Эпоха после арабского завоевания — Иран и Месопотамия

Мы уже отметили наиболее замечательные образцы резьбы по стуку парфянского и сасанидского периодов. Рассмотрим теперь главнейшие памятники этого вида архитектурной декорации в период после арабского завоевания и распространения в Иране ислама. Рассмотрение стуковой резьбы в Иране в ее характерных памятниках — интересных в художественном отношении самих по себе — очень углубит научное изучение и среднеазиатской резьбы, давая богатый материал для сопоставлений.
Подобно тому как в Средней Азии за последние полтора десятка лет открыто много примеров исключительно интересной резьбы по стуку, показывающих различные этапы развития этого вида искусства, — в Иране и Месопотамии за этот же примерно период времени было сделано много замечательных открытий, опубликованных в ряде периодических изданий («Ars islamica», «The Art Bulletin», «Bulletin of Iranian Art», а также в обширном труде по истории искусства Ирана «Asurvey of persian art»).
Весьма ранние образцы резного стука были обнаружены Оксфордской экспедицией 1931 г. в Хире в Ираке (Месопотамии) (D. Talbot Rice, The Oxford excavations at Hira, «Ars islamica», vol. I, Part I, 1934).
Открытое в Хире обширное здание с рядом помещений относится еще к сасанидскому времени, но большая часть построек, судя по монетным находкам, принадлежит уже VIII в. н. э.
Резьба по стуку в Хире вся представляет собой глубокую резьбу в виде панно с сильными плетениями тройных лент, между которыми — крупные растительные побеги и пальметты; все стилизовано сильнее, чем в сасанидскую эпоху. Можно отметить некоторое родство этой резьбы с резьбой в Термезском дворце (хотя последняя и относится к более позднему времени).
Следующим по времени памятником стуковой декорации является резьба, открытая в Самарре.
К IX в. относятся замечательные циклы стуковых декораций во дворцах и жилых домах, которые были обнаружены раскопками в столице аббасидских калифов IX в. в Самарре (Месопотамия). «Город был построен в IX в., — пишет про Самарру В. В. Бартольд (В. В. Бартольд, Историко-географический обзор Ирана, 1903, стр. 136), — халифом Мутасимом (833-842 гг.) и окончен при Мутевакиле (847-861 гг.). Он был построен на восточном берегу Тигра, на краю пустыни; окрестные селения, сады и пашни — все находилось на западном берегу. Здесь жил калиф, окруженный своей гвардией; по Макдиси, здесь даже была устроена кааба и места, названные долиной Мина и горой Арафат, чтобы начальники гвардии не могли покидать калифа даже под предлогом хаджа. Тем не менее, город просуществовал немного более ста лет. Уже Мутамид (870-892 гг.) перенес столицу снова в Багдад, и город стал приходить в упадок».
В другой своей книге В. В. Бартольд объясняет возникновение Самарры тем обстоятельством, что население больших городов не пользовалось доверием правителей: калифы не доверяли Багдаду и построили себе новую столицу. «Самарра представляет редкий пример возникновения в короткое время огромного города: ширина его не была значительна, но в длину, с севера на юг, город Мутасима тянулся по берегу Тигра на расстояние более 15 верст. Мутасимом и его преемником Васиком (842-847 гг.), которому в арабской литературе приписывается превращение устроенного Мутасимом «военного лагеря» в «большой город», был возведен ряд построек; из них сохранились развалины дворца Мутасима и соборной мечети Мутеваккиля, построенной между 846 и 852 гг. Перенес столицу из Самарры вновь в Багдад халиф Мутамид в конце своего правления» (В. В. Бартольд, Культура мусульманства, 1918, стр. 46-47).
