Турецкая миниатюра 16 века

Обратимся теперь к памятникам турецкой миниатюры 16 века. Здесь наибольший интерес представляют миниатюры из альбома Константинопольской библиотеки (воспроизведены в Münchener Ausstellungswerk, t. 39, 40 и y «Karabacek. Zur orientalischen Altertumskunde: IV Muchammedanische Kunststudien. (Sitzungsberichte der Akademie der Wissenschaften in Wien, 1913. 172. В. 1, Abh.; текст стр. 82-109)). Согласно объяснению Карабачека, основанному на комментировании надписи на двух из них (одна представляет продолжение другой), представлен научный диспут на ипподроме в Константинополе в 1530 году. В верхней части миниатюры представлен происходящий в павильоне диспут, о котором рассказывают турецкие источники эпохи. На великолепно орнаментированном троне сидит Сулейман Великолепный в чалме особого введенного им фасона — «юсуфи», кругом ученые и муллы в огромных белых тюрбанах. В нижней части миниатюр константинопольский ипподром с его обелиском и другими памятниками, частью дошедшими до нашего времени, частью уничтоженными (заслуживает быть отмеченной не дошедшая до нас статуарная группа: воин со знаменем и с двумя мальчиками, в которой Карабачек видит произведение ренессанса, и изображение Марса с Ромулом и Ремом; эта группа могла быть привезена, как военный трофей из Венгрии). На ипподроме мы видим живо схваченные фигурки спешащих туда-сюда носильщиков с мешками за плечами в любопытных головных уборах и янычаров. В колорите отмечается преобладание красного и золота. По мнению Карабачека, эти миниатюры должны быть датированы последней третью 16 века (Karabacek, о. с., стр. 101).
Другие две миниатюры, относящиеся примерно к той же эпохе, изображают одна — осаду Вены турками при Сулеймане І в 1529 году, а другая — взятие венгерского города Штульвейсенберга (Karabacek, о. с., стр. 103 сл.). На одной мы видим идеальный ландшафт города Вены (подобный изображавшимся на европейских гравюрах 17 века) с башней св. Стефана, укрепленными стенами, башнями; протекающий у стен города Дунай; лагерь с богато орнаментированными шатрами; в одном из них, по-видимому, собравшиеся на военный совет военачальники; вокруг палаток воины, янычары. Эпизод из осады Штульвейсенберга в 1543 году дает пример занимающей почти всю миниатюру архитектурной декорации, изредка оживленной непропорционально крупными фигурами. Курьезна фигура в чалме стоящего на крыше церкви и жестом рук призывающего к молитве муэдзина. Ко второй половине 16 столетия относятся также две миниатюры из собрания В. В. Голубева (воспроизведены у Marteau et Vever, т. 134 и 135), изображающие смотр турецкой конницы и пехоты. Эти многофигурные композиции, весьма аморфно построенные, по предположению Марто, написаны, однако, персидским художником. Черт западного влияния в двух последних миниатюрах совершенно не замечается, В миниатюрах же, изображающих «диспут на ипподроме», очевидно некоторое знакомство с перспективою (например, в архитектурной декорации), хотя и довольно неумело примененною. Что знакомство с западным искусством и интерес к нему существовали в это время в Константинополе, доказывается тем фактом, что еще в 1480 году Джентиле Беллини был вызван в Стамбул. Придворный живописец Сулеймана Хайдар бей копировал портреты Клуэ (Kühnel, o. c., стр. 40). Имен турецких художников дошло до нас очень немного. Упоминают о Сийивуше — грузине, который был учителем Вали Джана, пользовавшегося особенным успехом в Константинополе во второй половине 16 века. Ему принадлежит очень индивидуально понятый женский портрет в собрании Sears в Бостоне (Kühnel, o. c., рис. 100): очень удлиненных пропорций фигура диагонально вписанная в узкую продолговатую плоскость фона. Подписной рисунок Вали Джана — портрет дервиша есть в собрании Stoclet (Marteau et Vever, o. с, pl. 195). Рисунок сделан немногими очень уверенными линиями; фигура, как и на предыдущей миниатюре Вали Джана, вписана в фон диагонально. Несколько вещей относит Кюнель к турецкой школе по данным стиля. «Более сильный колоризм, пишет он (o. c., стр. 40), непреодолимая наклонность к карикатуре в типах, при упорном следовании композиционным законам 16 столетия — вот черты, свойственные этому направлению, но лишь в редких случаях произведения поднимаются выше среднего уровня». К таким произведениям принадлежит миниатюра, изображающая Соломона и царицу Савскую (воспроизведен у Marteau, о. с., pl. 15 (в красках) и у Kühnel, о. с., рис. 95, Tressan, о. с. (в красках, на отдельной таблице)), относимая им к 16 веку.

Картина поражает блеском и роскошью красок, пышностью и изобилием деталей. Соломон в золотом пламенеющем нимбе и царица Савская сидят на золотом троне; напротив них визирь Асаф; за ним 3 ангела и 3 дива (демоны с человеческим туловищем и со звериными головами). И на ярко-голубом небе с китайской формы облаками и на почве и около трона — всюду самые разнообразные животные, птицы, насекомые, — реальные и фантастические звери: и белый слон и голубая лошадь, олень, носорог и обезьяна, удод, цапля, белая бабочка и пр. Наконец, многофигурная сцена с персонажами с турецкими чертами в типах и головных уборах — лист из персидской эпической поэмы — с господствующей над всей сценой огромной фигурой ангела, трубящего в семитрубный тромбон, относится Кюнелем также к турецкой школе 17 века.
Много понадобится еще счастливых находок, внимательного изучения в памятниках стилистических и культурно-бытовых черт и тщательного анализа литературной традиции, чтобы вполне ясно начертать облик турецкой школы миниатюры в ее развитии. Очень интересно было бы выделить турецкие черты в миниатюрах монгольского периода, в среднеазиатских школах Персии. Пока же с достаточной уверенностью мы можем судить лишь об особенностях живописи турок-османов 16 века.