Сохранившиеся столбы нижнего яруса галереи украшены выложенными из кирпича рельефными орнаментами, надписями и узкими нишами, закрытыми узорными, ажурными решетками. Все эти элементы декорации не были покрыты цветной глазурью, и только купол, по свидетельству древних авторов, имел облицовку из голубых изразцов, от которой теперь не осталось и следа.
Своды и стены внутри галереи украшены орнаментацией, исполненной резьбой по гипсовой штукатурке. Внутри мавзолея первоначальное убранство составляли, по-видимому, только узкие терракотовые фризы с надписями (сохранился фрагмент в северной нише) и рельефные тяги, образующие геометрическую плетенку на внутренней поверхности барабана и купола. Многоцветная и довольно пышная по узору роспись по штукатурке внутри мавзолея скорее всего относится к более позднему времени.
Орнаментика немногочисленных декоративных украшений мавзолея Санджара еще тесно связана с мотивами докараханидской архитектурной декорации. В этом отношении характерно, что значительная часть узоров, исполненных резьбой по гипсу (на стенах галереи первого яруса), явно имитирует облицовку стен фигурными кирпичами. Более сложные по рисунку стилизованные растительные узоры на софитах арок имеют близкие аналогии в орнаментике афрасиабских панелей и декорации построек Самарры. Мастера, создававшие мавзолей Санджара, не ставили перед собой цели придать постройке эффект декоративности и пользовались уже имевшимися орнаментальными формами. Свое мастерство они проявили в самой архитектуре здания, придав величественность и монументальность простым и четким формам постройки.
Кроме перечисленных памятников архитектуры домонгольской Средней Азии, можно указать еще ряд сооружений, точные даты постройки которых неизвестны, но которые по стилистическим признакам должны быть отнесены к этому времени. Мавзолей Талхатан-Баба в районе Мерва и два древнейших мавзолея в группе Султан-Саадат в Термезе, возможно, относятся еще к докараханидским постройкам. Это — сооружения центрического типа со стенами, украшенными внутри и снаружи зданий узорной кладкой из простых и фигурных неполивных кирпичей.
Среди портальных построек, показывающих различные варианты сложения нового стиля в архитектуре Средней Азии феодальной эпохи, надо в первую очередь назвать мавзолеи Манаса и Айша-биби близ Аулие-Ата. Первый имеет портал, украшенный рельефным узором в стиле южного мавзолея Узгена. Фасад второго, украшенный терракотовыми плитками, фланкируют трехчетвертные колонны, по форме близкие древним деревянным колоннам из Курута и Обурдона. Фрагменты архитектурной декорации из резной терракоты в духе украшений узгенских мавзолеев XII в. в большом числе находят в различных местах Средней Азии, что позволяет предполагать широкое распространение этой техники облицовки в караханидский период.
К XI-XII вв., по-видимому, относится сильно застроенный в последующее время мавзолей Мухаммед-Ханапья в древнем Мерве. Мавзолей имеет внутри фриз с надписью на фоне растительного орнамента и узорную кирпичную кладку в ярусе тромпов. На северном фасаде мавзолея часть стены украшена чередующимися широкими и узкими стрельчатыми арками, что указывает на связь архитектуры этой постройки с аркатурой галереи мавзолея Санджара.