Иранская группа

К группе, которую нам бы хотелось назвать «иранской», мы причисляем чрезвычайно интересный манускрипт Шах Наме 1332 года из Публичной библиотеки в Петербурге и схожий с ним по стилю манускрипт из собрания Кеворкиана в Париже, датированный Marteau рубежом 13-14 века (воспроизведены у В. Kühnel, о. с., т. 28-32). Рукопись из собрания Кеворкиана представляет собою персидский перевод всеобщей истории Мохаммед-ибн Джарира аль Табари, сделанный Аль-Баль-Ами, министром саманидов в Бухаре в 352 г. хиджры.
Одна из миниатюр (т. 47 у Marteau, о. с.) изображает сцену осады крепости — эпизод из войны между Бабаком, персидским вождем, восставшим против халифа Мутасима, и Афшином, военачальником халифа, в 223 г. хиджры Бабак со стен крепости ведет переговоры с Афшином, сидящим верхом на черной лошади; внизу бой между двумя враждебными отрядами.
На таблице 48-й (у Marteau, о. с.) воспроизведены две миниатюры: на одной изображено сражение арабов с персами в эпоху последнего Сасанида; персы представлены сражающимися на слонах; фон миниатюры цветной; на таком же сплошном цветном фоне мы видим изображенным на другой миниатюре той же таблицы единоборство Али с неприятельским воином; за Али виден ров и изображен пророк и другие лица, ободряющее Али. Стиль миниатюр отмечен чертами крайнего примитивизма; мы находим здесь чисто плоскостное разрешение композиции (особенно ярко видно на трактовке рва в виде ряда параллельных кривых линий). Черт китайского влияния не чувствуется; византийского также, если не считать круглого нимба вокруг головы Мухаммеда.
Еще более примитивный характер и еще большую чистоту стиля совершенно уже без всякой примеси китайского или византийского влияния представляет рукопись «Шах Наме» 1332 года Публичной библиотеки в Петербурге. Миниатюры этой рукописи совершенно еще не изучены и нигде не воспроизведены, хотя и представляют значительный интерес, как один из древнейших циклов изображений «Шах Наме» и по характерным особенностям своего стиля «Шах Наме» 1332 года (№ 329 по каталогу Дорна) (Catalogue des manuscrits et xylographes orientaux de la Bibliothèque impériale publique de St.-Petersbourg. 1852, стр. 316-317 ) представляет из себя рукопись в 369 листов (четырех листов в начале не хватает) с 52 миниатюрами. Рукопись написана почерком несхи. О миниатюрах Дорн замечает только, что они очень дурного стиля (Catalogue, p. 317: «Il est écrit en caractères neshky et rempli de peintures ďun très mauvais style»). Две выходные миниатюры на отдельных листах, остальные в тексте. Все миниатюры кажутся одной руки; в них не чувствуется ни китайского, ни индийского, ни византийского влияния. Нимбов вокруг голов не встречается. Фигуры крупны, коротки, неуклюжи. Композиции не многофигурны, очень просты, примитивны; ничего общего с уравновешенной, ритмической композицией такого почти одновременного манускрипта, как Рашид-эддин 1314 г. в Лондоне. Это проявление иранского начала и в типах и костюмах и мотивах. Как будто оживают в огрубелом виде сасанидские черты (сравните, например, коня Рахша, терзающего льва, со сходными мотивами в сасанидском и древне-персидском искусстве). Как особенности стиля миниатюр укажем на абсолютную плоскостность трактовки; одежды украшены несложным плоским узором (системы складок, столь обычной в месопотамской школе, не наблюдается нигде), животные, растения, люди — все трактовано широкой линией, без детальных подробностей, в обобщенной манере. Колорит не богат, всего употребляется, кроме золота, семь тонов: зеленый (очень редко), красный (весьма часто), малиновый, фиолетовый, лиловый, розоватый, песочно-желтый; синего не встречается совсем. Краски чаще всего мутны, грязны; только золото, тускло мерцает на довольно звучном красном — это наиболее часто встречающееся красочное впечатление от петербургского «Шах Наме».