Самарра была изучена французскими исследователями de Beylié (его работа «Prome et Samarra», 1907), затем Viollet и Godard в «Mémoires de ľAcadémie des inscriptions», 1909, «Comptes Rendus», 1911, затем Герцфельдом («Samarra», 1907). Наконец, экспедиция под руководством Зарре и Герцфельда провела две обширные археологические кампании на территории Самарры (о первой кампании — Herzfeld, Erster vorläufiger Bericht über die Ausgrabungen von Samarra, Berlin 1912; о второй кампании — его же, Mitteilungen über die Arbeiten der zweiten Kampagne von Samarra («Der Islam», Bd. V, Heft 2-3)). Первая кампания была посвящена изучению Большой мечети, частных домов и их стенных декораций, касра Al Ashik, мавзолея к западу и дворца к югу от города — Балькувара. Вторая кампания раскопок в Самарре продолжалась с 1 мая 1912 г. по 7 июля 1913 г.; главной задачей раскопок было изучение дворца, бывшего резиденцией калифов (Джаузак-аль-Хакани, иыне Баит-аль-Халифа, т. е. дом калифа); снята также была карта со всех руин. Подробными отчетами являются задуманные в 7 томах «Die Ausgrabungen von Samarra». До настоящего времени появились 4 тома: Е. Herzfeld, Der Wandschmuck von Bauten von Samarra und seine Ornamentik, 1923; F. Sarre, Die Keramik von Samarra, 1925; E. Herzfeld, Die Malereien von Samarra, 1927; Lamm, Das Glas von Samarra, 1928.
Первая из этих работ посвящена изучению самаррской стуковой резьбы, настенных декораций частных домов. Эта обширная публикация заключает 236 страниц текста и 101 таблицу воспроизведений; кроме того, в тексте помещен 321 рисунок. Автор подразделяет открытую орнаментику на три стиля и дает подробную характеристику каждой разновидности этих стилей.
Прежде чем перейти к анализу чисто орнаментальных декораций, рассмотрим стуковые рельефы с изображениями верблюдов, найденные в раскопках Самарры. Этот фриз (вернее, два фриза) с изображением шагающих больших верблюдов и лежащих и идущих малых верблюдов, трактованных в очень жизненной концепции, поставлен на окрашенном в синюю краску заднем плане. Местонахождение этих раскрытых в 1912 г. фризов — передняя малого Сардаба во дворце Джаузак-аль-Хакани; размер фигур: больших — до 50 см, малых — до 20-23 см. По кобальтово-синему фону — окрашенные в желтую, красную и синюю краску деревца, в бордюре — следы красной краски. Все это — в многочисленных, но главным образом довольно мелких фрагментах. Герцфельду удалось сделать довольно правдоподобную реставрацию различных частей малого и большого фризов (табл. ХХVI его книги). Здесь видим мы стоящих, идущих, покойно лежащих и быстро бегущих двугорбых верблюдов. Приемы трактовки рельефов еще близки к сасанидским прообразам (ср., например, с головой лошади из Ктесифона — V-VI вв. н. э.), а Герцфельд думает («Die Malereien von Samarra», стр. 105), что они восходят даже к далеким ахеменидским прообразам Персеполя.
Чисто орнаментальную резьбу по стуку из жилых домов Самарры изучил Герцфельд, опубликовав ее в специальном труде о стуковых декорациях, рассмотренном выше. Всю орнаментику самаррской стуковой резьбы Герцфельд разделил на три стиля.
Первый стиль характеризуется плоской резьбой и пользованием приемами резьбы по дереву. Принцип его рисунка покоится на спиралевидно изгибающейся линии, которая ограничивает и расчленяет плоскость; рисунку свойственно также сплошное заполнение поверхности. Орнаментация первого стиля встречается в Самарре чаще всего и преимущественно характерна для нее (рис. 69 и 70). Наряду с геометрическим большую роль в первом стиле играет и растительный орнамент (особенно волнообразно расположенные побеги). В первом стиле он часто оттискивается формой.

