Бехзад. Биография

На богатой почве, созданной художественным движением в Персии 15 века особенно деятельностью гератской школы миниатюр, могли вырасти яркие индивидуальности художников. И ничего нет удивительного, что тогда мог сложиться столь крупный мастер, как Бехзад, которого считают величайшим персидским живописцем. Мартин называет Бехзада персидским Рафаэлем. Слава его искусства широко распространилась на Востоке и уже очень скоро его произведения стали искать и собирать коллекционеры Персии и Индии. Это повело к частым подделкам его подписи; ему приписывались произведения весьма различного стиля, но всегда высокого мастерства, как это имело место и в истории древнерусской живописи, когда славному мастеру Андрею Рублеву было приписываемо столько различных по стилю работ. Вопросы атрибуции должны решаться — и здесь в частном случае, и вообще — в связи с общим представлением о стиле художника, получаемым сопоставлением объективных данных мастерства, — через познание целостного образа творчества данного художника в его развитии.
Бехзад один из немногих художников, о которых говорят персидские историки, хотя со столь малыми подробностями, что мы теперь лучше осведомлены. Бехзад родился около 1440 года и с ранних лет начал работать в Герате при дворе султана Хусейна Мирзы. Источники называют его учеником Пир Сеид Ахмеда из Тебриза, ученика мастера Джехангира из Бухары, который в свою очередь учился у Устада (мастера) Гунга, предполагаемого основателя ирано-монгольской школы. Особенным покровителем Бехзада был визирь и поэт Мир Али Шир Неваи и его постоянный соработник известный каллиграф Султан Али из Мешхеда; должен был он знать и знаменитого поэта Джами (Kühnel, о. c., стр. 27). С 1468 года по 1506 стоял Бехзад во главе Гератской академии художеств. После этого он жил и работал в Тебризе при дворе шаха Исмаила и в 1514 году был еще в живых. Сефевид шах Измаил был, также как и Хусейн, большим любителем искусств и очень высоко ценил нашего мастера. Хроники утверждают, что когда шах пошел войною на турок, он сказал: «Если бы я потерпел поражение и моя столица была бы взята неприятелем, я не хотел бы, чтобы попали в руки врагов Махмуд Нишапури — мой придворный каллиграф — и мастер Бехзад» (Martin, о. с., в главе IV: «Bihzad and his School». О Бехзаде еще см. Kühnel, о с., стр. 27-29 и 57, Ch. Anet: Exhibition of persian miniatures at the Musée des Arts décoratifs, II (The Burlington Magazine, 1912, Nov.), Bell (ibidem, 1914, may) и статья Арменага бей Сакизиан в Gasette des Beaux Arts за 1920 г. (октябрь): «Les miniatures Behzad et Kassim Ali». Martin. Les miniatures de Behzad dans un manuscript persan daté. 1485. 1912). Он поэтому постарался их заботливо укрыть и по возвращении после неудачной битвы при Чалдиране (это было в 1514 году) его первым вопросом было: «Жив ли Бехзад»? После смерти шаха Исмаила Бехзад, вероятно, продолжал работу в должности придворного живописца шаха Тахмаспа, так как хроники упоминают о копии пяти поэм Низами, написанной каллиграфом Maулана Махмудом и украшенной миниатюрами Бехзадом, которая была исполнена для этого шаха, а также, что шах Тахмасп не считал себя достаточно богатым, чтобы монополизировать работу Бехзада и разрешал художнику принимать частные заказы (последние сведения сообщены Мартину Mr. А. Ellis, of India Office). Мы не знаем точно, когда умер Бехзад; согласно Мартину, это было в первые годы правления Тахмаспа (1524-1576) и, очевидно, в Тебризе: по крайней мере, он был погребен в этом городе рядом со своим племянником Рустемом Али из Хороссана, который скончался там в 1563 г. по P. X.
В 1524 году Хондемир упоминает о Бехзаде в своей истории; он имел многочисленных учеников и был прославляем (* см. сноску ниже).