Остановимся на некоторых миниатюрах. На листе 11-м изображена сцена убиения Зохака Феридуном; кроме этих действующих лиц, мы видим еще Шехриназа и Ариаваза, сидящих на троне, за троном четверо придворных (зрителей?) — видны только головы их, да верхняя часть торса. На Феридуне золотые панцирь и шлем, остальные одежды не яркого малинового цвета, Зохак в мутно-желтом. Шехриназ в золотом одеянии, Ариаваз в лиловом. Фон (в промежутках между головами придворных) не яркий — красный. В миниатюре, изображающей сцену сна Рустема, композиция носит до такой степени упрощенный характер, что является как бы несвязанным между собой изображением отдельных элементов (как бы образным перечислением их); спящий Рустем, группа Рахша, умерщвляющего льва, и дерево с крупными продолговатыми листьями — и больше ничего нет на картине; все обобщено до пределов схемы. Фон неба здесь золотой, почва красная и светло-лиловая. Интересна еще миниатюра (на листе 88-ма): Кай Хосроу переходит Джейхун (Аму-Дарью); фон здесь красный; в одеждах преобладает золото; река светло-лилового цвета. Композиция лаконична до предела: в верхней части 4 фигуры по плечи в широкополых шляпах, ниже кирпичная стена, еще ниже река, на ней 3 всадника. Ближе всего к рассматриваемому манускрипту стоят миниатюры Истории Табари из собрания Кеворкиан: аналогично трактованы лошади, доспехи воинов; сходны типы лиц. Но здесь замечается несколько меньшая обобщенность, меньшая монументальность, более тщательно разработаны детали, лица более жизненно трактованы, не столь схематично. Благодаря Петербургскому «Шах Наме» можно датировать манускрипт Табари более точно, не 13-14 веком, как это сделано у Marteau et Vever, а эпохой близкой к 1332 г. и скорее позже, чем раньше.
К монгольскому же периоду следует отнести еще рукопись «Манафи-и-Хейван» 1295 года (о ней Claude Anеt. The «Manafi-i-Heiwan». The Burlington Magazine, 1913, July, august). Эта рукопись «Описания животных» с 94 миниатюрами была приобретена в Париже в 1910 году Vigner, а затем перешла в коллекцию Пирпонта Моргана в Нью-Иорке. Автор перевода этой рукописи с арабского, сделанного по приказанию Газан-хана в 1295 году, происходил из Азербайджана. По мнению Ане, миниатюры этого персидского «Бестиария» принадлежат к проявлению чисто иранского элемента в миниатюре и он связывает их с миниатюрами «Калилы и Димны» 1236 г. Кое-какие черты китайского влияния он отмечает в изображении животных, но это влияние сильно переработано. Оригинальность и сила в стиле и рисунке — вот что поражает в этих миниатюрах. Носорог, дромадер, слоны, козы изображены с поразительной живостью; скалы на миниатюре, изображающей газелей, поняты в духе китайской живописи эпохи Сун. Сокол на одной из миниатюр скопирован с китайского прообраза (см. изображение у Е. Kühnel, о. c., т. 14 в; также ibidem, стр. 52). В сцене братоубийства фигуры обвеяны манихейскими воспоминаниями (ibidem, стр. 22).
Небольшое количество миниатюр, дошедшее от монгольского периода, не настолько в настоящее время изучено, чтобы можно было сказать, что настало время для прочных и обоснованных группировок, для окончательного определения многих из них. Среди миниатюр есть группы и завершающие предыдущее развитие и открывающие новые пути; и почти в чистом виде выражающие «иранское» начало, и отражающие самые различные влияния: и китайские, и индийские, и западно-азиатские веяния. Художественное значение миниатюры эпохи также не однородны: наряду с произведениями высокого творческого напряжения, встречаются и посредственные работы, весьма, впрочем, интересные по выразившемуся в них стилю эпохи.