Во втором стиле — совершенно другая техника и основные принципы орнаментации. Это стиль глубокой резьбы, выполняемой резчиком индивидуально, без применения трафаретов. Растительные элементы вписаны в основные геометрического характера фигуры (шестигранники, восьмигранники) композиции. В орнаментике большую роль играют мотивы пальметты, идущие от сасанидского понимания этого типа растительного орнамента (рис. 71).

Третий стиль приближается ко второму в своих основных принципах, но усиливает их, особенно глубинность и многопланность резьбы, и представляет собой скрещение старомесопотамских принципов с особенностями сасанидской орнаментики с ее широким использованием элементов виноградной лозы (рис. 72).

К IX в. относятся остатки стуковой резьбы в старейших частях Джами-мечети в Ширазе — в южном Иране: в соффите михрабной арки этой мечети сохранился выполненный резьбой по стуку мотив непрерывного побега (воспр. у А. U. Popе, The Historic Significance of Stucco Decoration in Persian Architecture («The Art Bulletin», dec. 1934, fig. 2)).
Уже получила широкую известность стуковая резьба в мечети в маленьком городке центрального Ирана — Найине (о Найине статья: H. Viоl1et et S. Flury, Un monument des premières siècles de ľHegire en Perse («Syria». 1921); S. Flury, La Mosquée de Nayin («Syria», 1930); Б. Денике, Новое в изучении архитектуры и архитектурной декорации в средневековой Персии («Академия архитектуры», 1935, № 1-2)). О характере резной декорации в найинской мечети, еще восходящей во многих своих элементах к сасанидскому прообразу, можно судить по снимку (рис. 73), представляющему часть мечети около ниши михраба.

Геометрический орнамент здесь сочетается с растительным и с куфическими надписями, имеющими также и декоративное значение, как часть общей орнаментальной композиции. В михрабной нише над аркой сильно стилизованные растительные формы даны в весьма высоком рельефе, розетки и медальоны во внутренней стороне арки имеют родство со вторым стилем Самарры, а в фризе из восьмиконечных звезд уже видны зачатки нового типа декорации, получившего свое дальнейшее развитие в исламской архитектуре как Ирана, так и Средней Азии.
К X же веку относится интересная резьба по стуку в Макам-Али в Месопотамии, во многом родственная резьбе в Самарре. В этой мечети стуковой резьбой украшен михраб; по бокам михрабной ниши — плетение, образующее восьмиугольные звезды и крестовидные фигуры с растительным орнаментом внутри них. Близ михрабной ниши есть еще фрагмент стуковой резьбы в форме молитвенного ковра и остатки надписи. В купольном здании при этой мечети есть резьба по стуку, окрашенная красным по белому фону; внутреннее поле заполнено пальметтами и цветочным орнаментом.
Стуковая резьба в Иране в различных сооружениях XI-XIV вв. была подвергнута весьма тщательному изучению; открыта резьба в целом ряде памятников, доселе оставшихся неизученными. А. Э. Пооп в своих статьях, появившихся в 1934 г. («The historic significance of stucco decoration in persian architecture», «The Art Bulletin», 1934 и «Some recently discovered seldjuk stucco», «Ars islamica», vol. I, Part 1, 1934) подвел итоги этому изучению. Нo и после 1934 г. появилось несколько статей (главным образом в «Bulletin of American Institute for persian art», «Athar-e-Iran»), публикующих новый и часто весьма интересный материал. О стуке с рельефными изображениями людей и животных, происходящих из сооружений дворцового типа, см. работу F.Sarre, Stuckdekorationen und Lüstervasen der persischen Mongolenzeit («Pantheon», 1930). Специально скульптуре и рельефам из стука посвящена статья Рифсталя -«Persian Islamic stucco sculptures» («The Art Bulletin», 1931, декабрь).
На основании всех этих публикаций дадим общий обзор резьбы по стуку XI-XIV вв., остановившись сначала на панно с человеческими и звериными изображениями. В этих панно изобразительные мотивы сочетаются с чисто орнаментальными композициями совершенно так же, как это имеет место на единственных на территории СССР изображениях в стуковой резьбе фантастических зверей во дворце термезских правителей. Несколько таких панно обнаружено за последние годы путем раскопок (к сожалению, не систематических, а антикварами) на месте столицы Ирана эпохи сельджуков (XI-XII вв.) — Рее и в г. Савэ.
Весьма интересные фрагменты фриза с рядом бегущих животных и птиц были открыты в Савэ в 1929 г. Животные размещены на фоне растительной орнаментации; ниже идет фриз с куфической надписью (рис. 74).