* Anet, о. с., стр. 105. Карабачек в своей работе о Ризе Аббаси (Sitzungsberichte d. Academie d. Wissen-schaften d. Wien, В. 167, 1911, стр. 20) указывает, как на дату смерти -1524 год или вскоре после этого. Хондемир в своей «Хабиб ес-Сийер (1521-1524) говорит о нем, как о современнике, Али Эфенди в «Менакиб и Хюпервера» отмечает, что Б. работал в течение всего царствования Исмаила († 1524). Во всяком случае, в этом году он был еще в живых, т. к. перечисляется в числе каллиграфов шаха Тахмаспа в ms. 374а ІІетерб. библиотеки.

Слава его уже рано утвердилась в памяти людей. Бабур в своих мемуарах говорит о нем, как о «самом замечательном из всех живописцев», добавляя, что Бехзад был поистине прекрасный художник, но только не умел писать хорошо безбородые юношеские лица, так как делал шеи слишком толстыми: бородатые же лица он изображал замечательно хорошо. Абу Фазль, биограф одного из великих Моголов — внука Бабура Акбара, отмечает в его биографии, что наиболее замечательные живописцы находились при дворе Акбара и их шедевры достойны кисти Бехзада и могут соперничать с лучшими произведениями художников Европы.
Таким образом мы видим, что большую часть своей жизни Бехзад прожил в Герате. Там, среди впечатлений большого цветущего в ту эпоху восточного города окреп и вырос его талант. А Герат, действительно, был таким городом. Бабур, описывая его, рассказывает о его великолепных садах, об украшенных изразцами зданиях под огромными деревьями. Мартин дает целостный образ творчества художника в раме впечатлений природы и жизни его окружавшей — и, надо сказать, эта характеристика Бехзада ему очень удалась: здесь веет ароматом творчества Бехзада, очарованьем его красочной прелести.
«Огромные платаны, которые так превосходно были изображаемы Бехзадом, были наблюдаемы им изо дня в день.
Персиковые деревья цветущие за годом год в изобилии на фоне вечно голубого неба. Кипарисы, прямые и гордые, стоят на страже за облицованными фаянсом киосками, склоняющие свои высокие верхушки под ветром. Абсолютное спокойствие Востока, царящее под садами и парками. Неописуемый мир плоскогорий Ирана, с их прохладными освежающими вечерами, вполне вознаграждающими за дневной зной, дают силы для новых усилий и работы. Яркое солнце Востока освещает маленькую устроенную для Бехзада уединенную комнату, как постоянное его местопребывание, и там художник работал, наклонившись над низким пюпитром, в выдвижных ящиках которого содержалось все, что нужно для произведения шедевров, за которыми музеи Европы, может быть, очень скоро будут гоняться так же, как за лучшими образцами 15 века Италии и Нидерланд.
Конечно, у Бехзада не было студии, как у европейских художников, но просто, была комната с белыми стенами, орнаментированными только текстами Корана, написанными лучшими восточными каллиграфами. На полу лежала желтая соломенная циновка, а в углу немного подушек и ковер, расположиться на котором приглашались гости и поклонники. За домом был сад с большим бассейном спокойной воды. Деревья и кустарники росли так густо, что едва можно было между ними пройти. Розы цвели, в то время как персики зрели и виноградные гроздья свисали среди частых кустов. Тысячи роз росли так густо на кустах и стенах, что не было видно ни листка. В таком окружении сидел Бехзад за работой изо дня в день, действуя кистью или пером, тоньше которых не употреблял никто ни раньше, ни после…
Тонкие, как волос, линии, в которых Бехзад был непревзойденный мастер, были проводимы им поверх карандашных набросков. Его линии значительно тоньше, чем у какого-либо другого художника, не исключая китайского мастера Ли-Лунг-Мина».
Из манускриптов с его миниатюрами Мартин отмечает 10, содержащих 90 миниатюр. Ряд миниатюр на отдельных листах (главным образом портреты) и ряд рисунков относят с большим или меньшим основанием к его творчеству.