Эпиграфический анализ надписи позволяет этот фриз датировать XI в. (воспр. у A. U. Pope, Some recently discovered Seldjuk stucco («Ars islamica», vol. I, Part 1, fig. 1, 2), и Б. Денике, Новое в изучении архитектурной декорации средневековой Персии («Академия архитектуры», 1935, № 1-2)). Трактовка резьбы с растительными элементами декорации очень близка к термезской. Рельефно изображенные животные и птицы трактованы очень суммарно и обобщенно, хотя и наблюдается известная правдивость в передаче движения (например в изображении бегущих козлов).
Теперь остановимся на трех значительного размера стуковых панно, находящихся в различных американских музеях. Сначала о панно (происходящем из Рея) в Pensylvania Museum. На этом панно, представляющем собой облицовку стены одного из зал дворца, на фоне орнаментальной композиции, состоящей из восьмиконечных звезд и крестов, сплошь покрытой тончайшей резьбой, изображен правитель, сидящий на троне с кубком в руке. По бокам правителя — два пажа и восемь придворных, по четыре с каждой стороны трона. Этот сюжет часто встречается в расписной керамике сельджукской и раннемонгольской эпохи (статья Г. Вьет о выставке иранского искусства в Лондоне «Syria», 1932).
Панно из собрания Стора, ныне в Pensylvania Museum (рис. 75), имеет две надписи: одну — под троном, под ногами изображенного правителя: «царь победоносный и справедливый»; другую — в верхней части стены почерком насх: «…султан, царь великолепнейший — царь Тугриль (Tughril), ученый, справедливый, могущественный…».

Слова «царь Тугриль» помещены прямо над головой правителя. По характеру почерка насх Г. Вьет относит имя Тугриль к султану Тугрилю II, правление которого закончилось в 590 (1194) г. (воспр. также у Б. Денике, цит. соч., стр. 102). Но не исключена возможность, что дело идет и о Тугриле (Тогруле) I (1132-1133).
Теперь перейдем к рассмотрению панелей, впервые изданных Зарре («Pantheon», 1930). Во время опубликования его статьи об этих панелях одна (рис. 1 у него), происходящая из Савэ, принадлежала парижскому антиквару, другая — Стора в Париже. Зарре датировал панели XIII-XIV вв., но сравнение с вышеописанной стуковой панелью, которая датируется XII в., доказывает, что обе эти панели следует отнести к той же эпохе.
Панель из Савэ (ее размеры 3,50 x 1,50 м) представляет собой в своей средней части повторяющийся узор из крупных крестов и восьмиконечных звезд, образованных плетением ленты того типа, который часто встречается в орнаментике Термезского дворца. Этот мотив нередко наблюдается в облицовочной декорации различных техник в Иране и в Средней Азии и в сельджукскую эпоху и значительно позднее. Поля восьмиконечных звезд заполнены орнаментом в виде пальметт простейшего типа и побегов или изображением двух человеческих фигур крупных размеров. Поля половинок крестовидных фигур также заполнены рельефными изображениями человеческих фигур более мелкого масштаба. На одной стене мы видим изображение правителя на троне с кубком в руке с придворными по сторонам трона, затем изображена группа музыкантов из пяти фигур и, наконец, ряд сцен, где центральная фигура представлена в значительно большем масштабе, чем находящиеся по краям поля, что, по-видимому, обусловлено высотой пространства, в котором размещены фигуры. Есть и остатки надписи. Третья панель состоит из нескольких полос. Верхний фриз, заключенный в бордюр из пересекающихся геометрических элементов того же типа, что часто встречается в Термезском дворце, заполнен надписью куфическим шрифтом, превосходно выполненной. Самая нижняя полоса представляет собою узкий фриз с изображением идущих животных, а средняя широкая полоса состоит из четырех крупных медальонов в причудливо изогнутых рамках на фоне мелкой сетчатой резьбы. В трех медальонах изображены всадники, в четвертом — сцена, которую можно истолковать как сцену обольщения Иосифа женой Потифара (история Иосифа сделалась известной мусульманскому миру через Коран). Рельефы носят следы окраски синего и красного цвета, но декоративное воздействие, видимо, основывалось главным образом на принципе так называемого Tiefendunkels, т. е. противопоставлении света и тени.